— Я не волнуюсь, а заранее восхищаюсь, — с убийственной серьезностью пояснил Вудхаус. — Любой, кто не побоится к тебе посвататься, Горни, достоин восхищения. — Это так, — хмыкнула Эби, ничуть не обидевшись. — А ты заметила, — вкрадчиво осведомился Вудхаус, — что ты сейчас не боишься? Эби оглядела все еще шумящих пегас-с и вдруг поняла, что действительно не боится. Нет больше ощущения, что она сейчас рухнет в обморок. — Это, наверное, потому, — ответила она, — что я уже не воспринимаю их как лошадей. А только как матерей, Нат. — Я понимаю, — сказал он, и Горни хотела ответить что-то язвительное, но не стала. Он правда понимал. Кое-как объяснив взволнованным матерям, что им необходимо подкрепиться и начать готовить лекарство, маги отошли подальше к горам, прихватив рюкзаки-невесомки. Вновь разложили магический костер, достали остатки припасов. Эби вылила из фляги воду и вскипятила ее для своего чудесного напитка. — А всё-таки отличная вещь этот ваш гномский бальзам «Семьдесят семь», — Вудхаус пил с удовольствием. — Особенно горячий. Бодрит. Горни же, недовольно морщась, разглядывала питье на свет, пробовала, смешно причмокивая, нюхала. — Что это ты сама не пьёшь? — Нат подозрительно отставил походный кубок. — Да ещё и лицо кривишь? Мне уже писать завещание? — Чопик в рот болтливый себе пропиши, — Эби теперь пробовала воду из фляги, которую набрала из ручья. — Не то что-то с этой водой. Не то! Эльф заинтересовался, отобрал у неё сосуд, запустил заклинание. Оба мага смотрели, как прозрачная ленточка крутится, свиваясь лентой, закручиваясь в спираль. — Никакого осадка, примесей, — задумчиво проговорил Натаниэль. — Но что-то с водой не так, ты права, Колбочка. — Будто… знаешь, я вспомнила. Прадедушка рассказывал мне, что иногда, когда гномы копали слишком глубоко, они натыкались на смертельные подземные озера. Порода вокруг была ядовита для живого, и пить эту воду было нельзя. Может, и здесь что-то такое? Может, в одном из ручьев вскрылся родник из-под земли, который проходит через такие ядовитые пласты? Просто порода нам неизвестна, поэтому мы и не можем определить… хотя разве может быть гномам что-то неизвестно в недрах? — расстроенно завершила она. — Но это объяснило бы, почему болеют не все пегасы, а малыши более подвержены болезни из-за общей слабости по сравнению со взрослыми, — продолжил Нат. Не сговариваясь, они пошли к ручью, осмотрели один берег, другой, перелетев по воздуху. — А ведь ручей раньше был шире, — Нат показал Эби на полоски песка, не заросшие травой так густо и обильно, как остальной берег. — Воды стало меньше, — согласилась гномка. — Ты знаешь что-то об этом, мудрый Оби? — Такое бывает, — потряс головой проводник. — Иногда случаются обвалы, перекрывают горные реки. Но запруды потом размываются. — Нужно проверить, вдруг там просело дно или вышла какая-то порода, — пробормотала Эби и вдруг закричала: — Эгей! Вифи! Сюда! Сюда! Вудхаус посмотрел в ту сторону. В небе резвился, то и дело проносясь над ними, голенастый крылатый подросток. — Чего? — задиристо прокричал тот сверху. Но глаза сверкали любопытством и хвост топорщился трубой. — Спустись, — позвала гномка. — Я хочу спросить! — Спрашивай, — разрешил юнец милостиво, зависая у них над головой. — Вифи, ты так высоко летаешь! И далеко, — Эби восхищённо похлопала ресницами. — Всю округу знаешь, наверное. — А то! — гордо задрал голову пегас-ли. — Только маме не говорите, — тихо добавил он. — Скажи, не знаешь ли, ничего не случалось с этим ручьем выше по течению? — Там камень, — Вифи махнул в нужную сторону одновременно головой, крылом и хвостом. — Камень? — удивился старик Оби. — И далеко? — Очень-очень далеко, — опасливо подтвердил Вифи. — Нам запрещают улетать так далеко, но интересно же! — Покажешь? — Натаниэль напрягся, как охотничья собака, взявшая след. — Конечно, — горделиво и независимо вытянулся он в струнку. — Только у мамы спрошу, — уточнил и покосился в сторону табуна пегас-с с жеребятами. ГЛАВА 12 О ВЗЛЕТАХ И ПАДЕНИЯХ «Неудивительно, что лерд Вудхаус так легко нашёл общий язык с пегасами. Эти две расы, стоящие на одном уровне развития, — дети природы, её недоросли». Газета «Гномская истина» Путь занял не меньше трех