— Что у тебя было на завтрак, Колбочка? Вернее, сколько всего у тебя было на завтрак? Семь перемен блюд? Девять? — Завтракал бы основательней, тощий, а не жевал зелень, глядишь, и не спрашивал бы, — парировала Эби, повисая на рукояти меча статуи, чтобы Нат расправил затёкшую спину. — У меня стальные мускулы, — возмутился эльф, тряся сначала одной рукой, потом второй. — Ага, а ногти алмазные, — фыркнула гномка. — Но полезные, да. Глянь, на статуе царапины от твоих ногтей остаются! Теперь я поняла: вы, эльфы, с их помощью на деревья, как белки, залезаете? — Не завидуй, — велел Нат, жестом показывая ей забираться обратно. — Так, на левое плечо или на правое? — На правое, — обнимая его за плечи и за талию, проговорила Эби. — Правая рука поднята, и можно опереться. Эльф, впиваясь в камень, быстро полез дальше. Но даже будучи сосредоточенным на подъёме, чувствовал, как к лопаткам прижимается большая мягкая грудь, колыхаясь от каждого его движения. Внизу бесновалась толпа нежити, и Эби, устроившись на широком плече древнего воина, порадовалась пусть временной, но безопасности. Они оставили гореть только один магический светильник — нужно было экономить крохи сил. То и дело вскрывались новые могилы, и по стенам спускались умертвил, некоторые пытались Допрыгнуть до статуи, но не долетали и шлёпались вниз. — Что будем делать? — тихо спросила Эби. — Нас, конечно, будут искать, найдут обвал. Но если не предупредить, то поисковая группа погибнет. — А на ласточку для магистра Корнелиуса у тебя не хватит резерва? — спросил Нат. — Хватит, и бумага есть, и грифель, — запасливая Эби похлопала себя по сумке. — Но как она к нему попадет? Хотя… если был один обвал, где-то может быть и другой. И как-то же эти твари пробираются отсюда на верхний ярус? Может, ласточка найдет хотя бы крошечную дырку и сможет пролететь наружу? Ласточка улетела. Магический светильник сильно потускнел, и беснующаяся внизу нежить стала почти не видна. — Что теперь делать? — вздохнула гномка. — Ждать скучно. — Может, перекусим и выпьем, чтобы скрасить ожидание? — усмехнулся Вудхаус. — Меня даже почти не мутит. — Не стоит шутить с такой серьезной вещью, как еда, — Эбигейл торжественно подняла вверх палец. — Руки очисть, — она подала пример, залезла в свой бездонный рюкзак и начала доставать фляжки, свёртки с бутербродами, толстые ломти мяса и ветчины, и даже салфетку, которую тщательно расстелила между ними на камне. — Приятного аппетита, мэтр Вудхаус, — проговорила она, изящно откусывая от отбивной. — И вам, мэтрис, — Нат взял булочку, аккуратно положил сверху ветчины. — Помнишь, ты сказал, что расскажешь про твой страх перед нежитью только если мы помирать будем? — спросила гномка, когда они доели и пили из фляжек чудесный гномский бальзам. — Мне кажется, самое время! ГЛАВА 20 ОБ ОСОБЕННОСТЯХ РАБОТЫ СВОДНЫХ СПАСАТЕЛЬНЫХ ОТРЯДОВ «Очевидцы рассказывают, что нежить давно уже орудует близко к поверхности. Бывали даже случаи пропажи людей. Мейсиз Блокгауз заявляла о том, что её мужа сожрала нежить и предъявляла улику — единственный уцелевший башмак. Правда, проведённым следствием достоверно установлено, что пропавший мейз проживает у вдовы Пышкинз за три квартала от дома. Но сколько жён еще оплакивают супругов, искренне надеясь, что мужья не повторили судьбу Блокгауза и в самом деле погибли». Из репортажа собственного корреспондента издания «На самом деле» — Не будь таким упрямым дураком, Фло! — леди Агнес уперла руки в бока. — Немедленно пошли «ласточку» Вудхаусам, или я сама это сделаю! — К чему нам эта эльфятина, рыбонька моя? — залебезил припёртый в прямом смысле слова к стенке муж. — Мы сами справимся. — А если не справимся? Да даже если справимся, то Вудхаусы имеют право быть вместе с нами и защитить своего сына, как мы будем защищать дочь. Какими бы ни были эти эльфы, прежде всего они — родители. И любят своего сына не меньше, чем мы свою дочь. И подумай — если из-за твоего упрямства Эби пострадает, я тебя пиявкам скормлю, так и знай, Флоин Горни! Лерд, которому жена всю ночь превращала роскошную шевелюру в обширную плешь из-за «недостойного и жестокого обращения с единственной дочерью, не заслуживающей такого отношения», позорно выбросил белый флаг. * * * — Наш сын, может быть, погибает, Триггвиэль. Здесь не до гордости! — леди Элинор почти выплюнула последнее слово. — При чём тут гордость, Элинор? — поморщился Вудхаус. — При том, что ты не хочешь идти в катакомбы с Горни, хотя они прислали «ласточку». Зачем выдумывать планы штурма подземелья, если можно отправиться с ними? — Элинор, это мужское дело, — ледяным тоном проговорил лерд. — Я удивлен твоим тоном и настойчивостью. Может, тебе