– Захочет, – пообещала Кристина. – Утром поговорим. Очевидно, обсуждать Мадину без Аси было неинтересно. Когда она, поговорив с Кристиной, вернулась в столовую, Матя задумчиво намазывала джем на крекер, а Кира с головой ушла в изучение чего-то в своем смартфоне. Глеб стоял у окна, и, хотя поза его была крайне непринужденной, Ася видела, что он вовсе не так спокоен, каким хочет казаться. Издалека раздалось завывание полицейской сирены. Ася хотела выбежать на улицу, но Глеб взглядом остановил ее. – Я сам, – сказал он. – Скоро вернусь. – Кто там приехал в такую рань? – всполошилась Матя. – Кира? – Не знаю. – Та пожала плечами. – Сейчас Глеб придет и расскажет. – Поставлю я, пожалуй, чайник. Да неплохо бы печенья какого-нибудь накрутить, как думаешь? – Давай я тебе помогу. – Кира отложила в сторону телефон. Очевидно, подобная покладистость была ей несвойственна. Матя, у которой промежуток от слов до дела был совсем маленьким, уже достала из навесного шкафа пакет с мукой и застыла, удивленно глядя на нее. – Да что стряслось-то? Скажет мне кто-нибудь или нет? Кира? Ася? Если Кира могла сделать вид, что не услышала вопроса, Ася такими талантами не обладала. – Ваня разбил машину, – пролепетала она, и слезы, с таким трудом укрощенные полчаса назад, снова покатились по ее щекам. – Тьфу ты! – с облегчением произнесла Матя. – Машину разбил! Эка невидаль! Машина – не голова, почините. А нет – новую купите. Дамир приедет, поговорите с ним. Он точно знает, у кого можно недорого взять, а нет – с материка пригонит. И не надо реветь, девочку нашу огорчать. – Почему вы решили, что будет девочка? – всхлипнула Ася. – Ариадна сказала, а она, сама понимаешь, все про всех знает. Стоило Мате упомянуть имя ясновидящей, как перед глазами встала холодная рука и мертвый перстень. – Знаю. – Ася медленно опустилась на мягкий диван. Поскорее бы Ваня приехал. Поскорее бы… Глаза сами собой закрывались… – Здравствуйте! – громкий голос заставил ее вздрогнуть и открыть глаза. – Это вы обнаружили тело? – Тело? – растерянно переспросила Матя. – Кэпа нашли? – Я. – Ася поднялась с дивана. Перед ней стоял высокий молодой мужчина в кожаной куртке с недовольным лицом. – Старший лейтенант Шишкин Алексей Максимович, – отрапортовал он и показал удостоверение. – Чье тело? – Матя с кастрюлькой, в которой она замешивала тесто для печенья, подошла вплотную к Шишкину. – Сергея Егоровича? – Гражданка, имейте терпение! – усталым голосом потребовал полицейский. – Я с вами обязательно пообщаюсь, только дайте мне сперва со свидетельницей поговорить. Тело точно не Сергея Егоровича, можете не переживать. Женщины, Ариадны Марс. – Ариадны? – только и смогла вымолвить Матя. В следующее мгновение кастрюлька выпала из ее рук и покатилась, разливая тесто, а сама она упала навзничь. – Матя! – Ася опустилась на колени рядом с лежавшей на полу женщиной, попробовала найти на запястье пульс. Он был очень слабым, едва уловимым. – Вас не учили вежливости, товарищ, как вас там? – зло спросила Кира и, плеснув в стакан воды присела на корточки рядом с Матей. – Матюша, а ну, давай-ка, выпей водички. – Шишкин, Алексей Максимович, – повторно представился полицейский и совсем уже по-детски добавил: – А что я? Она сама. – Матя, – Кира похлопала женщину по щеке. – Ну, Матя же, очнись! А то сейчас позвоню в «Скорую»! Удивительно, но упоминание о «Скорой» подействовало. Матя приоткрыла глаза, обвела столовую все еще плохо фокусирующимся взглядом. – Ну вот, – с удовлетворением произнесла Кира, поднося к лицу женщины стакан и приподнимая ее голову. – Давай водички. Вот так, молодец. Голова кружится? Матя помотала головой и зажмурилась. – Сможешь встать? Кира с Глебом помогли женщине подняться, усадили на диван, подоткнув под спину подушки. – Где Ариадна? – спросила она шепотом. – Я хочу ее увидеть. – Потом, – пообещала Кира, – видишь, у нас гости. Хочешь, позову маму? – Не буди ее, пусть поспит. Рань такая. Хотя она всегда просыпается, когда Мадина начинает посудой бренчать на кухне. А где, кстати, Мадина? Где? Кира, ты