- Он в Собрании по определенным причинам, - сказал Ньют. - Чувак, он угрожал сломать мне шею и убить Томаса! Парень определенно психически нездоров, и тебе лучше бы послать кого-нибудь прямо сейчас, чтобы кинуть его в Каталажку. Он опасен. Томас не мог быть еще более согласным со сказанным и снова чуть не нарушил обещание молчать, но вовремя сдержался. Он не хотел не впутываться в еще большие неприятности, чем те, в которые уже впутался, и не знал, сколько это еще будет продолжаться. - Может, у него были причины, - сказал Уинстон едва слышно. - Что? – спросил Минхо, выражая мысли Томаса. Уинстон выглядел удивленным тому, что только что сам сказал. Его глаза бегали по комнате, прежде чем он объяснился. – Ну… он прошел через Изменение – его ужалил Гривер посреди дня за пределами Восточной Двери. Это значит, что у него есть воспоминания, и он говорил, что Новичок кажется ему знакомым. Зачем бы еще ему это все делать? Томас думал над Изменением и над тем фактом, что оно возвращает воспоминания. Идея не приходила ему в голову раньше, но стоило ли оно того - быть ужаленным Гривером, пройти через весь ужасный процесс - только ради того, чтобы вспомнить что-то? Он представил Бена, корчившегося в кровати, и вспомнил крики Алби. «Ни за что», - подумал он. - Уинстон, ты что, не видел, что сейчас тут произошло? – спросил Жаровщик скептично. – Галли псих. Ты не можешь придавать много смысла всей его бессвязной ерунде. Или ты думаешь, что Томас – замаскированный Гривер? Правила Собрания или не правила Собрания, но сейчас Томас решил, что с него хватит. Он больше не мог молчать ни секунды. - Можно теперь кое-что сказать? – спросил он, от разочарования повысив голос. – Мне надоело, что вы, ребята, говорите тут обо мне так, словно меня здесь нет. Ньют посмотрел на него и кивнул. – Продолжай. Это Собрание не может быть испорчено еще сильнее. - Томас быстро собрался с мыслями, подбирая правильные слова из хаотичного облака разочарования, смущения и злости в его голове. – Я не знаю, почему Галли ненавидит меня. Для меня он выглядит психопатом. Что касается того, кто я на самом деле, я знаю столько же, сколько и вы все. Но если я правильно помню, мы все тут собрались из-за того, что я сделал в Лабиринте, а не из-за того, что какой-то идиот считает меня воплощением зла. – Кто-то хихикнул, и Томас перестал говорить, надеясь, что высказался предельно ясно. Ньют кивнул, выглядя удовлетворенным. – Хорошо. Давайте закончим эту встречу, а с Галли разберемся позже. - Но мы не можем голосовать не в полном составе, - настаивал Уинстон. – Если только кто-то не болен, как Алби, например. - Со всем уважением, Уинстон, - ответил Ньют. – Я бы сказал, что Галли сегодня тоже немного болен, так что мы можем продолжить без него. Томас, скажи что-нибудь в свое оправдание, и мы проголосуем, что с тобой делать. Томас понял, что его руки на коленях сжались в кулаки. Он расслабил их и вытер вспотевшие ладони об штаны. Затем он начал, не уверенный, что хочет сказать, но слова полились сами собой. - Я не сделал ничего плохого. Все, что я знаю, это то, что я видел двоих ребят, борющихся за то, чтобы оказаться внутри стен, и у которых это не получалось. Игнорировать это ради каких-то глупых правил казалось мне эгоистичным, трусливым и…ну, глупым. Если хотите бросить меня в тюрьму за попытку спасти кому-то жизнь, дерзайте. В следующий раз обещаю просто стоять, смотреть и смеяться, а потом пойти поесть что-нибудь на ужин. Томас не пытался выглядеть забавным. Он просто был поражен тем, что вся эта тема вообще может быть предметом обсуждений. - Вот моя рекомендация, - сказал Ньют. – Ты нарушил наше Правило Номер Один, так что тебе придется провести