Сергей пожал плечами: – Ну есть немного. – Тут предлагают отличную партию говядины. Цена – песня. Растолкаем по ресторанам, получим тройной навар. Тридцать процентов твои. Согласен? – На что? – не понял сути вопроса Новиков. – Что тут не понять? Идея моя, бабки твои. После реализации возвращаю тебе твои деньги плюс тридцать процентов от навара. Идет? Новиков задумался. С зарплатой Пашка его не обижал, платил оговоренную сумму исправно, в срок. Вот только Катька в своей клинике зарабатывала гораздо больше, и это, если честно, его немного напрягало. Да чего уж там – конкретно напрягало. – Сколько надо денег? – еще не решившись окончательно, спросил он. Воронцов назвал сумму. Это было практически все, что осталось у Сергея от сходны́х. Неприкосновенный запас, превращенный стараниями Кати в валюту для защиты от галопирующей в те годы инфляции, предназначался для покупки квартиры в Москве и лежал в укромном месте – даже не в банке, им Новиков не доверял, – в ожидании часа, когда удастся продать родительский дом и жилье в Рослани. Увеличить его – значит приблизить момент, когда из съемной двушки можно будет перебраться в собственную квартиру, где Тосе уже не придется спать на диване в проходной комнате. – Осилишь? Это вагон говядины, шестьдесят тонн. – А точно продадим? – Новиков все еще сомневался. – Да я за неделю по два вагона продавал. Не дрейфь, прорвемся! И Сергей решился. На следующий день он принес Воронцову внушительную пачку долларов. Кате ничего рассказывать не стал, решил порадовать результатом. А через неделю Воронцов с кислой физиономией сообщил: – Не все, Серега, коту масленица, бывает и великий пост. Облом случился с говядиной. – В смысле? – Не зря, сволочи, чтоб им пусто было, такую цену поставили. Мясо заражено трихиниллезом. – И что? – Новиков все еще не понимал глубины пропасти, в которую провалились его кровные денежки. – Подлежит исключительно утилизации, вот что, – объявил Воронцов. – Весь вагон? – Весь. – А деньги? Деньги хоть вернут? – Нет. – Лицо Воронцова приобрело строгое выражение. – А если в суд подать? – продолжал цепляться за соломинку Сергей. – Чтобы хоть часть денег вернули. – Мы по этому мясу в черную сработали, за нал. Сопроводиловка левая, на подставные фирмы. Договоров нормальных нет, накладных нет. А на нет, как ты понимаешь, и суда нет. Пошли, что ли, в ресторан? Выпьем с горя? Возвращаться домой не хотелось. Сергей не представлял, как посмотрит Кате в глаза, что скажет. Чтобы хоть как-то отсрочить неприятный разговор, он поддался на уговоры Воронцова. Водка надежд не оправдала. Вместо облегчения на душе стало еще тоскливее. Прямо хоть волком вой. Купив у старушки в метро чахлый букет розочек, Новиков отправился домой. – Это твои деньги, ты волен поступать с ними так, как сочтешь нужным, – сказала Катя, услышав о мясной эпопее. – Как же так? Это наши общие деньги, – заикнулся было Новиков и тут же вспомнил, что примерно такими словами ответил, когда она рассказала о планах продажи родительского дома. Наверное, ей тогда точно так же было обидно, как ему сейчас. – Ничего, нам пока квартира не к спеху – Тося выхлопотала себе общежитие, будем ее теперь видеть только по выходным. – Общежитие? – Вспомнился кубрик в училище, шумный и веселый, и Тося, задумчивая, такая же охочая до книг, как отец. Наверное, нелегко ей будет в одной комнате с соседками. Но все устроилось как нельзя лучше. Тихоня Тося познакомилась с москвичом Эдуардом. Внешне вылитый ботаник: волосы на прямой пробор, очки в черной оправе, пиджачок с замшевыми заплатками на локтях, скучный галстук. Он преподавал в университете дискретную математику. То ли как преподаватель он был никакой, то ли студенты попались недалекие, но в предмете его разбирались единицы, и в том числе Тося. Это ее качество и стало решающим в глазах Эдуарда. У нее хватило такта не рассмеяться, когда он, теребя безответный галстук, спросил, не хочет ли она выпить с ним чашку кофе. В кафе, куда он ее повел, совершенно случайно оказалась доцент с кафедры физики, по совместительству лучшая подруга матери Эдуарда, или, как его звали близкие, Эдички. Эдичке к тому моменту стукнуло тридцать, у него не было ни постоянной, ни приходяще-уходящей подруги, поэтому его мать развила бурную деятельность по выяснению подноготной особы, заинтересовавшей сына. Впечатление было двояким. С одной стороны – странное имя, деревенские корни, отсутствие московской прописки