бы сходила, посмотрела, что с ней. – Так, попрошу всех оставаться на местах. – Старший лейтенант Шишкин сделал шаг вперед и, обращаясь к Глебу, сказал: – Насколько я понял, вы тут старший… То есть главный. Сообщите, кто еще находится в настоящий момент в доме? Судя по тому, что Матя не стала оспаривать старшинство Глеба, потрясение, вызванное сообщением о смерти Ариадны, было слишком сильным. – Теща, Татьяна Максимовна, – начал перечислять Глеб, – Варвара Андреевна Мельникова постоянно с нами проживает, гости – дочь еще одного нашего постоянного жильца, Новикова Сергея Егоровича, с мужем. И Мадина – помощница по хозяйству. – Предлагаю пройти и проверить, все ли на месте. У вас же есть запасные ключи от их комнат? – Зачем? – удивился Глеб. – На всякий случай. А вас, женщины, – Шишкин обвел глазами Асю, Киру и Матю, – еще раз убедительно прошу оставаться здесь. Глава 31 Звонок Аси несколько разрядил напряженную атмосферу, царившую на кухне в доме Тимура. – Пожалуй, теперь можно и кофе выпить, – сказал он. – Или ты бы предпочла попытаться уснуть? – Уснуть не получится – сейчас Федор приедет. Ты извини, но он так нервничал, что я не придумала ничего лучшего, как пригласить его сюда. – Нечего извиняться. Я бы на твоем месте поступил точно так же. К тому же это и твой дом тоже. Можешь приглашать кого и когда захочешь. При других обстоятельствах Кристина, наверное, возликовала бы, но сейчас лишь кивнула: – Хорошо. Они оба немного помолчали, думая каждый о своем. Первой вернулась к рабочим темам Кристина. – А почему ты решил, что историю Новикова писала женщина? – спросила она. – Мне так показалось. – Тимур пожал плечами. – А ты как думаешь? – Если честно, у меня все мысли были об Асе с Рыбаком, и я не очень внимательно читала. Пожалуй, даже не вспомню… Хотя…Точно! Про картину! Я еще подумала, что это та самая картина, которую мы видели в кабинете Новикова. – Ну вот, видишь, насколько ты себя недооцениваешь! Кристина потянулась за ноутбуком, нашла место, на котором остановилась, посмотрела на часы. До приезда Федора есть еще минут пятнадцать, можно немного почитать. Даже интересно, поймет ли она, на чем основывался Тимур, решив, что автор текста – женщина. – Это исход, – пояснил Воронцов. – Пошли, жратва зовет. – Павел! – строго одернула его мать из соседней комнаты. – Кель выражанс! – Пардон, мадам, – со смехом отозвался Воронцов и пояснил обалдевшему от их словесной перепалки Новикову: – Мама считает, что настоящий офицер должен уметь разговаривать по-французски, фехтовать, скакать на коне, танцевать вальс и т. д. и т. п. – Болтун. – Мать подошла, взъерошила волосы на голове сына. Сейчас она не была похожа на манекен, вполне себе живая женщина. За чаем, к которому прилагались бутерброды с желтым дырчатым сыром и темно-красной, с белыми крапинками жира колбасой, Новиков рискнул: – Это вы на картине? Там… В таком платье… – И он попытался изобразить шляпку и высокий воротник. – Нет, не я, – улыбнулась она. – Там изображен двоюродный прадед Паши, Михаил Николаевич Воронцов. Потом Павел покажет тебе на картине. Художник работал над ней почти десять лет. Изучал архивы, искал родственников, случайно вышел на нас, и Коля, папа Ванин, дал ему фотографию двоюродного деда. У нас копия, сама картина находится в Москве. – А что за исход такой? – спросил Сергей. – Да ты, я вижу, совсем не в теме! И как историю сдал на пятерку? – усмехнулся Воронцов. – В учебниках про это не написано, – заявила Ольга Елисеевна, покачав головой. – Русский исход 1920 года, эвакуация русской армии из Крыма, конец Гражданской войны. Барон Врангель – про него ты, наверное, слышал, – Новиков кивнул, – главнокомандующий вооруженными силами юга России. Тогда, в 1920 году, остатки Добровольческой армии и многочисленные гражданские беженцы, отступая под натиском большевиков, нашли пристанище в Крыму. – Ты почему бутерброды не ешь? Угощайся. Новиков давно поедал глазами угощение, но взять боялся – вдруг Ольга Елисеевна что-нибудь спросит, а у него рот занят.