– Вот этой штукой тебя огрели, командир, – сказал Кустовой и поднял с пола ножку, отломанную от стула. Штука была увесистой, полметра длиной. Завершалась она граненым утолщением, на котором запеклась кровь. Кустовой повернулся к свету, внимательно ее рассмотрел и проговорил: – Да, точно. Именно этой самой хреновиной вас кто-то и отоварил, товарищ майор. Подобрал этот мерзавец то, что под руку ему попалось. Вполне себе удобное, неплохо сбалансированное оружие. – Капитан криво усмехнулся. – Булава, так сказать, в миниатюре. Стул гранатой порвало, ножка отлетела. Прислуге надо поставить на вид. Она плохо убирает помещения. Этой штукой, товарищ майор, вас, кстати, и женщина могла треснуть. Тут много усилий не требуется, достаточно решимости. – Ты еще отпечатки пальцев с этой ножки сними, – проворчал Вадим. – Тогда мы сразу злодея поймаем. Или злодейку. Про кого ты там говорил? – Да уж, криминалиста с чемоданчиком нам остро не хватает, – сказал Кустовой, сокрушенно вздохнул и забросил деревяшку под раздавленный стол. – Что думаете, товарищ майор? Кто вас мог огреть? – Заняться ему сейчас больше нечем! – возмутился Куделин. – Пойдемте вниз, товарищ майор, отдохнуть вам надо. Заботливые товарищи помогли командиру спуститься в холл. Он отказался идти в спальню, побрел к камину. Кто-то из солдат услужливо поднес ему стул. Горничная Мирэла занималась растопкой, посмотрела на него со страхом, озабоченностью и тревогой, но ничего не сказала, опустила голову. Майор курил, пытался справиться с болью, таращился на огонь. Когда толчки под черепушкой становились нестерпимыми, он хватался за голову. Мозолили глаза встревоженные оперативники. Мялся, как бедный родственник, лейтенант Маркин. Он уже снял с головы повязку. Теперь почти такая же красовалась на майоре. – Может, выпьете чуток, товарищ майор? – предложил командиру Куделин. – Цуйка еще осталась. Пара глотков, и будете как новенький. – Да иди ты со своими ценными предложениями! – проворчал Вадим. – Скоро коллеги подтянутся из армейского управления. Мы и так в полной заднице, а если дорогие гости еще и запах спиртного почувствуют, то нам капут. – Командир, ты можешь связно мыслить? – осведомился Кустовой. – Что произошло? Ты встал посреди ночи. В котором часу это было? – В половине третьего. – Хорошо. Поднялся ты наверх. Ума не приложу, зачем, да еще без фонаря. При тебе же его не было, верно? – Не было. Затрудняюсь объяснить, почему так вышло. Поднялся я, прошел через все залы, потом в кабинет заглянул. Когда назад пошел, на полпути услышал скрип, потом по голове получил. Больше ни черта не помню. – Тот тип, который треснул тебя по голове, не хотел твоей смерти, – заявил Кустовой. – Оружие он не тронул. Этот призрак не знал, что ты наверху, потому и пришел туда. Потом он услышал твои шаги, замер в коридоре, но половица его подвела, верно? Кто он? Зачем пришел? Искал наши документы? Может, знал, где они спрятаны, и уже забрал их? Это человек со стороны или он постоянно находится в замке? Как ты думаешь? – Мишка, ты обалдел. Столько вопросов! – Вадим схватился за пылающую голову. – Я не имею ответа ни на один из них. Прикажи Маркину, пусть его бойцы еще раз осмотрят помещения. Не дай бог они найдут опустошенный тайник. – Это не мог быть человек со стороны, – сказал Куделин. – Оба выхода охранялись. На первом этаже решетки. Чисто теоретически у этого типа был шанс выбраться из окна второго этажа, как это сделал Ланке. Но возникает вопрос. Как он вошел в замок? Это невозможно. Разве что есть потайной ход, о котором мы не знаем. Боль в голове не помешала Вадиму понять, что Пашка был прав. Человек со стороны столкнулся бы с неодолимыми трудностями. – Товарищ майор, вы так смотрите, словно нас с Кустовым подозреваете. Вы же несерьезно? – с очевидной