Впервые Томас почувствовал какое-то подобие симпатии к Галли – он понимал, что Ньют его не особенно жалует. Галли был Смотрителем, в конце концов. «Но я все еще ненавижу его», - подумал Томас. - Хорошо, Галли, - сказал Ньют. – Извини. Мы услышали тебя и принимаем твою чертову рекомендацию. Ты закончил? - Да, я закончил. И я прав. Не говоря больше ни слова Галли, Ньют указал на Минхо. – Давай, последний, но не по значению. – Томас был рад, что наконец-то очередь Минхо. Он точно защитит его в итоге. Минхо быстро поднялся, оглядывая всех. – Я был там. Я видел, что сделал этот парень, он остался бороться, пока я удирал как цыпленок. Я не буду разглагольствовать как Галли. Я просто хочу сказать свою рекомендацию, и покончим с этим. Томас задержал дыхание, ожидая, что он скажет. - Хорошо, сказал Ньют. – Говори нам. Минхо посмотрел на Томаса. – Я выдвигаю этого шэнка на то, чтобы он заменил меня как Смотрителя Бегунов. 25 Полная тишина заполнила комнату, как будто весь мир замер, и каждый член Собрания уставился на Минхо. Томас сидел ошеломленный, ожидая, что Бегун скажет, что просто пошутил. Галли наконец разорвал чары, встал. – Это смешно! – Он посмотрел на Ньюта, потом снова на Минхо, который сел обратно. – Его нужно исключить из Собрания за то, что он несет такой бред. Всю жалость, которую Томас ощущал к Галли, как рукой сняло после такого утверждения. Некоторые Смотрители, однако, выглядели так, будто согласны с идеей Минхо, например, Жаровщик, который захлопал, чтобы разозлить Галли еще сильнее, и стал требовать голосования. Другие не стали. Уинстон покачал головой, говоря что-то про то, что Томас не справится. Когда все заговорили в один голос, Томас уткнулся лицом в руки, дожидаясь, пока они закончат, пребывая в ужасе и восторге одновременно. Почему Минхо сказал это? «Это должна быть шутка», - думал он. – «Ньют говорил, это займет вечность просто чтобы стать Бегуном, а уж тем более Смотрителем». Он снова поднял глаза, желая быть в тысяче километров отсюда. Наконец, Ньют опустил блокнот и вышел в середину полукруга, крича на людей, чтобы они заткнулись. Томас наблюдал, как впервые никто не обращал внимания на Ньюта. Постепенно порядок был восстановлен, и все расселись по своим местам. - Черт побери, - сказал Ньют. – Никогда не видел столько шэнков, ведущих себя как молокососы. Мы, может, так и не выглядим, но в этих краях мы вообще-то взрослые. Так и ведите себя соответствующе, или мы распустим это чертово Собрание и начнем сначала. – Он прошелся из конца в конец ряда стульев Смотрителей, глядя на каждого из них, пока говорил. – Всем все понятно? Тишина охватила присутствующих. Томас ожидал еще взрывов, но был удивлен, когда все кивнули, даже Галли. - Хорошо. – Ньют вернулся к своему стулу и сел, открывая свой блокнот. Он вычеркнул несколько строк на листе, затем посмотрел на Минхо. – Это серьезный клик, брат. Прости, но тебе придется продолжить говорить, чтобы мы поняли тебя. Томас с нетерпением ждал ответ. Минхо выглядел усталым, но начал защищать свою идею. – Вам, шэнкам, конечно, хорошо тут сидеть о том, в чем вы не разбираетесь. Я единственный Бегун в этой группе, и единственный из присутствующих, кто, кроме меня, бывал в Лабиринте – это Ньют. Галли вставил: - Нет, если ты считаешь время, когда я… - Я не считаю! – Заорал Минхо. – И поверь мне, ни ты, ни кто-то другой не имеете ни малейшего представления, на что на самом деле похоже нахождение там. Единственная причина, по которой ты был ужален, так это потому что ты нарушил то же самое правило, за которое вы сейчас судите Томаса. Это называется лицемерием, ты, шэнколицый кусок… - Достаточно, - сказал Ньют. – Защити свое предложение, и покончим с этим. Напряжение можно было потрогать пальцем. Томас чувствовал, будто воздух в комнате стал как стекло, которое разобьется в любую секунду. И Галли, и Минхо выглядели так, словно их красные лица вот-вот лопнут, но наконец они перестали таращиться друг на друга. - В любом случае, послушайте меня, - продолжил Минхо, садясь на свое место. – Я никогда не видел ничего подобного. Он не паниковал. Он не рыдал, даже не выглядел напуганным. Чуваки, он тут всего несколько дней. Вспомните, какими мы сами были в самом начале. Ныкались по углам, дезориентированные, ревущие каждый час, никому не доверяющие, отказывающиеся делать что-то. Мы все были примерно такими – неделями или месяцами – пока не примирялись с тем, что у нас нет выбора, если мы хотим выжить. Минхо снова встал, указывая на Томаса. – Спустя всего несколько дней после своего прибытия сюда он вступил в Лабиринт спасти двух шэнков, которых едва знает. И все это дерьмо о том, что он нарушил правило – полный бред. Он еще не клялся соблюдать правила. Но много людей ему сказали, на что похож Лабиринт, особенно ночью. И он все равно вошел туда, хотя Двери закрывались, а он волновался лишь