— Благодарю за честь, — взвился лерд Вудхаус, потрясая левой ногой. На мыске тонкой кожаной туфли был хорошо заметен отпечаток каблука. — Мы будем! И тогда ждем вас у нас послезавтра, наши уважаемые… будущие… родственники. * * * Королева отпустила фрейлин и отослала секретаря, прошла в кабинет, небрежно бросила корону на бюро, упала в кресло, покачав на пальцах туфли, и запульнула одну в сторону окна, а другую под стол. Мэтр следовал за нею как приговоренный. — Давненько я так не развлекалась, — потянулась она довольно, чуть не мурлыча. — Что, Корнелиус, я тебе говорила? Они прекрасная пара, и скоро нас ожидает свадьба. Мэтр пожал плечами — мол, был не прав. — Как тебе этот дракон? — вдруг сменила тему королева. — Очень красивый мужчина, правда? — Не могу судить, — сухо отвечал маг. — Говорят, раньше драконы были очень охочи до девиц, — королева смотрела из-под ресниц. — Я, правда, не девица… — Миррей, вам нет нужды кокетничать. Вы молоды и прекрасны. — Да? — ее величество встала и подошла к нему, так и стоящему в двух шагах от двери. Платье с шуршанием волочилось за ней по ковру. — Может быть, может быть. Но что мне до того, раз мои достоинства не привлекают мужчин, — и она уставилась на него с вызовом. Магистр хотел что-то сказать, даже сделал движение навстречу, но промедлил какое-то мгновение. — Вернёмся к нашим делам, — Миррей круто развернулась, заложила руки за спину и прошлась взад-вперёд. — Вернее, к твоей отставке. Сам видишь, я не могу её принять. У тебя нет достойного преемника. Ах, как жаль, как жаль, — и она с нарочитым сожалением развела руками. — Зато ты можешь продолжить писать мне стихи. — Но я не могу остаться, — глухо проговорил Корнелиус и опустил глаза. — Но почему?! — жестко спросила королева и огляделась. Оркская кровь возмущенно кипела. — Миррей, — магистр наконец-то поднял взгляд и заговорил твердо, четко. — Поймите, я влюблен, давно влюблен в прекраснейшую женщину в мире. Но я недостоин ее и мы никогда не сможем быть вместе. Кто я и кто она? Если бы я мог сказать ей все и прожить жизнь рядом, я был бы счастливейшим человеком! Но я вынужден уйти, дабы сохранить остатки достоинства. — Ах так?! — Миррей прыгнула к стене и сорвала с крюка охотничий прабабушкин аркан, висевший там с незапамятных времён, а сейчас так вовремя попавшийся на глаза. — У меня есть идея получше! Веревка свистнула, спеленав Корнелиуса от плеч до щиколоток. «Давно бы так!» — обрадовалась оркская кровь. «В данной ситуации не могу не поддержать», — согласилась эльфийская. — Казню! На каторгу отправлю! — бушевала королева всей своей смесью кровей и подтягивала магистра ближе. — Как же ты меня вымотал, Корнелиус! Посажу в башню! Нет, в казематы!!! — Меня? — уточнил магистр спокойно. — Нет! Эту дурную девку! Тогда, может быть, ты заметишь женщину, которая готова отдать тебе сердце. И руку! — Кто же она, Миррей? — Корнелиус улыбался — так прекрасна была правительница в гневе. — Тебе непременно нужно, чтобы королева призналась первая? — Не разочаровала она его. — Что ж! Я люблю тебя, Корнелиус! Но у всего есть цена, мой дорогой мэтр. И у любви королевы тоже! А потому приказываю тебе жениться на мне! Немедленно! — Прямо сейчас? — магистр одним движением пальцев освободился от пут. — Можно и сейчас! И я повелеваю тебе полюбить меня, — голос королевы дрогнул, потому что сильные руки обвили её талию и недвусмысленно заставили чуть откинуться. — Я всегда старался предугадать желания моей королевы, — шепнул маг, склоняясь к её губам. — Миррей, я давно люблю тебя… Очень давно… — О, Пряха, — озадаченно вопросила королева ему в губы. — Так ты про меня все это время говорил? — Конечно, — ответил магистр в промежутках между жаркими поцелуями. — Ты единственная женщина, которую я когда-либо любил, Миррей! — Теперь я окончательно уверилась, что мы друг друга стоим, — нервно засмеялась она. — Не вздумай дожидаться медового месяца, — простонала ее величество, смело обвивая ногами крепкие магистерские бёдра. * * * В то же самое время в «Королевской перчатке» лерд Ригби хранил спокойствие и молчание среди наседавших на него лердов. Причиной столь сильного волнения стали ставки на то, кто займёт должность придворного мага. Одна партия считала: раз оба претендента отказались добровольно, то несыгравшие ставки следует вернуть. Вторая — раз свои испытания кандидаты выполнили, то их ставки выиграли и им следует оплатить выигрыш или хоть ставки вернуть. Лерд Ригби, как мы знаем, сидел молча, раскрыв перед собой правила клуба, в которых пространно и многостранично было расписано, почему и в каких случаях несыгранные ставки переходят в собственность клуба. Как выразился лерд Горни, отхохотавшись, когда негодующий лерд Мапонус изложил ему обстоятельства дела: «Что с возу упало, то троллю попало», — и предложил поискать в родословной лерда Ригби соответствующие корни. * * * И ужин в честь помолвки и примирения семей, и предсвадебные приёмы не обошлись без стычек эльфов и гномов: язвительных перепалок, взаимных подколок, завуалированных насмешек, что должно было доставить жениху и невесте множество