— Эй, ваше величество, мы ждем! — Меня зовут, — сказал его величество. Я вопросительно смотрела на него, ожидая пояснений. — Меня зовут Кинг, — произнес он скучающим тоном, — Кинг Доменик Лоуэлл. Зовите меня Доменик. Он протянул мне руку. Крепкое и теплое рукопожатие, но ничего выдающегося. — Трудно соответствовать такому имени. — И не говорите, — ответил он. — А вас как зовут? Раньше это был самый простой вопрос на свете. Теперь — головоломка, запертая в сейфе. Я дала бармену права на имя Дебры, но все еще не знала, сживусь ли с новым именем. Я задумалась, разумно ли его использовать. Тем не менее, если долго отвечать на вопрос, даже правдивый ответ прозвучит фальшиво. — Дебра. Я впервые представилась этим именем. Словно пыталась влезть в пальто на несколько размеров меньше моего. — Прекрасное имя, — сказал Доменик. — Но не прекраснее вас самой. Какая-то часть меня наслаждалась лестью. Однако я чувствовала и опасность, столь же осязаемую, как в пьяном покере на раздевание. Почему блондинкам так легко запудрить мужские мозги? Половина блондинок не натуральные, а результат тот же. Как я сольюсь с толпой, если ко мне прикованы все взгляды? Надо найти выход из положения. Но сейчас, сидя в баре, я приняла комплименты Доменика, потому что мне очень давно не льстили по-настоящему. Да и было в нем еще что-то притягательное, помимо волевого подбородка и глубоких карих глаз. Он держался так, словно ему нечего доказывать миру. Большая редкость в его возрасте. Порой я задавалась вопросом, было ли у меня когда-нибудь такое же чувство. — Однако оно — тоже я, — сказала я. — Вы недавно в этом городе? — Я здесь проездом. — И куда же вы направляетесь, Дебра? — Наверное, в Джексон. Пока не знаю точно. — Нет смысла выдумывать очередную ложь. — А что привело вас в прекрасный штат Вайоминг? — Работа. — Какая именно? — Я преподаватель. — Признаюсь, называть солидную профессию было приятно, пусть даже я почти не имела к ней отношения. — Что преподаете? — Не слишком ли много вопросов? — А как еще мы можем узнать друг друга? — Так вот чем мы занимаемся? — Да. Я уже знаю вас лучше, чем минуту назад. Наверное, я все время пялилась на татуировку Доменика, чтобы не смотреть ему в глаза. Он закатал рукав еще чуть выше, чтобы я могла разглядеть. Она оказалась более искусной, чем я думала вначале. — Видимо, было невероятно больно, — поменяла я тему. — У вас, я так понимаю, тоже есть тату? — Это лишь ваша догадка, я такого не говорила. Тут мне пришло в голову, что Блю сказала бы то же самое. — Так у вас есть татуировка? — Да, — ответила я и тут же упрекнула себя мысленно. Не стоило выдавать свои особые приметы первому встречному. А еще я спрашивала себя, смогу ли однажды рассказывать о себе без этих внутренних терзаний. — И где же? В приличном или неприличном месте? — Место вполне приличное. — Можно посмотреть? Я кивнула и допила виски. Хэл подошел и спросил, налить ли еще. Доменик указал на бутылку отменного бурбона, который был мне теперь явно не по карману, и попросил для нас еще по одной порции. — Она у вас на плече? — Нет. — На запястье? Я подняла ногу и закинула ее на бедро Доменика. — На щиколотке. — Я подтянула вверх штанину джинсов, открывая три крошечных китайских иероглифа красного цвета. Я чувствовала себя странно, хвастая незнакомцу тем, о чем всегда старалась забыть. Когда жила с Фрэнком, я порой заклеивала татуировку пластырем и говорила мужу, что порезалась. — Красиво, — сказал Доменик. Тем не менее выглядел он разочарованным. Моя татуировка банальна. С другой стороны, у него вообще какой-то индейский узор. Ему ли меня осуждать? — Что они означают? — Полная