за двоих людей, которым требовалась помощь. – Он сделал глубокий вдох, казалось, чем больше он говорит, тем больше он набирается сил. - Но это было лишь начало. После этого он видел, как я бросил Алби, оставил его умирать. А я ведь ветеран – тот самый с кучей опыта и знаний. И когда Томас увидел, как я сбежал, тут не о чем было говорить. Но он справился. Подумайте о том, сколько сил и воли ему пришлось потратить, чтобы затащить Алби на стену, сантиметр за сантиметром. Псих. Это же сумасшествие. - Но, однако это не было сумасшествием. А затем появились Гриверы. Я сказал Томасу, что нам нужно разделиться, и побежал уклончивыми путями, вспоминая ходы в своей голове. Томас, который должен был наложить в штаны, вместо этого собрался, отбросил все законы физики и гравитации и затащил Алби на ту стену, увел Гриверов от него, уделал одного из них нашел… - Мы поняли, - рявкнул Галли. – Томми здесь шэнк-счастливчик. Минхо обернулся к нему. – Нет, бесполезный ты дебил, ты не понял! Я пробыл тут два года, и никогда не видел ничего подобного. Что бы вы сказали… Минхо сделал паузу, потирая глаза, издав стон разочарования. Томас понял, что его собственный рот был широко открыт. Его эмоции были смешанными: признательность Минхо за то, что тот выгораживает его перед всеми, неверие, что Галли продолжает сопротивляться, страх от того, каким будет конечное решение. Галли снова поднялся, кипя от гнева. – Скажи еще раз нечто подобное, и тебе сломаю шею, прямо здесь, прямо перед всеми. – сказал он, брызжа слюной. Минхо засмеялся, затем поднял ладонь и ударил Галли по лицу. Томас привстал, наблюдая, как Глэйдер оттолкнул стул, который улетел в сторону и разломился пополам. Галли растянулся на полу, затем попытался встать, стараясь опереться на руки и ноги. Минхо подошел ближе и поставил подошву на спину Галли, прижимая его к земле. Томас плюхнулся назад на стул в потрясении. - Клянусь, Галли, - сказал Минхо с насмешкой, – никогда больше не угрожай мне. Не смей даже говорить со мной снова. Никогда. Если посмеешь, я сломаю твою шэнковскую шею, после того, как переломаю тебе руки и ноги. Ньют и Уинстон уже были на ногах и оттаскивали Минхо, пока Томас вообще не успел осознать все, что произошло. Они оттолкнули его от Галли, который поднялся, лицо как красная маска ярости. Но он не сделал ни шагу к Минхо, просто стоял там, тяжело дыша от злости. Наконец Галли отступил, спотыкаясь направляясь в сторону выхода. Его глаза метались, взгляд горел ненавистью. Томас подумал, что такой взгляд бывает у человека, который собирается совершить убийство. Он направился к двери, потянулся, чтобы взяться за ручку. - Теперь все изменится, - сказал он, сплевывая на пол. – Тебе не следовало делать этого, Минхо. Не следовало. – Он перевел маниакальный взгляд на Ньюта. – Я знаю, что ты ненавидишь меня, всегда ненавидел. Это тебя нужно Изгнать за постыдную неспособность вести за собой. Ты позор, и все вы, кто останется здесь, не лучше. Все изменится. Я обещаю. Сердце Томаса упало. Как будто и без этого все было недостаточно запутанно. Галли распахнул дверь и вышел в коридор, но прежде, чем кто-либо успел отреагировать, он снова заглянул в комнату. – А ты, - сказал он, глядя на Томаса. – Новичок, который считает себя проклятым Богом. Не забывай, я видел тебя раньше, я прошел через Изменение. И что решат эти ребята, не имеет никакого значения. Он сделал паузу, глядя на каждого в комнате. Когда его злобный взгляд вернулся к Томасу, он сказал последнее. – Зачем бы ты ни явился сюда, жизнью клянусь, я тебе помешаю. Убью тебя, если потребуется. Затем он развернулся и покинул комнату, хлопнув дверью. 26 Томас сидел на стуле, замерев, в животе росло чувство слабости как зараза. Он прошел через целый водоворот эмоций за то короткое время, которое провел в Глэйде. Страх, одиночество, отчаяние, грусть, даже щепотку радости. Но это было чем-то новым – слышать, как человек ненавидит тебя настолько, что хочет даже убить. «Галли сумасшедший», - сказал он себе. – «Он совершенно не в своем уме». Но эта мысль лишь увеличивала его волнения. Сумасшедшие люди способны действительно на что угодно. Члены Собрания стояли или сидели в тишине, очевидно, настолько же шокированные, как и Томас, от того, что только что видели. Ньют и Уинстон наконец отпустили Минхо. Все трое угрюмо дошли до своих стульев и сели. - Наконец-то он раскрылся полностью, - сказал Минхо почти шепотом. Томас не знал, полагалось ли остальным это слышать. - Что ж, ты тоже не святоша в этой комнате, - сказал Ньют. – О чем ты думал? Тебе не кажется, что это немного перебор? Минхо прищурился и откинул голову назад, как будто раздумывая над вопросом Ньюта. - Не сваливай все это дерьмо на меня. Все вы были рады посмотреть, как этот пустоголовый получил то, чего заслуживал, и ты знаешь это. Самое время кому-то разобраться с его дерьмом.