растерянностью проговорил Куделин. – Достукались! – заявил Кустовой. – Спали мы, командир, когда ты приключения пошел искать на свою голову. Встали утром, стали тебя искать. Вадим мучительно размышлял. «Да, когда я поднялся с матраса, кто-то из них ворочался, кряхтел. Но кто? Ночь была безлунная, все черным-черно. Всякое возможно, но теория глупая. Зачем выходить из спальни и подниматься в бельэтаж, зная, что командир где-то там и можно с ним столкнуться? А если кто-то отсутствовал в спальне, то где его носило, пока я мялся в холле, а потом ходил по помещениям второго этажа? Красноармейцы? Они дежурили по двое, им это ни к чему. Местные? Лейтенант Маркин? Что за бредовые теории?» – Простите, мужики, не знаю, что и думать, – сказал Злобин. – Бессмыслица полная. Если это был враг, то почему я жив? – Есть еще одна версия, командир, – рассудительно изрек Кустовой. – Тебя кто-то отоварил без злого умысла, просто испугался, возможно, не узнали, принял за другого. Потом этот человек понял свою ошибку и сбежал. – Зачем он поднялся на второй этаж? – Да просто так, из любопытства. Нравится версия? – Очень нравится, Михаил, замечательная версия. Но я почему-то уверен в том, что она не рабочая. Слушайте, парни, шли бы вы подальше. Мне и без вас тошно. Вам ведь есть чем заняться. Он остался один, снова смотрел на огонь, не мог сосредоточиться. Боль мешала думать и выстраивать гипотезы. От обильного курения никотин вытекал из ушей. Красноармейцы поглядывали на него, но предпочитали обходить стороной. Дважды появлялся Маркин, чесал переносицу и исчезал. Вышел из своей берлоги старый Петру Монтеану, подслеповато щурился, смотрел на майора, сидевшего у камина. Возникла горничная, что-то сказала старику и увела его. Она поступила правильно. Лучше не будить лихо, пока оно тихо. Стефания походила кругами и хрипло осведомилась: – Не желает ли господин офицер позавтракать? Я приготовила овсяную кашу, залитую глазуньей. Это очень вкусно и питательно. Мне не хочется вмешиваться в чужие дела, но вы плохо выглядите и непременно должны поесть, чтобы набраться сил. – Позднее, Стефания, – сказал Вадим и поморщился. Напоминание о еде было спусковым крючком для нового приступа тошноты. – Но все равно спасибо вам. Лейтенант Маркин, доложил, что бельэтаж проверен солдатами. Ничего похожего на вскрытый тайник они там не нашли. Потом из пустоты материализовалась Станка. Вадим вздрогнул, когда она оказалась рядом, навел резкость. Женский образ расплылся, частично исчез. Боль в голове посадила зрение. Станка подавала ему робкие знаки, ее симпатичное лицо меняло выражение. Она словно собиралась что-то сделать, но боялась начать. В этой жестикуляции майор был несилен. Он пожал плечами, вяло улыбнулся. Станка расценила это как приглашение, зашла сзади, положила руки ему на виски. Она стояла так несколько минут и мягко массировала пальцами кожу. Боль тут же сделалась тупой, какой-то неактивной, стала растворяться и вскоре совсем прошла, оставила после себя слабость и недоумение. Вадим боялся пошевелиться, прислушивался к ощущениям, а мягкие пальцы продолжали работу. Девушка что-то тихо мурлыкала, словно усыпляла его. Он и вправду начал дремать, потом очнулся. Голова не болела, зрение стало четким. Женские руки опустились, сеанс волшебства завершился. Он медленно обернулся, боялся, что боль вернется, но она ушла безвозвратно, осталась только сухость во рту. Девушка скромно улыбнулась и опустила глаза. Она не стала ничего спрашивать на своем рыбьем языке, знала, что результат достигнут. Станка плавно отступила, повернулась и ушла. «К чертовщине в этом замке не привыкать, однако это слово подразумевает и что-то хорошее. Колдунья она, что ли? – подумал майор. – Голова ясная, боль осталась в прошлом. Это не Станка слонялась ночью по