бессмыслица, — ответила я. Доменик на несколько секунд задумался: — Кажется, я тебя понимаю. Но расскажи свою историю. Старый школьный друг, Уолт Бёрден, однажды вечером встретил в городе небольшую группу китайских туристов. Среди них была девушка, которая затронула в нем такие струны желания, что он потом встречался только с азиатками. Когда туристка отвергла его ухаживания, он сообщил ей, что хочет сделать татуировку в виде китайского слова, означающего «мир». Мол, такой ведь нет ни у кого. Он попросил ее написать иероглифы. После неоднократных просьб и обещания, что тогда он отстанет, девушка согласилась написать иероглифы на салфетке. Наш одноклассник Артур Чанг мельком увидел надпись на уроке математики и начал хихикать. Я подсунула Артуру записку: «Что смешного?» Он объяснил, как на самом деле переводятся иероглифы, — Уолт понятия не имел, какие слова на себе носит. Полгода спустя, выиграв соревнования по плаванию, моя лучшая подруга Мелинда настояла на том, чтобы мы отпраздновали это событие, сделав татуировки. Мы пошли в тату-салон. Мелинде сделали дельфина — двумя днями ранее она решила, что это ее тотемное животное. Она хотела, чтобы я тоже выбрала дельфина, но мне не нравилась идея парных татуировок и эзотерических зверей. Я осознавала, что участвую в обряде посвящения, о котором вскоре буду жалеть. У меня была фотография татуировки Уолта, и я попросила мастера сделать мне ее миниатюрную копию на внутренней стороне лодыжки. Не знаю, почему такая татуировка понравилась мне больше, чем дельфин, лягушка или китайское слово, напоминающее о том, что происходит и без всяких напоминаний, например дыхание. А теперь выбранные иероглифы кажутся даже символичными, потому что буквально они означают «полная бессмыслица». Хотя тогда Мелинде я соврала, что они означают «плавать». Я рассказала Доменику сокращенную версию истории, за вычетом лжи Мелинде. Он улыбнулся и кивнул: — У твоей татуировки интересная история. — Спасибо. — Я была польщена. Я уже и не помнила, когда в последний раз говорила правду о своем прошлом кому-то, кроме Блю. — А у тебя какое оправдание? Будешь утверждать, что ты на два процента индеец чероки? Доменик расхохотался. Его смех был искренним, раскатистым, неподдельным. — Нет, ничего подобного. — Тогда почему у тебя такое же клеймо, как у любого другого мужчины? — Потому что «Форти Найнерс»[8] проиграли Суперкубок. — Даже не видно, где она заканчивается… — С удовольствием покажу, — перебил Доменик. — …Но соглашаться на многочасовую агонию из-за проигранного спора — это не слишком? Доменик допил свой напиток и сказал: — Я всегда держу слово. Я ему поверила. Как вы уже догадались, мужчины меня в последнее время не интересовали. Мужчины, конечно, разные, но мне попалась парочка настолько прогнивших, что они бросали тень на остальных. Однако Доменик показался мне вполне подходящим — по крайней мере, для мужчины, которого знаешь меньше часа. Хэл снова вырос за стойкой. — Его величество вам докучает? — беззлобно поинтересовался он. — Пока нет, — сказала я. — Я позову вас, если что. Доменик посмотрел мне прямо в глаза. В его взгляде читалось желание и любопытство и ни капли сального блеска, который появляется, когда мужчина пытается решить, сколько он может у тебя отобрать. Я старалась не отводить глаз, хотя за последние три месяца отвыкла от долгих зрительных контактов. — Купить тебе бургер? — спросил Доменик. — Что? — Я ждала другого вопроса. — Я голоден. Недалеко есть закусочная. Мясной рулет я бы не советовал, куриный стейк вообще нарушает все санитарные нормы, вместе взятые, а вот бургеры почему-то отменные.