Майор пригнулся, бросился за угол, отбил плечо о каменную твердь. В дыму убегал Ткачук, подволакивал ногу. Он озирался, в глазах его теснилась ярость. Вдруг диверсант с воплем развернулся. Злобин повалился плашмя, благо подвернулась небольшая канава. Пули прошли над головой. Диск у Ткачука опустел. Он грязно выругался, выбросил бесполезное оружие, снова побежал прочь, споткнулся, упал в стелющийся можжевельник, закричал от боли. Вадим держал его на мушке. – Сдавайся, тебе конец! Откуда взялся пистолет у липового капитана? Он извлек его из кобуры, взвел затвор, но вместо того, чтобы выстрелить в своего врага, сунул в рот настолько глубоко, что глаза вылезли из орбит, и надавил на спусковой крючок. Но выстрела не последовало, заклинило боек, приключилась осечка. Вадим подбежал к нему, трясясь от какого-то неуместного хохота, от души ударил ногой по дрожащей руке. Ткачук подавился, сломал зуб. Пистолет упал ему на колени, второй пинок отправил его в кусты. Капитан дрожал так, как будто подхватил тропическую лихорадку. Спазмы следовали без остановки, рвотная масса залила грудь. Он мог задохнуться в собственных выделениях. Вадим схватил его за шиворот, не устоял перед соблазном, душевно двинул кулаком в челюсть, потом второй раз и третий. Он увлекся, бил, как боксерскую грушу. Но тут к ним подбежал Кустовой, оттащил его и заявил: – Командир, прекращай! Ты ведь его убьешь, а он нужен для допроса. Повремени пока. Забелин и Фролов схватили диверсанта под локти, поволокли во двор. Там они бросили его, стали связывать, попутно награждая зуботычинами. Вадим прижался затылком к стене, перевел дыхание. «Снова пиррова победа, – подумал он. – Эх, Марчук!.. Все бы выгорело, не допусти он оплошность. Но виновен во всем я, майор Злобин. Налицо грубые ошибки в планировании операции». Вадим заставил себя успокоиться, побрел во двор. Лейтенант Маркин бродил туда-сюда, как тень отца Гамлета. Он еще не отошел от шока. Из леса брел, волоча за собой пулемет, рядовой Зорин, белый как мел. Во рту у него торчала незажженная папироса. Из дома, хлопнув дверью, выбежала Станка, застыла с повисшими руками. Она увидела живого майора, глуповато заулыбалась, сделала прерывистый выдох. Горничная Мирэла с пятнистым лицом схватила девчонку за шиворот, втянула в дом. У Вадима вновь трещала голова, в которой блуждала странная мысль: «Теперь есть кому ее лечить». – Товарищ майор, пуля в бензобак попала, – заявил Куделин. – Все топливо вылилось, удивляюсь, что взрыва не было. На чем обратно поедем? – Глаза протри, – огрызнулся Вадим. – Рядом два точно таких же «газика», вполне целые. Чем они тебя не устраивают? У мертвых теперь особый транспорт. И у наших, и у ряженых. – Точно. – Пашка сконфуженно потупился. – Я как-то не подумал об этом. Вадим стоял над окровавленным женским телом, мрачно смотрел на него. Вера Павловна еще дышала, натужно, с чудовищным хрипом. Глаза ее помутнели, но она была способна различить, кто стоит над ней. – Помоги, – прохрипела женщина. Вадим отвернулся, перехватил угрюмый взгляд Кустового. Агония была недолгой. Вышел из оцепенения лейтенант Маркин, закричал, чтобы унесли тела. Своих в подвал, остальных куда угодно, хоть в лес. Красноармейцы едва волочили ноги, давились слезами. Далеко в подвал тела не понесли, оставили в коридоре, завалили мешковиной. Переодетых диверсантов они на тачке отвозили в лес. Все это превращалось в какой-то бесконечный вялотекущий кошмар. Связанный капитан Ткачук валялся в холле под присмотром Крыленко. У ефрейтора чесались руки приготовить из диверсанта фаршированную утку. Вадим схватил этого гада за ворот, усадил на пол и с ненавистью процедил в серую от страха физиономию: – Готовься, дружок. Ты все рассказываешь либо превращаешься в кусок мяса. В живой, заметь. На смерть не рассчитывай. Это удовольствие тебе не достанется. Начнем. Настоящие имя и фамилия, занимаемая должность, откуда и на чем прибыли, фамилии и должности непосредственного руководства? Что вам известно о материалах, спрятанных в замке? Что, черт возьми, изобрел Кунце? Кто крот в нашем армейском руководстве? Об этом ты можешь и не ведать. Мелким сявкам вроде тебя такое знать не положено. Но если в курсе, то, будь добр, сообщи. Это избавит тебя от дополнительных мук. Ты