и своей жилплощади. С другой – наличие мозгов, оборотистой мамы, целительницы и бизнесмена, а еще интеллигентный папа, капитан первого ранга, вроде как тоже пытающийся делать какие-то деньги. Но самое главное – девушка нравится Эдичке! Это и стало главным аргументом в пользу свадьбы. Эдуард с Тосей не успели понять, что происходит, а родители уже познакомились и планировали, как устроить свадьбу, чтобы и молодым запомнилось, и перед гостями не ударить в грязь лицом. Без Тоси в квартире сделалось совсем пусто. Катя целыми днями пропадала на работе, а Сергей и рад был бы последовать ее примеру, но после истории с говядиной что-то не заладилось в их отношениях с Воронцовым. Несколько раз Новикову хотелось положить на стол заявление об уходе, но именно в этот момент Павел, как чувствовал, заявлял, что хочет проведать жену в Крыму, и просил Сергея побыть, как он выражался, на хозяйстве. И тот соглашался, хотя иногда до него доходили отголоски сплетен, что на самом деле Воронцов ездит не к жене, а отдыхать с очередной пассией. Сергей не верил – он знал жену Павла. Таким не изменяют. – Тут такое дело, – заявил как-то Воронцов, пригласив Новикова к себе в кабинет. – Я зачем-то приобрел партию торговых кофейных аппаратов. Дело очень выгодное, но нужно побегать – присмотреть точки, заключить договоры, найти людей, которые будут обслуживать технику, следить, чтобы не сачковали и не воровали. Короче, ты бы поспрашивал у своих знакомых, может, кто купит их у меня? Знакомых у Новикова было раз-два и обчелся, зато Катя обросла нужными связями, и Воронцов прекрасно это знал. – Спрошу, – пообещал Сергей. – Кофейные аппараты, говоришь? – задумчиво переспросила Катя, когда за поздним ужином Новиков изложил ей предложение Воронцова. – Это может оказаться очень даже интересным. Я подумаю до вечера, посоветуюсь кое с кем, хорошо? Новиков пожал плечами. В его представлении кофейные аппараты с дрянным кофе могли заинтересовать только самую невзыскательную публику, о чем он и сказал Кате, когда вечером она заявила, что тема с кофе очень даже доходная сама по себе. А если в дополнение к кофе продавать еще шоколадные батончики, печенье, жвачки, игрушки, книги, газеты, то можно заработать неплохие деньги, при достаточно невысоких первоначальных вложениях. – То есть я могу сказать Павлу, что есть люди, которые готовы купить у него автоматы? – Есть, – кивнула Катя. – Ты. – Я? – Новиков оторопело уставился на жену. – Ты, ты, – подтвердила она. – Хватит уже держаться за своего Воронцова. Или хочешь, чтобы он в очередной раз тебя кинул? Давай выкупай у него аппараты, да только проверь, чтобы не подсунул какой-нибудь хлам. Катя как в воду смотрела – из десяти аппаратов, которые предлагал Воронцов, два оказались нерабочими. – Или все, или ни одного, – жестко заявил Воронцов, когда Новиков попытался торговаться, но в конце концов согласился на десятипроцентную скидку. Так Новиков обзавелся собственным бизнесом. Сергею очень хотелось назвать свое детище «Амбразурой» в память о замечательных пирожках из его молодости, но Катя решительно воспротивилась такому, как она выразилась, безобразию. После довольно долгих торгов «Амбразура» сократилась до короткого и решительного «Ура». Первые договоры на установку аппаратов были заключены – кто бы сомневался – с Катиной клиникой, а также с ее благодарными пациентами, выражающими таким образом свою лояльность. Новиковский бизнес вел себя, как и положено всякому уважающему себя бизнесу – то проседал, да так, что казалось вот-вот рухнет, то рос и ширился, мгновенно вырастая из приготовленных отцом-основателем одежек. Сергей не экономил на качестве ингредиентов, лично следил за чистотой и исправностью оборудования, хорошо платил персоналу и строго спрашивал за недобросовестное отношение к своим обязанностям, поэтому кофе из автоматов с логотипом «Ура» неизменно пользовалось успехом у покупателей. Через год Тося, не окончив университет, родила девочку. Эдичка, разочаровавшись в преподавательстве, вернее в недостаточно высокой зарплате, устроился к тестю заместителем. Новиков планировал вменить ему в обязанность контроль качества и дегустацию напитков в автоматах фирмы, но зять предпочел контролировать работу только одного агрегата – того, что был установлен в офисе фирмы. В оставшееся время он просматривал договоры, общался с сотрудниками, отыскивал в интернете новые, порой совершенно нереальные с точки