– Я не знаю подробностей. Гриверы творят ужасные вещи, заставляя все тело пройти через ад. Когда все заканчивается, ты…меняешься. Томас почувствовал, что наконец близок к ответу. – Меняешься? Что ты имеешь ввиду? И какое это имеет отношение к Гриверам? Это то, что Галли назвал «быть ужаленным»? - Чшшш, - Чак приложил палец к губам. Томас практически застонал от разочарования, но промолчал. Он решил заставить Чака рассказать позже, хочет мальчик того или нет. Алби и Ньют подошли к толпе и растолкали ее, пробираясь вперед, вставая прямо перед дверями, ведущими к Коробке. Все замолкли, и впервые Томас заметил, что звуки поднимающегося лифта напоминают ему его собственную кошмарную поездку днем ранее. Печаль охватила его, он вспомнил те несколько жутких минут после пробуждения в темноте. Ему стало жаль нового ребенка, кем бы он ни был, но который проходил через то же самое. Приглушенный удар оповестил, что лифт прибыл. Томас с предвкушением смотрел, как Ньют и Алби занимают позиции по разные стороны двери – разъем в дверях проходил ровно посередине. На обеих дверцах были прикреплены простые ручки, и они оба вместе потянули за них. С металлическим скрипом двери открылись, и облачко пыли от камня вокруг повисло в воздухе. Полная тишина повисла над Глэйдом. Когда Ньют наклонился, чтобы получше заглянуть в Коробку, вдали раздалось слабое блеяние козла. Томас подошел поближе так быстро, как только мог, надеясь хоть взглянуть на новенького. С внезапным рывком Ньют отклонился назад в вертикальное положение, на его лице читалось смущение. – Святое…, - выдохнул он, глядя по сторонам и ни на кого, в частности. После этого Алби удалось получше рассмотреть новенького, реакция оказалась такой же. – Ну уж нет, - промычал он, практически в трансе. Хор вопросов заполнил воздух, так как все начали толкаться, чтобы посмотреть получше в маленькое пространство. «Что они там увидели?» - удивился Томас. - «Что они там увидели!» - Но почувствовал укол страха, похожего на тот, когда утром он собирался посмотреть в окно и увидеть Гривера. - Отойдите! – закричал Алби, пытаясь всех угомонить. – Просто отойдите! - Что не так? – Крикнул кто-то в ответ. Алби поднялся. – Два Новичка за два дня, - сказал он почти шепотом. – Теперь это. Два года, никаких перемен, а теперь это. – Затем он почему-то посмотрел прямо на Томаса. – Что здесь происходит, Новичок? Томас уставился в ответ, сбитый с толку, его лицо порозовело, его желудок сжался. – Откуда я должен знать? - Почему бы тебе просто не сказать нам, что за дичь там внизу, Алби? – откликнулся Галли. Поднялся еще ропот, и новые попытки подойти поближе. - Вы, идиоты, заткнитесь! – заорал Алби. – Ньют, объясни им. Ньют посмотрел в Коробку еще раз, затем обернулся к толпе с серьезным видом. - Это девчонка, - сказал он. Все заголосили разом. Томас слышал лишь обрывки то тут, то там. - Девчонка? - Да ты гонишь! - Как она выглядит? - Сколько ей лет? Томас совсем запутался. «Девчонка?» - Он даже ни разу не задумался, почему в Глэйде одни мальчики, нет девочек. Если честно, то даже не замечал. - «Кто она?» - думал он. – «Почему…» Ньют шикнул на всех снова. – И это не все, - сказал он, указывая вниз в Коробку. – Мне кажется, она мертва. Несколько ребят принесли веревки из ветвей плюща и спустили Алби и Ньюта в Коробку, чтобы они могли вытащить тело девочки. Над Глэйдом повисло настроение немого шока: некоторые стояли с мрачными лицами, пиная большие валуны и не говоря ни слова. Никто не посмел признаться, что им всем хочется увидеть девочку, но Томас понимал, что всем интересно также, как и ему. Галли был одним из мальчиков, держащих веревки, готовый поднять ее, Алби и Ньюта из Коробки. Томас посмотрел на него повнимательнее. Его глаза словно потемнели, словно от болезненной заинтересованности. Какой-то свет, который заставлял Томаса бояться его сильнее, чем раньше. Из глубины раздался голос Алби, кричащий, что они готовы, и Галли с парой других ребят стали поднимать веревки. Несколькими мгновениями позже безжизненное тело девочки было поднято, через края двери на один из каменных блоков, из которых состоит земля Глэйда. Все тут же бросились вперед, создавая толпу вокруг нее, в воздухе повисло предвкушение. Но