все запомнил, или мне повторить заново? Ткачук рассмеялся ему в лицо и заявил: – Да пошел ты, майор. Этот тип был русским, что усугубило тяжесть его положения. Вадим ударил предателя в челюсть, потом поставил шикарный бланш под глазом, опомнился, со злостью разглядывал бессознательное тело. Он сплюнул, выставил охрану и отправился насиловать рацию. – Объяснись, майор! – потребовал Василевич. – Согласно приказу, ты сейчас должен находиться в пути. Снова незапланированные обстоятельства? – Да еще какие, товарищ полковник. – Докладывал майор обстоятельно и закончил так: – Я готов понести наказание, если что-то сделал неправильно. Но боюсь, товарищ полковник, что только моей виной дело не обойдется. Крот передает вражеской разведке секретные сведения, к которым имеет доступ. Не берусь утверждать, что он обосновался в управлении контрразведки, это чересчур, но в штабе армии агент чувствует себя уверенно. Именно с его подачи с венгерской территории прибыли диверсанты, выдавшие себя за оперативников. Они имели полные сведения о контрразведчиках, командированных в замок, включая состав группы, время и маршрут следования. – Ну и дела. Получается, что вас всех спасла сумасшедшая девка! Умеешь ты подбрасывать вопросы, майор. Говоришь, одного из супостатов удалось взять живым? – Так точно! Вид у него не товарный, но жив. В группе числился заместителем фальшивого Гавриловича. Капитан Ткачук. На контакт не идет. – Ты смотри там у меня, сохрани этого гаденыша! – заявил Василевич. – Не идет на контакт, это явление временное. У нас пойдет. В общем, так, майор. Отвертеться тебе не удастся. Ты должен прибыть в штаб дивизии. На совещании ожидается заместитель начальника управления полковник Артамонов. Он хотел с тобой пообщаться, знаешь ли. Не паникуй, это не то, что ты подумал. Иначе моя голова покатилась бы вместе с твоей. Пока бог миловал. Но присутствовать на совещании ты обязан. Потом можешь убираться обратно в свой замок. Упакуешь арестованного Ткачука и прибудешь вместе с ним. Фигура важная, найдутся желающие поговорить с ним. К шести часам вечера ты должен быть здесь. Мы находимся на перевале Урна-Котла, в селении Падва. Посмотри карту, это двенадцать верст. Дорога проходит через ущелье Плотиш и селение Хэджет. Диверсантов на этом отрезке мы не встречали, не считая тех, с которыми ты сегодня разобрался. Нужны доказательства гибели группы настоящего Гавриловича. Опишешь место, где это произошло. Людей оставь в замке, возьми одного человека. Выезжай заранее, майор, ты у нас любитель приключений, запросто влипнешь еще куда-нибудь. Глава 9 Как же это было некстати! По нервам Злобина скребли скверные предчувствия, но нарушить приказ он не мог. Автомобиль, приписанный к армейскому управлению, неплохо справлялся с неровностями дороги, горючего в баке хватало. Второстепенная дорога от деревни Пештера уходила в скалы, к соседнему перевалу, петляла между низкорослыми зарослями. Деревня осталась позади, черный утес закрыл глыбу замка, нависающую над долиной. Вадим испытывал двоякое чувство. Мистическая бредятина вроде бы отступила, но на него налетел шквал тревоги и беспокойства. Он не мог уехать, должен был контролировать ситуацию в замке. Там остались пятеро солдат, лейтенанты Маркин и Куделин, горстка испуганных штатских, доведенных до нервного истощения этим нескончаемым безумием. – Командир, что за чертовщина происходит? – Кустовой сидел рядом со Злобиным с автоматом наготове и за каждым поворотом видел призраки немецких диверсантов. – Ты ведь понимаешь, что после нашего отъезда замок остался фактически беззащитным. Его теперь можно взять голыми руками. Не зря же эти твари приходили дважды. Значит, там точно что-то припрятано. Я логики не вижу. Вместо того чтобы получить подкрепление и методично обшарить здание, мы распыляем силы и неизвестно чем занимаемся. Ты уверен, что это не происки крота, засевшего в армейском управлении? Злобин молчал. Он уже ни в чем не был уверен. Поиск лазутчика при штабе армии – не его задача. Пусть это делают тамошние товарищи. У группы Смерша своя миссия, и кое-кто продолжает предпринимать попытки ее сорвать! Вадим лихорадочно вертел баранку, объезжал препятствия. Ну а Кустовой никак не замолкал, продолжал мотать ему нервы: – Какое, к