пойти в свои комнаты, отдохнуть? — Моё дитя — мое дело, — выпрямилась леди Элинор. — И не смей отсылать меня, как ребенка, Виэль! Кажется, я слишком долго не возражала тебе, и ты забылся! — Элинор, успокойся, — решительно, как настоящий глава семьи, сменил свой тон на примирительный лерд Вудхаус. — Я все решу сам. Доверься мне. — Лерд Горни — военный, в гарнизоне половина солдат и офицеров родня гномам, родня родни и знакомые знакомых, — не поддалась леди Элинор. — Горни пропустят караульные, а если нет — гномы знают потайные ходы, лазы. Они скоро будут на месте, и, возможно, им придется биться за наших детей, — она раздраженно поправила выбившийся локон. — А мы будем все еще пестовать твои грандиозные замыслы. Нет, лерд Вудхаус. Или ты идешь к Горни со мной и мы вместе приглядываем, чтобы дети не попали в беду, или я иду одна, а ты оставайся! * * * У задней калитки дома Горни в окружении десятка верных гномов стояли Горни-старшие, одетые по-походному, в касках с кристаллами освещения, с оружием и туго набитыми рюкзаками. На улицу они не выходили: пусть здесь ходило куда меньше народу, чем на Королевском проспекте Веншица, но слухов следовало избегать, дабы не гневить королеву. — И долго нам ждать? — недовольно спросил лерд Флоин. — Ведь договорились встретится в полдень! В это время напротив калитки остановилась запряженная четырьмя тяжеловозами большая пожарная повозка, прикрытая брезентом. Внутри могло поместиться больше двух десятков человек, и лерд Горни нехотя одобрительно крякнул, когда в прорезанном в брезенте окошке показалась высокомерная и измазанная маскировкой физиономия Вудхауса-старшего. Гномы набились внутрь, перемешавшись с вооруженными до зубов эльфами, которые набивались со стороны дома Вудхаусов. Отец Натаниэля был увешан оружием, а у леди Элинор, очень элегантной даже с раскрашенным полосами лицом, помимо прочего, на поясе был закреплен арбалет с серебряными стрелами. — А зачем маскировка? — ехидно спросил папа Горни Вудхауса. — Нежити на эти росписи все равно, она по запаху найдет. Лерд Вудхаус высокомерно промолчал. — Это я настояла, — невозмутимо вмешалась леди Элинор. — Прекрасный штрих к образу, правда? — Ээээ… — смутился папа Горни. — Да? О! — он кивнул на арбалет. — Умеете с ним обращаться, леди? — Я в юности брала призы на королевских состязаниях, — леди Вудхаус погладила оружие. — Так какой план, Горни? — прервал обмен любезностями Вудхаус. — Для начала наденьте это, — и один из гномов раздал эльфам каски со встроенными светящимися кристаллами. Леди Элинор повертела его в руках, словно прикидывая, подойдет ли он к походному костюму, поморщилась, но решительно надела на голову и застегнула ремень под подбородком. — Ребята бы нас пропустили и в один из охраняемых входов, — объяснил гном, когда рыжий возница высадил их у старого городского коллектора. — Но они все на виду, тайно не зайти, королева бы узнала, ещё до того, как мы внутрь залезли. Мне-то что, дальше каменоломни не сошлют, а вот детям её величество не только карьеру может испортить. Так что придётся сделать крюк и ручки испачкать, ваше эльфейшество. — Если ты думаешь, что меня это остановит, Горни, ты глубоко заблуждаешься, — Вудхаус высокомерно вздёрнул подбородок и полез в дыру. — Пусти-ка, — отпихнул его гном. — Тоже мне, лезет поперёд гнома, как будто дорогу знает, — и, согнувшись, кряхтя пробрался в узкую для него трубу. Следом, стараясь прямо держать спину даже в согнутом состоянии, пополз долговязый эльф. Дамы переглянулись, возвели очи горе и двинулись за мужьями. Следом молча проскользнула маленькая сборная гномо-эльфийская армия, мудро оставившая право соревноваться в остроумии своим предводителям. — Сколько же дерьма в жителях нашего славного города, — пробираясь по широченной сливной трубе, на которой засохли вековые отложения, бубнил папа Горни. — Прямо не продерёшься. — Ты точно знал куда идти, или просто выбрал дорогу, где погрязнее? — желчно уточнил Вудхаус. — Я веду нас короткой дорогой, и мне не важно, как она выглядит. Вижу цель — не вижу препятствий! — громко проскандировал Горни гномский девиз, отбивая такт рукой. Несколько крыс, до того мирно дремавших в куче мусора, с противным писком промчались у них под ногами и скрылись в глубине тоннелей. — Славные храбрые леди, — похвалил лерд Горни дам. — Вы почти не визжали. Теперь я верю, что нежити вас не напугать! — и расхохотался так громко, что проснулись даже все ленивые и глухие крысы и шуршащим стадом помчались наутёк. Леди Элинор и леди Агнес не визжали, но вцепились в мужей так, что оставили синяки, а глаза у дам сделались настолько огромными, что любая сова бы позавидовала.