30 марта 2014 г. От кого: Райан Кому: Джо Где ты? Ты жива? 19 июля 2014 г. От кого: Райан Кому: Джо Я знаю, что ты в бегах. Буду периодически проверять эту почту. Если тебе что-то нужно, я попробую достать, только скажи. Мне очень жаль. Р. Эмма Ларк Глава 16 По моим расчетам, «Скорая» найдет Доменика примерно через час; еще немного времени уйдет на то, чтобы привести его в чувство или узнать у него номер моей машины и мое описание. Значит, от машины надо избавиться в течение пары часов. Я выехала на шоссе 16 и пятьдесят минут выжимала максимальную скорость, с завистью глядя на автомобили, летевшие мимо, а затем свернула на шоссе I-25 в сторону Каспера, штат Вайоминг. Оставалось сто восемьдесят километров и сто десять минут, чтобы придумать следующий пункт назначения. Пачкой денег я похвастать не могла, поэтому о приличном жилье можно было не мечтать; кроме того, следовало держаться как можно дальше от тела настоящего Джека Рида, Доменика и людей, которые знали меня как Дебру Мейз. Я нашла автовокзал в Каспере, проехала пару километров, поставила машину на парковку у торгового центра и вернулась пешком к автобусной остановке. В кассе купила билет до Денвера, штат Колорадо. Автобус отъезжал в 1:05 ночи. Я просыпалась из-за каждого толчка, вибрации, выбоины на дороге, звука тормозов, журчания воды в туалете и объявления следующей остановки. В десять часов утра я затуманенными глазами смотрела на черно-белое табло расписания на денверском железнодорожном вокзале. Из Денвера только два маршрута. Если ехать на запад, конечным пунктом будет либо Лос-Анджелес, либо Сан-Франциско; а если на восток, то окажешься в Чикаго. Передо мной стоял простой выбор: восток или запад? Я была резко настроена против Западного побережья, так что решение оставалось одно. К сожалению, поезд «Калифорнийский зефир» занес меня в окрестности Висконсина, где когда-то обреталась Таня Дюбуа. Во время вынужденной остановки следовало соблюдать осторожность. «Зефир» отправлялся только через четыре часа — достаточно времени, чтобы найти попутчика с кредитной картой, которую можно позаимствовать. Я рассматривала несколько вариантов, все из них — женщины с выставленными напоказ сумками. Я выбрала обладательницу самых красивых туфель, дремавшую на скамейке. Когда я прошла мимо, она не пошевелилась. Вытащить бумажник из широко открытой сумки не составило бы труда. Я огляделась по сторонам — все были заняты своими делами. Я сняла куртку и перекинула ее через правую руку. Снова проходя мимо женщины, уронила телефон перед ее скамьей и, поднимая его, вытащила из сумочки бумажник. Отойдя на приличное расстояние, вынула кредитную карту и купила билет до Чикаго, потратившись на отдельное купе. Я нуждалась в отдыхе, и чем меньше людей увидит меня, когда я еще похожа на вторую Дебру Мейз, тем лучше. У моей благодетельницы Вирджинии Уайт в кошельке лежало еще 182 доллара. Я забрала кредитную карту и наличные, однако не хотела оставлять Вирджинию без удостоверения личности, поэтому не спеша пошла обратно, собираясь бросить бумажник назад в сумку. Однако Вирджиния уже в панике рылась в сумочке. Я отошла на другой конец вокзала и уронила ее бумажник на землю. Может, какой-нибудь добрый самаритянин найдет его и вернет хозяйке… За четыре часа до посадки в поезд я нашла секонд-хенд, где купила небольшой рюкзак и сменную одежду. Потом заглянула в другой магазинчик и купила воду, энергетические батончики и одноразовый сотовый телефон. * * * Я без происшествий села в поезд и проспала первые десять часов, то и дело просыпаясь, чтобы попить воды и снова погрузиться в ночной кошмар, который стал моей жизнью. Проснулась я от чувства голода, настолько нестерпимого, что прогулка по поезду до вагона-ресторана представлялась недельным путешествием по пустыне. Я петляла по узкому проходу, как пьяный студент после церемонии посвящения, цепляясь за спинки сидений. Когда наконец добралась до места и села за барную стойку, меню оказалось написано на иностранном языке. Официантка — по-моему, она назвалась Грейс, или, может, моя память выдала первое всплывшее имя — спросила, не нужна ли мне помощь. Наверное, я и впрямь выглядела беспомощной. Мне пришло в голову, что нельзя вызывать подозрений, поскольку люди лучше запоминают тех, кто странно себя ведет. Я сделала мысленную пометку: начать вести себя нормально. — Что посоветуете? — спросила я. — Все, — ответила она. Я восхитилась ее гордостью за свой ресторан, но в последние два дня я приняла так много трудных судьбоносных решений, что мне нужно было избавить