часов, ибо воздушные подушки вызывать не решили, чтобы не тратить резерв. Тянулась равнина, поросшая изумрудным разнотравьем, перепархивали с цветка на цветок бабочки, неторопливо вилял ручей, позванивая серебряными струями. Вифи улетал вперёд, возвращался, взбрыкивал, снова уносился. Оби двигался за ним, размеренно махая крыльями. Наконец, жеребенок завис впереди, указывая место. Эльф и гномка прибавили скорость и увидели наполовину перекрывший русло камень странного сине-серебристого цвета. Он был оплавлен, а размером с постамент под конный памятник батюшке нынешней королевы, стоявший на главной площади столицы. Вокруг камня плотным валиком бугрилась земля. — Откуда здесь этот камень? — не подходя ближе и делая знак Вудхаусу держаться на расстоянии, напряжённо спросила Эби. — Упал, — сообщил сверху пегас-ли. — Спустись, а? — попросила Горни. — Мне неудобно всё время голову задирать! — Не-а, — ответил он, но пониже спустился. — Как упал камень? С горы скатился? — С неба упал! Помнишь, Оби, в ночь поворота года в зените загорелась звезда и полетела вниз? Хвост был длинный и светился, как полная луна. Потом раздался «Бумммм!» и земля закачалась. Все поднялись на крыло, но больше ничего не было, — объяснил Вифи, летая вокруг магов кругами. — Мы с друзьями потом облетели все вокруг и наткнулись на этот камень. Любопытно же! — Вам нужно было рассказать, — покачал головой Оби. — Ага, — обиженно ответил Вифи, — а потом бы мамки нам всыпали по первое число! — А потом все болеть начали, — тихо проговорила Эби. Посмотрела на эльфа. — Это не просто чужой камень, он злой. — Если кто в этом и понимает, то только ты, Киянка, — по тону было понятно, что маг серьёзен и внимателен. — Отец рассказывал, а ему дед. Бывает, такие камни валятся с неба, а потом гибнут посевы на полях или лес, где они упали. Камни невидимым ядовитым дыханием отравляют источники, гибнет скот, и все живые болеют. Это как будто невидимая энергия, разрушающая живое. Ее нельзя измерить, да и мы с тобой ее едва ощутили. Мне будто интуиция кричала — опасно! И даже малой доли такой энергии в воде достаточно, чтобы при регулярном употреблении начались болезни. — Что же с ним делать? — Что делать, что делать, — Эби вздохнула, поплевала на руки. — Нейтрализовывать. А ну, отойди в сторону, Белоручка. И вы, уважаемый Оби. Да куда ты лезешь, балбес хвостатый, отлетай! Сосредоточилась, на секунду закрыла глаза, а когда открыла, Нат увидел, что зрачок и радужка почти закрыли белки. Он поначалу вздрагивал — но уже привык к тому, как Горни работает с камнем. Она повела руками, выдохнула, и камень начал двигаться в сторону от воды. По следу, заполняющемуся водой, а затем и землей, было видно, что на поверхности видна только малая часть. Лоб и щеки Эби покрылись капельками пота, нос побледнел и губы стали сухими, но камень уходил всё дальше от воды и погружался глубже. Земля стала содрогаться, соседние горы откликнулись обвалами, а Эби всё толкала и толкала камень в глубину, вызывая сотрясение земли. Сделала последнее усилие — и вдруг упала, как солдат на поле боя. Далеко шумели лавины — в горах всегда так, цепная реакция. — Что это с тобой, Горни? — встревоженный Нат склонился над ней, приподнял. Достал белоснежный платок с монограммой, осторожно вытер мокрое лицо. — Дай полежать и не суетись, — снова прикрывая глаза, хрипло проговорила Эби. — И ты даже никак меня не обзовёшь? — он бережно обнимал её за плечи. Она не видела, но чувствовала, что он улыбается. Эльф был теплый и надежный, как рукоять молота, отполированная долгим нахождением в ее ладони. Эта мысль так потрясла Эби, что она села. — Соскучился по моим ругательствам, Белоручка? — Эбигейл машинально забрала у него платок, вытерлась им, как полотенцем, сунула в карман. — Всё, я его глубоко засунула. Теперь его подземная жила ближе к горам затянет, порода заглушит. Не опасен больше. Они отдыхали часа два, когда над их головами забили многочисленные крылья. — Что вы сделали, чужеземцы? — прогремел гневный голос с небес. — Вы вызвали дрожь земли?! Наши гнезда могли обрушиться! Вокруг них зависли, наверное, все взрослые жеребцы, угрожающе перебирая копытами. Старый Оби взлетел, но не успел ничего сказать.