зрения здравого смысла виды вендинговых автоматов. Эдичка то предлагал купить увиденный где-то в Великобритании автомат по продаже свернутых в трубочку картин, полноразмерные копии которых висели тут же, рядом, чтобы покупатель мог рассмотреть картину в деталях, а потом забрать ее в автомате. То ратовал за пиццемат, который на глазах у покупателей смешивает муку и воду, месит тесто, делает из него круг, наливает сверху соус и добавляет начинку по выбору клиента. Как вариант, можно было купить бургермат, самостоятельно нарезающий начинку, обжаривающий мясо и собирающий бургер. Понятно, что все эти варианты отметались прагматичным Новиковым. Эдичка слегка обижался, но ненадолго. Буквально через пару дней он появлялся с предложением оснастить студенческие общежития автоматами-библиотеками, где при наличии читательского билета можно взять нужные книги (перечень уточнялся в зависимости от специализации вуза, которому принадлежало общежитие). Открытым оставался вопрос, как возвращать книги – не засовывать же их обратно в библиомат. Понимая всю бесполезность зятя как сотрудника, Новиков не собирался увольнять его. Во-первых, изыскания Эдички его веселили, а во-вторых, он все-таки муж его дочери, в какой-то мере родственник, а родственнику, при наличии возможностей, грех не помочь. С возрастом года приобретают тенденцию укорачиваться, календарь из степенного мудреца превращается в подобие гребного винта. Листы шелестят, отмечая пролетающие дни, недели, месяцы. С тех пор как Новиков сменил военный китель на гражданский пиджак, прошло десять лет. У Кати была сеть остеопатических клиник по Москве и Подмосковью. Они купили квартиру в доме, находящемся в шаговой доступности от жилища Тоси с Эдичкой, но вместе собирались редко: банально не хватало времени на семейные посиделки. Тося нигде не работала – дочка пошла в первый класс, нужен глаз да глаз. Эдичка продолжал протирать штаны в «Ура». Зарплата зятя росла, невзирая на бессмысленность его времяпрепровождения на рабочем месте. Новиков купил им с дочкой по машине, два раза в год без лишних вопросов оплачивал поездки на курорты, названия которых ничего ему не говорили, также спонсировал лечение матери Эдички в фешенебельных санаториях, поэтому пользовался у родных заслуженными любовью и уважением. Из-за вечной нехватки времени сам Сергей никуда не ездил, практически нигде не бывал, а их отношения с Катей свелись к кратким приветствиям во время завтрака. И лишь иногда по осени, когда с неба начинали срываться первые снежинки, он в краткий миг перед тем, как сесть в машину, замирал, глядя на хмурые облака. В такие моменты на него вдруг накатывало ощущение неправильности всего происходящего, утраты чего-то важного, единственно ценного. На щеке снежинка тает, вот она была, и нету. Вот она была, и нету… Осень, как всегда, пришла внезапно. Зарядили дожди, да не ласковые, теплые, а ревущие, шквалистые, выдирающие с корнем деревья и срывающие листы железа и шифера с крыш. Тося запросилась куда-нибудь в теплые края. – Мальдивы подойдут? – поинтересовался Новиков. Тося сморщила носик. Привычку приобрела еще в детстве, и тогда она казалась Сергею забавной. Но сейчас, когда дочери уже вот-вот стукнет сорок, детская гримаса вызвала лишь недоумение. – Мальдивы – отстой, туда сейчас едут все, кому не лень. – А куда же? – Новиков знал, что ответ у Тоси уже припасен, и не ошибся. – Я думаю, куда-нибудь подальше, что-то типа Фернанду-ди-Норонья… Новиков понятия не имел, где находится эта самая Фернанду-ди-Норонья и во сколько ему обойдется двухнедельное пребывание там Тоси с мужем и дочерью, но спорить не стал. – Заказывай тур, присылай документы. – Спасибо! – Тося бросилась ему на шею, чмокнула возле уха и старательно стерла помадный отпечаток. Выглядело это чересчур деловито, холодно, будто заключение сделки. «Сам виноват, – подумал Сергей, – дочь фактически выросла без меня, поэтому ждать от нее искренних чувств не стоит». – Где находится Фернанду-ди-Норонья? – спросил Новиков у Кати за завтраком. – С какой целью интересуешься? – усмехнулась она. – Тося с Эдичкой планируют туда поехать. – Да? – Катя оживилась, поколдовала пальцем по сенсорному экрану смартфона. – Ого! Место очень даже атмосферное. Может, нам с тобой тоже съездить? – Хочешь, поезжай с ними, – предложил Новиков. – Очень надо! Они будут развлекаться, а мне придется сидеть по вечерам с внучкой. – Почему сидеть? Будете гулять.