Бледная леди Вудхаус украдкой смахнула слезинки. — Королева запретила нам вмешиваться, но я готова нарушить запрет её величества. Что мне тюрьма или каторга, да хоть сама смерть, если я своего сына потеряю! Леди Горни молча согласно кивала с горящими глазами и крепко сжимала руку эльфийки. ГЛАВА 16 О ЖЕНСКОМ ВЛИЯНИИ И ВСЯКИХ ГЛУПОСТЯХ На аптекарском факультете Королевского университета выявлена возмутительная деятельность студентов пятого курса. Под видом составных частей приворотного зелья эти предприимчивые мошенники и злодеи торговали сушёным куриным помётом, мышиными хвостами и толчёными крыльями моли. Мало сказать, что на всю эту дрянь находился спрос, сумма выручки «дельцов» вызовет чувство зависти у многих купцов первой гильдии. Надеемся, что, кроме положенного по уголовному уложению наказания, студиозусов заставят на себе испробовать эффективность их «товара». Из криминальной хроники Эбигейл незаметно выбралась по галерее во внутренний двор и через боковой выход пошла тихой аллеей к своему дому. Ранняя ночь была тёплой и безлунной, магические фонарики плавно плыли над головой, освещая дорогу. Ноги ужасно ныли от узких туфель и каблуков, и Эби скинула обувь и пошла босиком. Камни дорожки приятно холодили ступни, Горни невольно улыбалась на ходу, прихлопывая в такт шагам подошвой туфель особо наглых комаров. — Это ты, Киянка? — произнёс сзади знакомый голос. — А я-то думаю, что за звезда осветила мой небосклон? — Комплименты, Вудхаус? Тебе грибов в пунш, что ли, добавили? — беззлобно откликнулась Эби. — Это все влияние твоего декольте, — со смешком не поддался на провокацию Нат и пошел рядом. Эбигейл оглядела свое богатство и без смущения хмыкнула. — Да, влияния у меня достаточно. Хорошо, что ты подождал меня, Белоручка, — спокойно перевела она тему. — Я хотела на балу сказать, что нам нужно обсудить твоё испытание. Но отвлеклась, гм, гхм… — Я тоже хотел предложить и тоже отвлекся, — с иронией согласился Нат. — Что-то ты совсем мелкая, Кругляшочек, — заметил он, чтобы прервать неловкое молчание, наступившее после этих слов. Её голова и вправду доходила ему только до подмышек. — Это потому, что я босая. Ноги гудят ужасно. — И у меня, — признался Вудхаус. — Лучше уж за плотоядными жабами прыгать, чем на балах, да? — Угу, — она оглядела его с ног до головы. — Не хочешь снять сапоги? Босиком хорошо… Нат посмотрел на ее босые, уже запылившиеся ноги, на свои сапоги, и сожалеюще покачал головой. — Дорога пыльная. — А, твоя грязебоязнь, — протянула Эби, но не стала насмешничать, хотя раньше бы не постеснялась. — И откуда это в тебе? Я помню тебя в детстве, ты спокойно играл в вашем дворе и пачкался, как и я. Ты же эльф, дитя природы. Вы в своих священных рощах вообще голышом бегаете, говорят. Вряд ли там земля менее грязная, чем здесь. — Не бегаем, а степенно ходим, — поправил ее Натаниэль со смешком. — А в остальном — чистая правда. Эби не ответила, выжидающе поглядывая на него, и он решился. — Ты знаешь, что у наших семей общее проклятье — мы не можем иметь больше одного ребенка? — Знаю, — посерьезнела Эби. Он помолчал. — То, что я тебе сейчас расскажу, очень личное, Эбигейл. — От меня — никому, — поклялась Эби и сделала клятвенный знак рукой, словно припечатала. — Мой отец… неплохой эльф, хотя периодически вынуждал меня делать то, чего я не хотел. Право главы рода, понимаешь? Но несмотря на наши… сложные отношения, несмотря на его деспотизм, я знаю, что он любит меня. И любит детей. Он очень хотел победить проклятье, Эби. Очень хотел еще детей. — Мои родители тоже, — грустно сказала Горни. — У гномов семьи меньше чем с пятью детьми считаются неполноценными. — Когда мне было лет восемь, ты как раз куда-то надолго уезжала… — К бабушке и дедушке, — вспомнила Эбигейл, — мы у них чуть ли не полгода гостили. — Понятно… родители оставили меня дома, а сами на год уехали в священную дубраву, молиться Матери Эльфов о снятии проклятья. Родители мамы живут за границей, в Чаще, дед со стороны отца ушел в жрецы Матери, бабушка умерла. Отдавать меня на присмотр в чужой дом отец не захотел, мол, наследник Вудхаусов не будет где-то приживалкой, у него есть свой дом и слуги. Так и получилось, что единственной одинокой родственницей, которая взялась за мной присматривать и жить в нашем доме, стала мамина двоюродная тетушка. У нее была куча рекомендаций, потому что она много лет воспитывала настоящих эльфов. Теперь-то я понимаю, что она воспитывала неврозы в эльфах, — тяжело добавил он. — Старая дева, чопорная, вся накрахмаленная. Она меня прямо изводила за малейшее пятнышко на руках и одежде, всё зудела и зудела. Мне ни поиграть, ни побегать было, только сиди, чтобы не испачкаться. Руки вене мыла по сто раз на дню, жесткой щёткой с какой-то едучей жидкостью. Родители вернулись без всякого результата и впали в ужас: я