один день в Каталажке. Это твое наказание. Я также рекомендую назначить тебя Бегуном, начиная с того момента, как встреча закончится. Ты за одну ночь доказал больше, чем большинство стажеров за многие недели. А что насчет того, чтобы сделать тебя Смотрителем, то забудь. – Он посмотрел на Минхо. – Галли прав на сей счет, это глупая затея. Рекомендация задела чувства Томаса, хотя он и не мог не согласиться. Он смотрел на Минхо в ожидании его реакции. Смотритель не выглядел удивленным, хотя и попытался поспорить. – Почему? Он лучший из того, что у нас есть, я клянусь. А лучшему нужно быть Смотрителем. - Хорошо, - ответил Ньют. – Если это так, то мы проведем замену позже. Дадим ему месяц и посмотрим, как он себя проявит. Минхо пожал плечами. – Ладно. Томас тихо вздохнул с облегчением. Он все еще хотел быть Бегуном – что поразительно, учитывая, через что ему пришлось пройти в Лабиринте, но стать Смотрителем действительно звучало смешно. Ньют оглядел комнату. – Хорошо, у нас есть несколько рекомендаций, так что давайте пойдем по кругу и… - Ой, да хватит уже, - сказал Жаровщик. – Давайте просто голосовать. Я голосую за твою идею. - Я тоже, - сказал Минхо. Все остальные тоже выразили одобрение, и Томас ощутил прилив облегчения и чувство гордости. Уинстон был единственным, кто сказал нет. Ньют посмотрел на него. – Нам не нужен твой голос, но расскажи нам, что творится в твоей голове? Уинстон осторожно посмотрел на Томаса, затем на Ньюта. – Со мной все нормально, просто мы не должны однозначно игнорировать слова Галли. Что-то в этом есть, не думаю, что ему просто так везло. И это правда, что с тех пор, как появился Томас, все пошло наперекосяк. - Достаточно справедливо, - сказал Ньют. – Все поразмыслите над этим, возможно, когда нам будет нечем заняться, мы устроим другое Собрание, чтобы обсудить это. Идет? – Уинстон кивнул. Томас застонал, потому что снова превратился в невидимку. – Мне нравится, как вы ребята, обсуждаете меня так, словно меня здесь нет. - Послушай, Томми, - сказал Ньют. – Мы только что назначили тебя чертовым Бегуном. Хватит плакать и убирайся отсюда. Минхо нужно многому тебя научить. До этого момента это не захватило Томаса настолько сильно. Он хотел стать Бегуном, изучать Лабиринт. Несмотря ни на что, сейчас он ощутил вдохновение. Он был уверен, что сможет избежать ловушек там, если снова окажется там ночью. Возможно, его неудачи теперь закончились. – А что насчет моего наказания? - Завтра, - ответил Ньют. – С самого пробуждения и до заката. «Один день», - подумал Томас. – «Не так плохо». Собрание закончилось, и все, за исключением Ньюта и Минхо, спешно покинули комнату. Ньют не сдвинулся со стула, где сидел, делая пометки. – Что ж, получилось неплохо, - пробубнил он. Минхо подошел и в шутку пихнул Томаса в плечо. – Это все вина шэнка. Томас пихнул его в ответ. – Смотритель? Ты хочешь, чтобы я стал Смотрителем? Ты еще глупее, чем Галли, в конечном счете. Минхо состроил фальшивую злую гримасу. – Сработало же, нет? Стремись к высокой цели, и получишь хоть какой-то результат. Поблагодаришь меня позже. Томас не мог не улыбнуться над логикой Смотрителя. Стук в открытую дверь привлек его внимание, он обернулся посмотреть, кто это был. Это был Чак, выглядя так, словно только что повстречал Гривера. Томас почувствовал, как улыбка сползла с его лица. - Что не так? – Спросил Ньют, вставая. Тон его голоса только усилил беспокойство Томаса. Чак ломал руки. – Медики послали меня. - Зачем? - Я думаю, Алби стал вести себя дико, заявляя им, что ему нужно с кем-то поговорить. Ньют направился к двери, но Чак придержал его. – Эм… он звал не тебя. - То есть? Чак указал на Томаса. – Он спрашивал про него. 27