– Опять от тебя несет, как от конфетной фабрики! – Это модные духи! – Тея пихнула ее в плечо и поправила свою блузку, – Очень дорогие, между прочим. – Ну, раз так, тогда ладно. Тея улыбнулась, покачав головой. – Мама думала ты решила отдохнуть с дороги. А когда не вышла к ужину – не придала значения. Я вернулась от подруги на следующий день, около девяти утра, и сразу же поднялась к тебе. Она говорила легко и свободно, будто всегда так общалась. Бель вспомнила ее последние письма, которые слишком зачастили этим летом. Не уж-то и правда решила налаживать отношения? На самом деле, Белла была не против. Но что-то скреблось в груди, при виде такой непосредственности. Знала бы Тея, как сильно нуждалась ее сестра в этой поддержке еще тогда, четыре года назад. Когда все отвернулись, сослав в другую страну. Оставив один на один с кучей подростковых сложностей и деспотичным дедом, решившим с ее помощью исправить собственные родительские ошибки. Бель не могла отделаться от чувства, что сейчас уже слишком поздно для реабилитации сестринской любви. Ведь она научилась со всем справляться сама. Возможно отсюда и это странное чувство неправильности, не покидающее ее рядом с Теей. – Маман предложила мне пару деньков поголодать, – усмехнулась Бель, скидывая простынь, – Не удивлюсь, что вздумай ты задержаться у подружки на неделю, обо мне б и не вспомнили. Получается, за спасение должна благодарить именно тебя, а не этого вашего Мастера. Неприятный тип, кстати… У меня от него мурашки по коже. Тея едва заметно порозовела. – Он гений. Все великие люди слегка странные. Им можно это простить. Бель вскинула бровь. – О, только не говори, что вздыхаешь по этому мистеру Айсбергу… Тея откровенно покраснела, отводя глаза. – Что?! Не может быть! Он же тебе в отцы годится. А папа знает? – Не неси чепуху! – сестра встала, скрещивая руки на груди. – Хочешь сказать, не годится? – Я не об этом… С тобой невозможно общаться! – А о чем? – Белла заулыбалась, чувствуя давно забытое приятное тепло в груди при виде вскипающей Теи. Неожиданно признавать, но в далекой Швейцарии ей этого не хватало. – Ни по кому я не вздыхаю, вот о чем! Он мой профессор. Когда стационарный лекарь развел руками, не зная, что с тобой делать, я предложила родителям обратиться к Мастеру. Он ведет высшее целительство на старших курсах. И тебе еще, кстати, предстоит у него учиться! – Понятно. Спасибо. Твой профессор действительно гений, раз справился там, где другой лекарь не смог. Белла говорила серьезно. Кажется, она исчерпала запас веселья на сегодня. Опираясь обеими руками на матрас рядом с бедрами, пыталась встать. – Он не мой… Ну тебя! – не замечая перемены в голосе сестры, Тея поторопилась к выходу, стремительно распахивая дверь. Уже на пороге обернулась, – Еду тебе будут приносить в комнату. Пока не восстановишься. Я сейчас пришлю Селин с подносом. – Спасибо, – вздохнула Белла. Подняться на ноги у нее так и не получилось. Глава 5 День рождение Белла провела в четырех стенах. За дни «болезни» она похудела на восемь килограмм и ненавидела себя, глядя в зеркало. К счастью, зелья помогали, действуя, подобно волшебному эликсиру. Уже к двадцатым числам она вернула себе половину утраченного веса, обзавелась здоровым румянцем и блеском волос. Краска с них заметно смылась, оставив вместо насыщенно красного, бледно розовый. Леди Астери продолжала кривиться на внешний вид Беллы, а Тея уговаривала вернуть естественный медовый оттенок. Но она отказывалась. Розовый оказался очень даже хорош. Особенно в сочетании с кислой миной матушки. Двадцать второго Бель набралась смелости разобрать-таки чемодан. Разложила-развесила-расставила привезенные вещи, и уселась на кровать с коробкой, выданной дедом. Она боялась, что содержимое сильно ударит по ней, вновь отбрасывая в омут непрекращающегося сна. Но тянуть дальше было нельзя. До отъезда в Академию осталось десять дней, а Бель и носа из дома еще не высовывала. Нужно столько всего сделать! Коробка с памятными вещами сильно тормозила ее, не давая двигаться дальше. В первую очередь Белла распечатала второй конверт. В первом был билет на самолет и пачка наличных, с которых она уже расплачивалась за такси, а этот она так и не вскрыла. Из него что-то выпало, холодной змейкой скользнув по голому бедру. Нащупав в ямке меж по-турецки скрещенных ног нечто металлическое, выудила на свет. Это был кулон на золотой цепочке. Вытянутый в форму капельки и весьма увесистый. Переплетение золотых нитей коконом скрывало внутри какой-то камушек. Посмотрев на свет, Бель различила красный цвет. Заглянув в конверт, обнаружила сложенные вдвое листы каких-то бумаг и небольшую желтоватую записку. Развернув ее, сжала зубы, моментально узнавая почерк деда. «Этот кулон принадлежал Аннабель. Ей подарил его твой отец. Я обязан передать эту вещь их дочери, а уж тебе самой решать, что с ним делать. Также, здесь собраны документы, которые могут понадобиться». Сглотнув, Белла отложила записку и повертела в пальцах украшение. В мыслях было пусто, решать что-то она не хотела. Подумав немного, расправила длинную цепочку и надела на шею. Кулон опустился в ложбинку меж грудей, пропадая за воротом футболки. Кожа под ним приятно потеплела. Разбирать документы она не стала. Убрала в конверт записку и отложила его в сторону. Коробка. Пришла ее очередь. Подняла картонную крышку, задержав на секунду в воздухе, и откинула на покрывало. Здесь были вещи, когда-то принадлежавшие ее маме. Шкатулка с украшениями, изящная заколка с позолоченными лилиями, пачка перевязанных лентой фотографий, шелковый зеленый шарфик. Взяв его в руки, поднесла к лицу и втянула запах. Зажмурилась, утыкаясь в нежную ткань носом. Тонкий, едва различимый аромат лесных фиалок, перекликался со свежестью весенней зелени. Вот, чем пахла ее мама. Горло сдавило, она не могла надышаться. Накинув шарфик на шею, Белла вернулась к коробке. Еще здесь были две тетради с записями. Почерк в них ровный, с правильными четкими буквами. Под серой обложкой скрывался сборник каких-то рецептов или записей заклинаний, девушка не стала вчитываться. А тетрадь в красно-синюю клетку оказалась личным дневником. Бель не сразу поверила глазам, когда прочла первую сделанную в нем запись. Это не могло быть правдой… Мамины мысли! Кусочки ее жизни, описанные собственной рукой! На обороте обложки значилось: «Личная собственность Бель Гвиденби» Всхлипнув, зажала рот ладонью. Ясно, почему родственники предпочитали обращаться к ней исключительно полным именем. Первая запись датирована двенадцатым июля, пятьдесят пятого. За два года до рождения Бель: «Эгейское море – самое теплое море на свете! А Марика еще дула губы, когда папа настоял на семейном отдыхе в Греции. Теперь пропадает на пляже с этим снобом Тейтом! И надо ж было встретить его тут… Совпадение? Не думаю. Папа очень хочет переобуть одну из нас в леди Астери. Он пока не знает, что сердце мое уже занято». Бель закрыла тетрадь, задумчиво посмотрев перед собой. Надо же… Маме тут только пятнадцать, и она уже влюблена. А дед сказал, что она связалась с плохой компанией в шестнадцать лет, а там уже познакомилась с отцом. То ли он оказался не первой ее любовью, то ли история родителей гораздо глубже, чем ей представили. Последним в коробке лежал пухлый бумажный сверток. Внутри Бель обнаружила мягкую светло-сиреневую ткань, а когда развернула – увидела платье. Юбка-солнце в пол и множество маленьких пуговичек. То самое платье, с фотографии. Подскочив с места, Белла стянула футболку и шорты, встала перед зеркалом и надела через голову платье. Оно оказалось чуть свободно в талии, а в остальном размер подошел. Замерев, девушка осматривала свое отражение. Повернулась чуть в бок, как помнила мамину позу с фото, склонила голову вперед. Да. Почти идеальная копия. Надо же. Поборов желание спуститься в таком виде в гостиную, Бель принялась аккуратно снимать дорогой сердцу наряд. В этот момент, раздался одиночный стук в дверь, и не дожидаясь ответа в комнату вплыла леди Астери. Облаченная в зеленое платье-тунику с цветочным принтом и широкими рукавами, она походила на греческую царицу. Белла шустро возвратила подол на место, взвизгнув: – Я же не сказала «войдите»! Что за бестактность! Сначала леди пошла белыми пятнами за обвинение ее в бестактности в собственном доме. Затем окинула Бель цепким взглядом, приметила разложенные на кровати в хаотичном порядке вещи и побледнела окончательно. Отдать ей должное, быстро взяла себя в руки, наконец заговорив: – Мы с Галатеей едем в торговый квартал. Собирайся. Отправиться в академию, в тряпках, что у тебя имеются просто недопустимо. Купим что-нибудь приличное. Белла тут же вспыхнула, складывая руки на груди. – А что не так с моими вещами?