вздрагивал от малейшего пятнышка, рыдал, если во время еды на салфетку попадала крошка или брызги. Был скандал, мама много плакала, тетушку услали в какой-то городишко, отец сказал ей, что никогда Она больше не подойдет к детям. Но дело уже было сделано. Ко мне приглашали специалистов, затем увезли в наше лесное поместье, и там со временем стало полегче, но при виде грязи мне до сих пор хочется спрятать руки в карманы, а если не удается помыть руки — все зудит. Вот удивительно — я уже и лицо той тетушки забыл, а грязь до сих пор не переношу. — На твоём месте я бы ненавидела жёсткие щётки и едкое мыло, а не грязь, — сочувственно заметила Эби. Они некоторое время шагали молча. — Мы как-то слишком мирно идем, — заметил Нат. Эбигейл пожала плечами. — Я устала. Да и ругаться перед важным заданием — глупость. — Да, — согласился Вудхаус. Она вздохнула. — Мы не можем быть друзьями, Вудхаус. — Не можем, — снова согласился он. И они снова погрузились в молчание. — Слушай, — загорелась Эбигейл через несколько минут. — Получается, у нас у обоих травмы. Но мою-то удалось убрать! Может, и твою можно? Вот смотри, смог бы ты пройтись по этой дороге на спор? У тебя же нет непереносимости? Только дискомфорт? — Это смотря на что спорить, — усмехнулся Нат. — Если пройдешься босиком отсюда и до наших домов, я подарю тебе амулет, который снизит воздействие некротической энергии, — таинственным голосом пообещала Эби. — Правда, — вздохнула она, — я тебе его и так подарю. — Ты сделала для меня амулет? — осторожно переспросил Вудхаус. — Несмотря на то, что дулась на меня? — Да, — с независимым видом ответила Горни. — По правде говоря, я его делала как раз после того, как прочитала утренние газеты, поэтому, — голос ее стал утрированно зловещим, — вся нежить должна на подходе подохнуть от силы моей ненависти. А что? — Нет, ничего, — с растерянным смешком ответил Нат. — Но амулеты ведь мне не помогают. — Это другие не помогали, — бросила Эби, — но этот сделала я, Вудхаус. А лучше меня в Веншице амулетчиков нет. На самом деле, — засмеялась она, — это моя старая разработка, я делала амулет-блокиратор ментального воздействия. Просто поменяла местами несколько рун. Подташнивать тебя, скорее всего, будет, но в обморок не грохнешься и мыслить будешь связно. Реакции не пострадают. — Спасибо, — проговорил Вудхаус. Остановился, потоптался на месте… и снял сапоги. И носки. Ноги сразу зазудели, но он упрямо зашагал вперед. Гномка поглядывала на него с любопытством и преувеличенно бодро топала рядом. — А почему ты так нежить боишься? — спросила она, как-то угадав момент, когда желание надеть сапоги и носки обратно стало невыносимым. — Тоже тётка поспособствовала? — Нет, — сквозь зубы выдохнул Нат. — Расскажешь? — Если только перед смертью, — хмыкнул он, переводя все в шутку. Они остановились у ее калитки. — Заходи, — пригласила Эби. — Дядя Дерек дал мне новейшую карту катакомб: те, которые есть у нас, не учитывают новые обвалы. И совместил ходы с картой города, мы хотя бы будем понимать, где находимся. А еще пометил места, где видели нежить и уголки, где можно спрятаться. Мы собирались спускаться у кладбища, а я нашла вход прямо у ратуши, в подвал старого дома, представляешь? Пойдем там — ближе и безопаснее. — Сейчас, — Нат переступил с ноги на ногу. — Подожди пять минут, Горни. Я все-таки загляну домой… вымою ноги. Они около часа сидели над картой, споря, отмечая нужные повороты, прокладывая путь — чтобы пройти по всем коридорам, где была замечена нежить, — пока не начали зевать. Умертвил, полуразложившиеся, полумумифицированные останки людей и животных, появлялись на старых захоронениях, где накапливалась некротическая энергия. А в катакомбы попадали с кладбищ по всему городу, ибо основным инстинктом, помимо жрательного, у нежити было желание забиться в нору поглубже, подальше от солнца. На кладбищах то и дело находили провалы или выходы в катакомбы — их делали контрабандисты, для которых нажива была важнее риска быть сожранными. — По подсчетам магической службы городской стражи, под землей может быть около полутора сотен умертвий, — сказала Эбигейл. — Они, как комья в плавке, бродят группами там, где под землю просачиваются человеческие запахи — и около провалов, вот тут, тут и тут, — она ткнула пальцами в отмеченные кружочками места. — Это я тоже разузнал, — проговорил Нат мрачно. — На нашей стороне то, что коридоры шириной не больше десяти локтей, но довольно высокие. Значит, сразу много нежити к нам не подойдёт, будут мешать друг другу. Но мощные заклинания все равно нельзя использовать, иначе велик риск обвала. — И столбы огня нельзя: выжгут кислород, задохнемся. Максимум — огненные шары, — заметила Эби, — и то нежелательно. Умертвил все высохшие, будут тлеть и вонять, можем угореть или задохнуться. Ты карту выучил? — Конечно. Не заблудимся.