себя хотя бы от одного. — Позвольте перефразирую, — сказала я. — Что бы вы съели, будь вы посетителем? — Бургер. Я всегда беру бургер, — сказала возможно-Грейс. — Тогда мне бургер, — попросила я. Бургер был неплох, хоть и не превосходен. Я проглотила его с такой скоростью, что наверняка укрепила мнение возможно-Грейс о ее любимом блюде. Забирая мою тарелку, она спросила, куда я направляюсь. Поскольку я еще не выбрала конечный пункт назначения, то ответила: — В Чикаго. — Там ваша семья? — Вроде того. Я купила картофельные чипсы, пакетик миндаля, яблоко и воду, чтобы продержаться до конца пути. Безобидные вопросы всегда ведут к более личным, а ответы я еще не приготовила. Вернувшись в купе, села у панорамного окна и стала смотреть на проносящийся мимо пейзаж. Когда мы добрались до Небраски, меня одолела скука. Я поминутно сверялась с часами, так как первый этап моего путешествия подходил к концу. Отдельное купе, конечно, удобнее общего вагона, однако оно меньше тюремной камеры и, если не иметь привычки к такому минималистскому образу жизни, быстро надоедает. Испытав в Чикаго мимолетное чувство ликования и свободы, я довольно быстро вспомнила, что мне надо поскорее покинуть Средний Запад. Наверняка в любом почтовом отделении Чикаго зернистый снимок моего лица висит рядом с фотороботами преступников, разыскиваемых ФБР. Вокзал «Юнион Стейшн» показался мне более многолюдным, чем весь Реклюс. Мимо меня сновали разношерстные пассажиры. Я словно угодила в пчелиный рой, и эта суета растревожила давно забытые ощущения. Я уже успела отвыкнуть от городской жизни. И надо признаться, я по ней скучала. Так легко затеряться в толпе, стать по-настоящему невидимой! Я усилием воли подавила в себе надежду. Большие города — это дорогие квартиры, для которых нужна хорошо оплачиваемая легальная работа. И для того, и для другого требуются рекомендации, и трудовая книжка, и, что гораздо важнее, проклятое удостоверение личности, которого у меня не было. Разглядывая расписание поездов, я понимала, что должна уехать как можно дальше от Среднего Запада. До Ватерлоо, штат Висконсин, всего два с половиной часа езды, в основном по шоссе Ай-94, если память мне не изменяла. На деньги Вирджинии Уайт я купила билет на поезд «Лейк Шор» до Олбани, штат Нью-Йорк. До отправления оставалось еще шесть часов, поэтому я засунула сумку в камеру хранения и взяла пару местных газет, надеясь, что не найду на их страницах свой портрет. Потом нашла полутемный и малолюдный бар, в котором не транслировали спортивные передачи по телевизору, и села в четырех барных стульях от другого посетителя-одиночки. — Что вам предложить? — спросил бармен. Я заказала пиво, открыла газету и поняла, что для чтения темновато. Однако женщине, сидящей в баре, всегда лучше выглядеть занятой или хотя бы напустить деловой вид. Большинство мужчин думают, что, составляя женщине компанию, они оказывают ей услугу и избавляют от позора публичного одиночества. Буквально через пару минут непрошеный соглядатай занял соседнее место. Я напрягла плечи и подняла перед собой газету, словно щит. Многие мужчины истолковали бы мой язык тела как знак «не беспокоить». Но некоторые способны слышать только себя и понятия не имеют, что другой человек может не хотеть того же, чего хотят они. Скосив глаза, я увидела, что он в мятой рубашке, с приспущенным галстуком и потрепанным желтым воротником, — так бывает, когда рядом нет женщины, которая позаботится об одежде. Скорее всего, коммивояжер. Им приходится путешествовать в костюмах, и они умеют поддерживать беседу до скончания веков, пока мир не рухнет. Я сразу увидела все, что хотела. Коммивояжер держал свои деньги у сердца, то есть в нагрудном кармане. Будь они в более доступном месте, я бы еще поддержала разговор. А сейчас он был для меня бесполезен. Коммивояжер задал первый вопрос, еще не успев заказать выпивку: — Что вы читаете? Я не обращала на него внимания, по-прежнему защищаясь газетой. — Что вы читаете? — повторил он, кашлянув. — Газету, — ответила я. Иногда лаконичность заставляет собеседника подстроиться. — Меня зовут Говард. — Угу, — отозвалась я. Иногда, если человека игнорировать, он просто уходит. — А у вас имя есть? Я опустила газету и посмотрела ему прямо в глаза. — Вообще-то, нет. — Попробуй справься с такой преградой. Но Говарда она не остановила. — В газете пишут что-нибудь интересное? — Не-а. Бармен подошел к Коммивояжеру и принял у него заказ. Бочковой виски. Говард тут же осушил стакан, постучал по барной стойке и мгновение спустя получил еще одну порцию.