Вадим опомнился, вошел в коридор. Он стоял в северном проходе, испытывая необычные ощущения. Обрисовались узкие окна, выходящие на склон горы. Чернели дверные проемы, проходы на анфиладу. В этой части замка никого не было, и все же Злобин никак не мог отделаться от ощущения, что здесь кто-то есть. Это чувство было причудливым, непривычным, щекотало нервы. Часовых сюда лейтенант Маркин не ставил. У него не хватало людей, чтобы все охватить. Майор шел по коридору, стараясь не нарушать тишину, косился на чернеющие проемы. Явный мусор прислуга убрала, сложила у камина, но в залах все равно царил беспорядок. Все эти комнаты Вадим уже вроде бы знал наизусть, мог ходить в них с закрытыми глазами. Но не тут-то было. Он вошел в буфетную, споткнулся о подиум и ушиб колено, ползал по полу, догонял фонарь, выпавший из руки. Зачем тут нужно это возвышение? Оно ведь не имеет никакого смысла. Майор поднялся на тридцатисантиметровый пьедестал, добрался до окна, держась за спинку дивана. Решетка на окне отсутствовала, но видимость от этого не улучшилась. Просматривался задний двор, ограниченный каменной стеной, чахлый кустарник внутри ограды. За стеной темнел лес, угадывалась тропа для патрулирования. В тех краях бойцы и обнаружили фамильное кладбище, произведшее на них неизгладимое впечатление. В дальнем углу буфетной находился шкаф, в котором прятался штурмбаннфюрер Ланке. Эсэсовцу повезло. Вместилище оказалось глубоким и пустым. Вадим осветил внутреннее пространство шкафа. На перекладине болтались одинокие плечики, пахло нафталином, как из старого сундука. Шкаф был вместительный. Помимо штурмбаннфюрера в нем запросто уместились бы еще несколько человек. Загадка не разрешалась. Вадим перебрался в гостиную, оттуда в кабинет, осветил раскуроченные шкафы, в которых уже неоднократно копался вместе со своими офицерами. Аккумулятор в фонаре был не вечный. Стоило поберечь его для более важных дел. Он вернулся на лестницу и снова встал. Под ложечкой у него засосало. Здешние привидения были такие назойливые! Холл утонул в серой дымке. Отворилась дверь. Из комнаты прислуги выскользнула еще одна личность в длинной накидке и заскользила к выходу. Зажегся фонарь в руке часового. Женщина отпрянула, но продолжала движение к выходу. Боец не стал ее останавливать. Это определенно была не старая карга Стефания. Она подошла к двери и выскользнула наружу. Часовой зашевелился, вышел из тьмы. Злобин кашлянул, предупреждая его о своем приближении, спустился с лестницы и спросил: – Эй, боец, почему у тебя посторонние разгуливают по замку? Рядовой Зорин уже сменился. В караул заступил другой боец, очень рослый. Даже в темноте было видно, насколько у него оттопырены уши. – Так это самое, товарищ майор, вроде не посторонняя она, живет здесь. Нам не приказывали останавливать местных. Да и что я ей скажу? Она же глухонемая, не услышит. – Куда она пошла, скажи на милость? – Не могу знать, товарищ майор. Ох уж эти сообразительные головы! Те, что во дворе, не лучше, судя по тому, что не отослали девчонку обратно. Злобин оттянул тяжелую дверь, вышел на крыльцо. Это был приятный контраст. Воздух освежал, дул бодрящий ветерок, ноздри приятно защекотал пряный аромат хвои. Лунный свет красиво разбрызгивал серебро на еловые лапы. Двор был пуст. Станка уже убежала. Вадим спустился с крыльца, расстегнул кобуру. Лунная дорожка убегала в заросли можжевельника, шевелились ветки под напором ветерка. Из-за колонны выступил часовой с автоматом Судаева на груди. На углу заворочался еще один, но предпочел остаться на месте. Ладно, хоть не спали. Это уже хорошо. – Товарищ майор, разрешите доложить. За время несения караульной службы никаких… – Отставить, рядовой! Что значит никаких? А кто сейчас вышел? – Так это здешняя блаженная, товарищ майор, – ответил боец. – Что с нее взять? Товарищ лейтенант приказал прислугу не трогать, мы так и делаем. Идет такая как ни в чем не бывало, капюшон на голову накинула, не скрывается вовсе. Мы, конечно, ее окликнули, спросили, куда и зачем. – И что, ответила? – съязвил Вадим. – Нет, она же немая. Замычала, стала что-то руками показывать и припустила по тропе. Еще и обиделась на нас за то, что мы ее остановить хотели. Так посмотрела, словно это мы сумасшедшие, а не она. «А настолько ли она сумасшедшая?» – подумал Вадим. – Вы не думайте, товарищ майор, мы обязательно доложили бы о случившемся товарищу лейтенанту. Уже собирались, но тут вы подошли. – Есть идеи насчет того, куда она пошла? – Нет, товарищ майор, мы не блаженные, чтобы думать так же, как она. Ночь постепенно шла на убыль, но до рассвета оставалось больше двух часов. Мистический лунный свет расползался по округе. Вадим пересек двор и двинулся вверх по тропе. Дорожка петляла в рассеянном свете. Кустарниковый можжевельник сменился ползучим, охапки хвои стелились по земле. Деревья расступились. На склоне раскинулась поляна, покрытая пушистой травой. Тропинка рассекала поляну, бежала дальше, терялась за ворохом еловых лап. Ветер уже не ощущался, гудел в высоких кронах. Вадим пересек поляну, присел под елочкой. Пряный запах усилился, голова у него закружилась. Слишком хорошо – тоже нехорошо. Он привалился спиной к какому-то пню и закрыл глаза. Здесь тоже все было не таким, неправильным, чужим, не поддающимся контролю. Мысли майора путались. Уходить глубоко в лес ему не хотелось, да и не было нужды. Девчонка, скорее всего, пойдет обратно этой же тропой. Но когда? Зачем эта блаженная пошла в лес? Она ничего не боится? Другого времени у нее не нашлось? Вадим с удобством расположился на пеньке, закурил, спрятал тлеющую папиросу в кулак. Странные мысли поползли в его голову. «А если Станка всего лишь корчит из себя блаженную, а все остальные ей подыгрывают. Она может быть связана с немцами. Идея, конечно, вздорная, но чего только не случается в жизни». Сон отрезало начисто, он ждал. Послышался шорох, на тропе возникла фигурка. Девушка проскользнула мимо дерева, за которым пристроился контрразведчик. Он выбрался на дорогу, пригнулся и последовал за ней. Луна еще не спряталась. Станка торопилась, помахивала полотняным мешочком. Капюшон накидки был надвинут на голову. Майор сократил дистанцию, выразительно кашлянул. Девушка не среагировала на это, обогнула валун, вросший в землю, вышла во двор. – Эй, Станка! – окликнул Вадим. Она опять не среагировала. Собственно, так и должны себя вести глухонемые люди. Вадим догнал ее, взял за руку. Она испуганно дернулась, замычала. В глазах, объятых страхом, отразилась луна. Он отобрал у нее мешочек. Девушка возмущенно замахала руками, потянулась за своей вещью. Мешок был набит чем-то мягким. Вадим в недоумении запустил в него руку, нащупал скрученные ветки, листья, пучки травы. Больше там ничего. Он стушевался, пожалел о потерянном времени. Девушка пронзительно смотрела ему в глаза. Она все видела, темнота не являлась для нее помехой. Потом Станка вырвала у него мешочек и засеменила к дому. Из-за колонны выступил часовой, сделал вялую попытку заступить ей дорогу. Вадиму показалось, что она пробежала сквозь него. Боец озадаченно почесал затылок. Заскрипела входная дверь, странная девица пропала. Майор стоял посреди двора, пытался выудить из головы что-то дельное. Часовые на цыпочках удалились, чтобы не мешать ему. Глава 5 – Вы куда-то уходили ночью, товарищ майор, – проговорил на рассвете лейтенант Куделин. – Я два раза просыпался, вас не было. – Вы, наверное, за призраками гонялись, Вадим Алексеевич, – предположил, широко зевая, Поляков. – Ну и как оно, бодрит? – В следующий раз нас с собой