замку. Глухонемая девчонка не услышала бы мои шаги на анфиладе. Почему бы, кстати, мне не поесть?» За сеансом колдовства с лестницы наблюдал лейтенант Куделин и сам не замечал, как от удивления у него отваливается челюсть. Глава 7 Дорогие гости прибыли в полдень, когда раскалилось солнце и погода меньше всего напоминала осеннюю. Рядовой Фролов скатился со ступеней южной башни и доложил, что от деревни пылит маленькая колонна и уже сворачивает к замку. – Забыли мы ковровую дорожку развернуть! – пошутил Кустовой. Красноармейцы на всякий случай рассредоточились и приготовились к бою. Ведь это мог оказаться кто угодно. Во двор въехали два запыленных «ГАЗ-64», встали посреди пустыря. В головной машине сидели автоматчики в фуражках с синими околышами. Они немедленно покинули машину и стали осматриваться. Это были обычные парни с ППШ, в пыльном, лоснящемся обмундировании, стоптанных сапогах. Вторым автомобилем управлял подтянутый русоволосый капитан. Он заглушил мотор, взял в руки автомат и тоже стал осматриваться. Рядом с ним сидел грузноватый темноволосый майор. На заднем сиденье находилась женщина в звании старшего лейтенанта. В отличие от мужчин она носила пилотку. Офицеры покинули автомобиль. Майор извлек портсигар из вместительного кармана галифе, вынул папиросу, стал постукивать мундштуком по металлу. Он исподлобья смотрел по сторонам, хмурился. – Здравия желаю! – Вадим небрежно козырнул и представился. Грузный офицер оставил в покое папиросу, блеснул удостоверением и протянул Злобину руку. – Майор Гаврилович Иван Филиппович, заместитель начальника третьего отдела армейского управления Смерш. Вам сообщили о нашем прибытии? – У него было твердое рукопожатие и внимательные изучающие глаза. – Сообщили, товарищ майор. Нормально доехали? – Нет. – Неудовольствие улеглось на чело собеседника. – На полпути подверглись обстрелу, вступили в бой, ушли из-под огня. Это были какие-то оборванцы в форме вермахта. Они шли к своим, не успели уйти с дороги, ну и напоролись на нас. Все в порядке, пострадавших нет. С вами что-то не так, майор? – Гаврилович отступил, критично обозрел повязку под фуражкой. – Вы нормально себя чувствуете? – Сносно, Иван Филиппович. – Вадим улыбнулся. – Это всего лишь бинт. Не обращайте внимания. – Хорошо. – Гаврилович пожал плечами. – Могу не обращать. Познакомьтесь, капитан госбезопасности Ткачук Алексей. Капитан сухо улыбнулся, ответил на рукопожатие Вадима. Он продолжал озираться по сторонам. Его цепкий взгляд скользил по лицам красноармейцев, членов опергруппы. – Старший лейтенант госбезопасности Никишина Вера Павловна, – представилась женщина и протянула Злобину узкую ладошку. – Забрались вы, однако, товарищ майор. Мы выехали около семи утра, больше пяти часов тряслись по буеракам, дважды сворачивали не туда. Проще до Будапешта доехать, чем до вашего замка. У женщины задорно поблескивали глаза. Ей было не больше тридцати, невысокая, стройная, явно фигуристая. Но все прелести, дарованные ей природой, прятались под кителем и безразмерным галифе. Пепельные волосы были тщательно уложены и скрыты под пилоткой. – Вы о чем-то задумались, да, товарищ майор? – осведомилась женщина и прищурилась. – Вовсе нет. Задумываться мне сейчас совершенно не о чем, – ответил Злобин. – Ведь женщина в органах госбезопасности, – это явление самое обыденное. Майор Гаврилович усмехнулся. Он оказался не таким уж букой. Заулыбался Ткачук. Эта тема явно была ходовой. Оживились красноармейцы, сопровождавшие группу. Злобин покосился через плечо. Его подчиненные, как и следовало ожидать, глазели на даму, как-то приосанились. – Надеюсь, это станет обыденным явлением, – заявила Вера. – Да, мы, женщины, не так сильны физически, как мужчины, но обладаем большей выносливостью и хитростью, не упускаем из виду мелочей.