лешему, совещание? Замок надо защищать! Это уже не просто родовое гнездо на отшибе Карпатских гор, а важный стратегический объект. Дорога втягивалась в глухие заросли низкорослых деревьев. Слева возвышался травянистый склон. Справа за деревьями стояли темно-серые скалы, какой-то складчатый занавес впечатляющей высоты. Прямо по курсу в синей дымке угадывался горный хребет, похожий на зубчатую крепостную стену. Не Кавказ, конечно, но высота отдельных вершин впечатляла. Дорога уходила в низину, петляла, как змея. Потом она вдруг резко пошла на подъем и пару сотен метров тянулась по краю отвесного обрыва, в который майору совершенно не хотелось заглядывать. Мистики и так хватало с избытком. Можно было обойтись и без бездны, смотрящей тебе в душу. Дорога отвернула от обрыва. Вадим облегченно вздохнул и обернулся. У пленного Ткачука руки были связаны за спиной, а ноги перетянуты в лодыжках таким образом, что он мог семенить, но не идти нормально. На кителе запеклась кровь. Челюсть опухла, глаз украшал роскошный синяк. Он лежал на заднем сиденье в какой-то скрученной позе, постоянно вертелся, кряхтел, выгибал спину. Погоны капитана Злобин сорвал с него еще в замке. Нечего позорить советский мундир! Этот негодяй тяжело дышал. Каждый его вздох сопровождался острой болью под ребрами. Кустовой взглянул на него, злорадно оскалился и проговорил: – Хорошо мы обработали этого опарыша. Сам виноват, не надо было сопротивляться при задержании. Эй, подонок, чего крутишься? Сбежать хочешь? Смотри, командир, он извертелся весь. Может, проверим, что у него с руками? Заодно еще разок поговорим по душам. – Не будем мы с ним разговаривать, – проворчал Вадим. – От этого только злость растет. Не хочу терять контроль над собой. Но проверить надо, согласен. Злобин резко остановил машину, выбрался из нее через вырез в борту. Двери в автомобилях данного типа отсутствовали, что вызывало некоторые сложности их эксплуатации в зимнее время. Зато снижалась стоимость изготовления. Ткачук занервничал, глаза его забегали. Вадим схватил диверсанта за шиворот, рывком приподнял. Руки врага были связаны в запястьях, что и требовалось. Как он освободился бы, не имея подходящего инструмента? – Ладно, пусть вертится, – сказал Кустовой. – Может, ему так легче размышлять о своем светлом будущем? Смерть для него, кстати, благо. Я бы не давал таким скотам высшую меру наказания. Пусть живут и радуются жизни на Крайнем Севере, на урановых рудниках, где зима одиннадцать месяцев в году. Ты гниешь, задыхаешься, мечтаешь о смерти, а она все не приходит. Вот это наказание. Такое я понимаю. А что такое смерть? Профанация какая-то. – Ладно, не философствуй, – проворчал Вадим. – Поехали, скоро темнеть будет. Горные зубцы остались слева. На покатые склоны взбирались еловые леса. Запах хвои заглушал все прочие. Дорога вскарабкалась на холм, перевалила через покатый косогор. В долине чернели страшноватые скалы, сказочные чудовища. В разрывах между ними зеленели хвойники. Вскоре местность выровнялась. Вдоль обочин выстроились пышные ели. Между деревьями чернели булыжники, вросшие в землю. Справа за деревьями синела впечатляющая круча. Леса взбирались на гору, обтекали каменные выпуклости, редели на подступах к вершине, голой как лысина. Пленный снова заворочался. Он перехватил взгляды оперативников и презрительно оттопырил губу. У Злобина как-то неприятно зачесалась спина. Бывает же такая напасть, свербит именно там, где не достать рукой. Вадим прибавил скорость. Мало ли что, надо убраться от греха подальше. Но, если честно, не верил он ни в снайпера на горе, ни в фугас под колесами. Это было бы уже чересчур. Противник пусть и сильный, но не вездесущий. Если опасаться чего-то подобного, то главным подозреваемым станет полковник Василевич. Такая версия не могла быть принята даже в качестве бредовой. – Что, майор, сдать меня хочешь своим чекистам-костоломам? – внезапно разжал губы Ткачук. – Не боишься, что я им расскажу про твои заигрывания с Верой Павловной? Я все видел, не отвертишься. Не разглядел врага, допустил преступную беспечность. А если это не беспечность, майор? Может, ты и нашим и вашим решил подыграть? Почему бы нет? Война еще не окончена. Неизвестно, кто возьмет верх. Так почему бы не подстраховаться?