возьмите, – сказал Баев. – А то спим без всякой пользы. – Девица ночью уходила в лес, траву собирала, – произнес Вадим. – Довольно странно. Она барышня не в себе, по ночам гуляет, а в лесу, между прочим, имеются всякие природные ловушки, злые звери и одичалые эсэсовцы. Стефания и Петру явно об этом знают, но не препятствуют ей. А если не вернется, сгинет в лесу? Вроде не чужая душа. – Романтично, – заявил Кустовой. – Ну и как она в лунном свете, командир? Вопрос не в том, что эта девчонка сгинет, а в том, не приведет ли она за собой до зубов вооруженных фрицев, которые устроят нам Вальпургиеву ночь. Кто она такая? Мы ничего о ней не знаем. Я вот тоже могу прикинуться, что слегка с приветом, а если постараюсь, то и глухонемого изображу. – Непонятно, зачем ей прикидываться глухонемой, – сказал Злобин и пожал плечами. – Такая она и есть на самом деле. Отсутствовала Станка минут двадцать, потом вернулась в лунном свете. К немцам за это время не сбегаешь, если они не сидят в соседнем овраге. Но мы проснулись живыми, значит, их поблизости не было. Ей еще и травку надо было собрать. – Потрясающее логическое обоснование, командир, – выдал Кустовой. – Зачем собирать ночью травы, ты уж сам разберись, ладно? Но я подскажу. Не исключено, что она просто не в себе. – У нас сухой паек остался? – спросил Куделин. – Как же мне надоела эта бесконечная каша. Может, к прислуге подлижемся, товарищ майор, пусть покормят? Контрразведчики продолжали обыск в анфиладе северного крыла, блуждали по залам, ждали прозрения. Задача, поставленная командованием, становилась все более сложной, а вот перспектива оргвыводов была уже совершенно реальной. Вид из южной башни не претерпел никаких изменений. Деревня Пештера по-прежнему была пуста. В долине не появлялись ни советские, ни гитлеровские части. Бродячие румынские подразделения тоже обходили ее стороной. Горничная с поджатыми губами носила дрова, потом гремела ведрами, махала тряпками, встала на стул и протирала ветошью витражное окно. Несколько раз в комнатах мелькнула Станка. Она пряталась, исподлобья следила за перемещениями советского майора. Сонной сомнамбулой бродил по замку дворецкий Петру. Его взгляд, исполненный грусти, скользил по интерьерам. Он тосковал по минувшему времени. Со старой Стефанией Вадим столкнулся в дверях, за которыми находились кладовая и кухня. Женщина надменно поджала губы, посмотрела на майора без страха, с вызовом и заявила: – Это снова вы? Что вам угодно, господин офицер? – Я прошу вас ответить на один вопрос, госпожа Стефания. Станка по ночам покидает замок и уходит в лес. С какой, позвольте поинтересоваться, целью? Вы вообще в курсе насчет этого? – Господи Иисусе, да отвяжитесь вы от несчастной девушки! – раздраженно воскликнула старуха. – Вы ее в чем-то подозреваете? Станка – невинное дитя, ей двадцать лет, а по развитию – двенадцать. Она навсегда останется ребенком. У девочки уникальная чувствительность, прекрасная зрительная память. Она любит природу, растения и животных, прекрасно ориентируется в этой местности. Станка собирает травы, делает из них настои, заваривает чай. Только она знает, что надо смешать, чтобы получилось то или иное лечебное средство. Не надо ее подозревать. Не мешайте ей. Девочка не делает ничего предосудительного. Уж поверьте мне. Станка просто собирает травы. – Ночами? – уточнил Вадим. – Да, ночами. За два часа до рассвета. Вопрос «почему» застрял в зубах майора и не прозвучал. – Не надо демонстрировать свое невежество, молодой человек. – Старуха смотрела на него с вызовом. – У нас нет врачей, мы лечим свои многочисленные болезни тем, что делает Станка. Как видите, мы живы и еще способны выполнять свои обязанности. Но зачем я вам об этом рассказываю? «Так эта девчонка… она еще и врач», – подумал Злобин.