неприятных минут, но не доставило. Во-первых, оба были привычны к тому, что при любой возможности гномы ругают эльфов, а эльфы бранят гномов, а потому особо в разговоры не вслушивались. Во-вторых, они были слишком заняты друг другом и строительством мастерской и лекарни, а потому не обращали внимания на всякие глупости. В-третьих, лерды-отцы вскоре после помолвки детей заперлись в кабинете полковника Горни и так набрались гномского бальзама, что оба дома содрогались от исполняемых дуэтом песен, больше похожих на рёв двух оленей в брачный период, несвязных выкриков, в которых с трудом можно было опознать анекдоты, громоподобного хохота и грохота кулаков о столешницу. Обе леди сидели в гостиной леди Элинор, пили от головной боли ликёр из крохотных рюмок, ели канапе, морщились от доносящегося шума и пытались обсудить свадебное меню. Потом Горни пошёл провожать Вудхауса, но они дошли только до флигеля, где располагался охотничий кабинет лерда Триггвиэля. Соль в том, что, как любой эльф, Вудхаус охотился мало и редко. Но все прочие атрибуты настоящего охотника, кроме, собственно, охотничьих трофеев, как то: дорогое оружие и коллекционные напитки, — в кабинете были в изобилии. Конечно, кончилось тем, что лерды проредили коллекцию вин, а по опустошённым бутылкам начали стрелять. По счастью, дело происходило в саду, что уберегло от разрушения дом, но привлекло внимание городской стражи. Лерды с переменным успехом пытались объясниться со стражами порядка, а леди эвакуировались в любимый ресторан. Несмотря на гордость за наследника, сумевшего, как оказалось, одолеть целый сонм гномов на их дурацком испытании, лерд Вудхаус был склонен отплатить Горни той же монетой. Нежный отец был ущемлен тем, что сыну вообще пришлось его проходить (хотя, вероятнее всего, ему было обидно, что он не видел триумфа Натаниэля). И возможно, поэтому он приказал, именно приказал леди Элинор организовать традиционные смотрины невесты. Эльфийкам на них полагалось демонстрировать хорошие манеры, тонкость светской беседы и умение развлечь гостей игрой на музыкальных инструментах и пением. Собрались многочисленные родственницы, приглашена была и леди Агнес с группой поддержки. — Будь осторожной и не давай покусать себя, — нежно целуя Эби, напутствовал Натаниэль. — Это же змеиный клубок! Змеи кусающие, шипящие, плюющиеся ядом и обладающие дурным глазом. — Да не ядовитей тётки Магнезии, — отмахнулась Горни. — От той цветы вянут, стоит ей в комнату войти. Чаепитие прошло безукоризненно. Эльфийки не нашли ни единого промаха в манерах самой невесты и её родственниц, хотя и очень старались. Дамы попивали чай и кофе из чашечек тончайшего фарфора и обменивались колкостями, замаскированными под любезности. Эби держалась как настоящая леди и ни разу не позволила себе ни одного гномского ругательства, по крайней, мере вслух. Зато любезности ее разили так, что даже самая колкая тетушка Натаниэля кивнула «годна!». Когда настала пора переходить к развлечениям, в гостиную с непринуждённым видом явился жених и уселся рядом с невестой. — Спойте нам, — обратилась к гномке леди Петуния, улыбаясь так нежно, словно собиралась одолжить денег. — Вы, верно, очаровательно поёте и знаете множество гномских застольных. Натаниэль ободряюще кивнул и взял лютню. Эбигейль набрала воздуха в грудь и запела чистым, пусть и не сильным голосом старинную эльфийскую балладу. Натаниэль, как будто они делали это вдвоём тысячи раз, подхватил мелодию и запел вместе с ней. — Чудесная песня, — леди Элинор зааплодировала, подошла и расцеловала детей в обе щёки. — Пожалуйста, спойте ещё. Нат посмотрел на Эби, та едва заметно пожала плечами и запела новую песню. — Я в восторге, Кругляшочек, — Натаниэль, закинув руки за голову, валялся на софе в гостиной Эбигейл. — Тётки от неожиданности дар речи потеряли, даже не обшипели тебя. Откуда ты знаешь наши баллады и романсы? — Ещё бы мне не знать, Белоручка, — Эби лежала поперёк софы, головой у Ната на животе. — Я с детства слушаю, как ты свои трели выводишь. — Ты всегда находила, что сказать нелестного обо мне и моём пении, — проворчал Вудхаус. — На самом деле, я всегда любила слушать, как ты поёшь, — немного покраснев, призналась гномка. — У тебя чудесный голос и манера. Как на волнах качаешь. — Да? — развеселился эльф. — А как ты достоверно притворялась, Шайбочка! — Притворялась, — рассердилась Горни, переворачиваясь и глядя на Ната. — А что, мне нужно было присоединиться к клубу твоих воздыхательниц? — Ревновала? — Нат притянул её повыше, глядя, как щёки становятся пунцовыми. — Вот ещё, — замотала головой гномка, барахтаясь и пытаясь встать. — Выдумал! — Ревновала, — с удовольствием повторил Нат, обнимая её крепче. — И зря. Это же всё было несерьёзно. Так, просто… развлечение. — Девицы на поспать, — хмыкнула Эби, всё ещё сердясь. — Как у вас всё просто, у мужиков! — С тобой непросто, — признался Нат в маленькое теплое ухо. — Я лишь недавно понял, что именно ты занимаешь все мои мысли. Горни недоверчиво сопела. — Не веришь, — шептал Натаниэль как заправский эльф. — Тебе мои русалки в саду никого не напоминают?