Томас остался стоять позади. Тишина разрывала его барабанные перепонки как крик, словно они только что разрыли чью-то могилу. Несмотря на любопытство, Томас не пытался пробраться через толпу посмотреть – люди стояли слишком плотно друг к другу. Но все-таки он успел увидеть ее мельком. Она была худой, но высокой. Может, метр семьдесят, насколько он мог разглядеть. Она выглядела лет на пятнадцать-шестнадцать, у нее были черные волосы. Но что удивило его больше всего – это ее кожа: бледная, белая как жемчуг. Ньют и Алби вылезли из Коробки вслед за ней, затем протолкались к ее безжизненному телу, толпа снова сомкнулась за ними, отрезая Томасу обзор. Только спустя несколько секунд группа снова расступилась, и Ньют направился прямо к Томасу. - Новичок, иди сюда, - сказал он, не пытаясь звучать вежливо. Сердце Томаса прыгнуло ему в горло, руки начали потеть. Что они хотят от него? Все становилось лишь хуже и хуже. Он заставил себя выйти вперед, стараясь выглядеть невинно, а не как виновный, который пытается выглядеть невиновным. «О, да успокойся», - сказал он сам себе. «Ты не сделал ничего плохого». Но у него было странное чувство, будто, возможно, и сделал, просто не знает об этом. Мальчики вокруг освободили путь к Ньюту и девушке, глядя на него, пока он шел мимо, так, будто он ответственен за все, что творилось в Лабиринте, и в Глэйде, и за Гриверов. Томас не смотрел ни на кого, боясь выглядеть виноватым. Он подошел к Алби и Ньюту, которые стояли на коленях около девочки. Томас не хотел встречаться с ними взглядами, и сосредоточился на девочке. Несмотря на бледность, она была очень милой. Даже больше. Красивой. Шелковые волосы, безупречная кожа, идеальные губы, длинные ноги. Он чувствовал себя ужасно от того, что эта девочка мертва, но не мог оторвать взгляд. «Это не может длиться долго», - подумал он, чувствуя, как сводит живот. «Скоро она начнет гнить». Он был поражен, что к нему в голову приходят такие отвратительные мысли. - Ты ее знаешь, шэнк? – спросил Алби, проговаривая каждое слово. Томас был шокирован вопросом. – Знаю ее? Конечно, нет. Я никого не знаю. За исключением всех вас. - Это… - начал Алби, потом замолк с разочарованным вздохом. – Я имею ввиду, не кажется ли она знакомой тебе? Нет чувства, будто ты видел ее раньше? - Нет, ничего такого, - Томас поник, посмотрел себе под ноги, затем снова на девочку. Алби нахмурил лоб. – Уверен? – Он выглядел так, будто не верил ни единому слову Томаса, выглядя почти рассерженным. «Что он думает, я еще мог ответить?» - подумал Томас. Он встретил взгляд Алби и ответил единственное, что мог. – Да. А что? - Гадство. – Пропыхтел Алби, глядя на девочку. – Но это не может быть совпадением. Два дня, два Новичка, один живой, другая мертвая. Затем слова Алби дошли до Томаса, и он почувствовал вспышку паники. – Ты же не думаешь, что я… Он даже не мог закончить предложение. - Остынь, Новичок, - сказал Ньют. – Мы не говорим, что ты чертов убийца. Сознание Томаса смешалось. Он был уверен, что никогда раньше ее не видел, но какое-то слабое сомнение все равно у него оставалось. – Я клянусь, что не узнаю ее, - сказал он на всякий случай. Хватит с него обвинений. - Ты… Прежде чем Ньют успел закончить, девочка внезапно села. Сделала глубокий вдох, распахнула глаза и моргнула, глядя на толпу вокруг нее. Алби заорал и упал назад. Ньют выдохнул и отскочил, спотыкаясь. Томас не пошевелился, пялясь на нее, замерший от страха. Ее глаза бегали туда-сюда, пока она делала глубокие вдохи. Розовые губы тряслись, как будто она пыталась сказать что-то, но получалось неразборчиво. Затем она сказала одно предложение – ее голос звучал безжизненно и потусторонне, но ясно. - Все изменится. Томас с удивлением таращился на нее, когда ее глаза закатились, и она упала на землю. Ее правый кулак взлетел в воздух, когда она приземлилась, и осталась неподвижной, указывая в небо. В ее руке был зажат кусочек бумаги. Томас пытался сглотнуть, но во рту пересохло. Ньют подбежал и вырвал бумажку из ее сжатых рук. Трясущимися руками он развернул ее, потом упал на колени, уронив бумажку на землю. Томас подошел и поднял ее, чтобы взглянуть. На бумажке были выведены тонким почерком всего четыре слова: Она последняя из всех.