— А позже? — Ты намерен остаться? — Сколько займет дорога из Кливленда в Чикаго? Я понятия не имела, к чему он клонит, но вопрос был по адресу. — По Ай-девяносто около пяти часов. А что? Планируешь путешествие? — Сколько ехать от Кливленда до Акрона? — Не знаю. Наверное, часа два. Меня не привлекали краткие поездки внутри штата. — Меньше часа, даже с учетом пробок, — сказал Доменик. Очевидно, он пришел к какому-то выводу насчет меня. И явно не к лестному. Поднялся на ноги, как будто собираясь уйти, но его немного пошатывало. Доменик пил виски в баре, и мы вместе разобрались еще с бутылкой бурбона. — Ты не Дебра Мейз. Дебра Мейз была из Кливленда, штат Огайо. Она ходила в школу в Акроне, штат Огайо. Она бы знала, сколько времени нужно на дорогу из Кливленда в Акрон. Она, вероятно, не один десяток раз ездила по этому маршруту. — Чего ты хочешь? — Хочу знать, кто ты на самом деле. — Уже никто. Доменик натянул куртку и надел ботинки. Я поднялась, взяла ключ, заперла дверь и встала перед ней. — Что ты делаешь? — сказал Доменик, подходя ко мне. Он стоял всего в нескольких сантиметрах от меня. Существенно выше, поэтому мне пришлось запрокидывать голову. — Ты пьян, — сказала я. — Мой долг перед обществом не пустить тебя за руль. — Преступница. Вот ты кто. — Меня называли и похуже. И тем не менее я не могу пустить тебя за руль в таком состоянии. — Отойди от двери. Я обещаю, что не сяду за руль. — В Реклюсе нет мотелей. — Я буду спать в своей машине. — Ты можешь спать здесь на полу. — Моя машина удобнее. — Тогда можешь занять кровать. Доменик некоторое время обдумывал предложение, затем решился: снял куртку и скинул ботинки. Затем наклонился и зашептал мне на ухо. От него пахло бурбоном и мужчиной, тем мускусным запахом, который может быть тошнотворным или опьяняющим, в зависимости от его обладателя. — Ты меня боишься? — спросил он. — Нет, — сказала я. И я действительно его не боялась. Я чувствовала совсем не страх. Доменик положил руку мне на шею — его пальцы были теплыми и сильными — и поцеловал меня. Как в прошлый раз, только более интимно, потому что теперь я его знала. Затем отстранился, обескураженный, словно мучаясь моральной дилеммой. Иногда мне стоит напоминать себе, что кое-кто считает мое поведение по меньшей мере сомнительным. Я толкнула его на кровать и оседлала. Поцеловала его, надеясь, что он хоть на время забудет, кем, по его мнению, я могла являться. Мне было интересно, как долго мы сможем притворяться нормальной парой, которая трахается на скрипучей кровати в подвале школьного здания. Наша одежда слетела так быстро, словно я на секунду отключилась, а она исчезла. Быть с ним казалось таким же естественным, как дышать. Я как будто знала его не хуже других своих мужчин. И он почти заставил меня забыть того, кого я всегда старалась забыть. Когда мы закончили, Доменик поцеловал меня в лоб и заглянул в глаза, испытующе, но все еще нежно, подозрительно нежно. — Пожалуйста, скажи мне, что ты никого не убивала. К слову о том, как испортить настрой. Не сомневаюсь, что он увидел вспышку боли, а за ней — наполняющий меня гнев. Впрочем, Доменик имел право на такой вопрос. — Я никого не убивала, — сказала я. Я этим гордилась. Никогда не училась в колледже, ничего собой не представляла. Но я никогда не убивала другого человека, — учитывая пережитый опыт, отличный повод для гордости. * * * Доменик, вероятно, мог бы спать даже во время крушения поезда. У меня есть будильник, который гудит, как пожарная сигнализация. Подарил директор Коллинз после того, как я несколько раз опоздала на уроки. Если семь лет подряд работаешь в баре, то необходимость пять дней в неделю вставать ровно в семь ощущается как постоянная смена часовых поясов. Боюсь, режим дня выдает меня больше, чем нестандартный взгляд на школьную программу. Я приняла душ и переоделась в цветочный сарафан с кардиганом, который надевала в тех случаях, когда нужно было сыграть свою роль на отлично. Доменик продолжал посапывать. Я села рядом с ним на кровать и некоторое время слушала. Мирное посапывание странным образом успокаивает нервы. Затем взяла из тумбочки револьвер Блю, засунула его в бумажный пакет и положила в сумку. Оставив у кровати стакан воды, вышла через заднюю дверь. Метнулась к своему «Кадиллаку», чтобы спрятать оружие в бардачке, а затем поднялась по ступеням начальной школы Джона Аллена Кэмпбелла — провести еще один день в окопах. * * * Утро тянулось бесконечно. Первыми у меня всегда стояли самые утомительные уроки. К тому времени, когда прозвенел звонок на перемену, мои ученики выглядели как приговоренные к смертной казни, которым только что дали отсрочку. Я заняла свой пост на скамейке и тут же оглянулась, услышав свист. — Эй, училка! — Доменик подзывал меня к забору. Я подошла, пытаясь прочитать выражение его лица. Не то чтобы вчерашний вечер все изменил. Он полицейский, а я беглянка. Он пока не разобрался во всех деталях, но что-то уже выяснил. — Доброе утро, соня, — сказала я. — Спасибо за гостеприимство. — Сейчас это так называют? — Позволь задать вопрос, — сказал Доменик. — Это твой «Кадиллак» стоит за школой? — Да, — ответила я. Автомобиль зарегистрирован на Дебру Мейз, и я решила не юлить. — Для побега вариант такой себе. — Подарок от старого друга, — объяснила я. — Ты планируешь задержаться здесь на какое-то время? — спросил Доменик. Хороший вопрос. У меня не было ответа. Я пожала плечами. — Если тебе вдруг захочется поговорить, или в чем-нибудь сознаться, или… что-то еще, у тебя есть мой номер, — сказал он. — Очень любезно с твоей стороны, — ответила я. Доменик вцепился обеими руками в сетчатый забор. Его палец слегка задел мой. — Еще увидимся, Дебра. Я услышала плач Марго на другом конце двора. Она все выходные смотрела футбол по телевизору и теперь попыталась повторить какой-то финт. Асфальт и детские колени — неудачная комбинация. — Я лучше пойду. Надо заняться фиктивной травмой. — Не делай глупостей, — попросил Доменик. — Каких, например? — Не сбегай.