— Дай другим посмотреть, — велела Никки. Фотография пошла по кругу. Когда она дошла до меня, я увидела, что она снята в диком заросшем саду. На снимке была изображена молодая женщина с младенцем на руках. — Она не может быть мамой, — сказала Никки, наклонившись над фотографией у меня в руках. — Она сама как ребенок. — Вовсе нет, — возразила Лу. — Она выглядит как мама. Это видно по глазам. — Разве такое видно по глазам? — спросила Никки. Лу не удостоила ее ответом. Я спросила, все ли с ней в порядке, и она ответила, что человек не может быть в порядке, когда его оторвали от семьи, что никто из нас не в порядке. Я кивнула — наверное, она права. — Скоро я поеду к ней, — сказала Лу. — Возьму машину и свалю к маме. Кто со мной? Она оглядела группу. — Я тоже с тобой, — сказала я. — Мне ведь надо с ней познакомиться. — Спасибо, — сказала мне Лу. — На тебя можно положиться. Она снова перевела взгляд на стопку писем. — Почему эти твари не отослали ее письма? — спросила она. — Неужели так сложно отправить письма тех, кто совершенно оторван от мира в таком жутком месте? — Может быть, у них были причины? — предположила я. — Какие такие гребаные причины? — рассердилась Лу. — Что в этих письмах такого опасного? Дочери важно было это прочесть. Никки, у тебя есть покурить? Никки кивнула и протянула ей пачку «Мальборо». Лу закурила и сделала три глубокие затяжки. — Маму нельзя разлучать с ребенком, — сказала она. — Это против законов природы. Против всего. Я подумала о своей маме, которая без всяких проблем нарушала эти самые законы. Лу продолжала объяснять, что все же их нельзя разлучить совсем, потому что они все равно связаны — мать и дитя. Хотя они врозь во времени и пространстве, ничто не может этого изменить — они одно целое. 30 Мадлен Сведин сидела в помещении для допросов полицейского участка, и Чарли констатировала, что теперь она гораздо больше напоминает тот образ, который транслировала в социальные сети. Молодая женщина, похожая на девочку с косичками и в длинном платье, исчезла. Теперь на ней были узкие облегающие джинсы, лицо тщательно накрашено. Не пожелав ни кофе, ни чая, она захотела узнать только одно — почему ее вызвали? — Сегодня я побывала у вас дома, — начала Чарли. — Я пришла, чтобы поговорить с Аминой, и случайно увидела в спальне колыбель. — Это запрещено? — спросила Мадлен. — Держать в спальне колыбель? — Нет, но, учитывая тот факт, что Беатрис пропала, а у вас, насколько нам известно, детей нет, то, думаю, вы понимаете, что мы обязаны задать вопросы. Мадлен посмотрела в окно и сделала глубокий вдох, прежде чем посмотреть в глаза Чарли. — Я была беременна, — произнесла она. Чарли сидела молча, ожидая продолжения. — Когда я рассказала маме, она привезла колыбельку, — продолжала Мадлен. — Она только что продала свой дом, ей некуда было ее девать, так что… — А что случилось? — спросила Чарли. — В смысле…? — Выкидыш, — ответила Мадлен. — Две недели назад у меня случился выкидыш. — Сочувствую. — Ничего страшного, — ответила Мадлен. Однако по ее лицу Чарли увидела, что все как раз наоборот. — Как долго… в смысле — на какой неделе? — На четырнадцатой. — А как отреагировал Густав на известие о беременности? — С чего вы взяли, что он отец? — суровым тоном спросила Мадлен. — Я этого не знаю, просто предположила, — ответила Чарли. — Он отреагировал очень плохо, потому что был уверен: ребенок не от него, — ответила Мадлен. — А ребенок действительно был не от него? — Действительно, я пару раз встречалась с другим мужчиной. — Но как тогда вы можете знать, кто отец? — А я и не знала, — ответила Мадлен. — Но потом Густав признался, что у него не может быть детей: он стерилен. Когда Мадлен ушла, Чарли разыскала Грегера и рассказала ему обо всем, что слышала — им нужно снова поехать к Пальмгренам. — Я думал, ты все же немного отдохнешь, — сказал Грегер. — Я немного отдохнула. — Выглядело все это ужасно, когда ты вдруг упала. — У меня пониженное давление, — сказала Чарли. — Со мной такое не в первый раз. Грегер посмотрел на нее, словно ожидая чего-то еще. Вид у него был встревоженный. Чарли отвела глаза. Неприятно потерять над собой контроль на глазах у других, но еще неприятнее эта забота, о которой она не просила. — Если тебе так будет спокойнее, можешь сам сесть за руль, — сказала она и пошла к выходу, звеня ключами от машины. В доме Пальмгренов дверь им открыл Давид. Он выглядел усталым. — Заходите, — сказал он. — Я как раз собирался уходить. Фрида и Густав сидели в разных углах дивана в гостиной. Волосы у Фриды были растрепаны, глаза покрасневшие, взгляд остановившийся. В руках она по-прежнему держала игрушечное одеяло с кроликом. Чарли увидела ужас и надежду в глазах супругов, когда они с Грегером вошли. — Нас впустил Давид, — сказала она. — У нас нет новостей по поводу Беатрис, но нам необходимо поговорить с вами. — Это он? — спросил Густав. — Тот, которого нашли, — это Паскаль Бюле? — На нынешнем этапе я пока не имею права отвечать на этот вопрос. — Тогда зачем вы здесь? — Я сразу перейду к делу, — сказала Чарли, глядя в упор на Густава. — Вы являетесь биологическим отцом Беатрис? — Что вы имеете в виду? — в растерянности спросил Густав. — Мы получили сведения, что вы не можете иметь детей.