– Делай побольше снимков. – Я едва могу выговорить слова, в таком бешенстве нахожусь. Стафани удивленно поднимает брови. – Фотографии значат для меня очень много. – Ну, и, кроме того, чем больше фотографий она сделает, тем больше шансов, что в кадр попадет что-то компрометирующее. – А теперь уходи, – тихо шипит вторая тетя на Стафани. – Вот. – Она грубо выхватывает камеру у меня из рук и сует ее ей. – Иди, притворись, что ты там щелк-щелк своей камеркой, типа делаешь фото. Иди. Пожав плечами, Стафани уходит. Вторая тетя садится прямо передо мной, лицом к лицу. – Мэдди, будь сильной, ладно? Ну и подумаешь, что она не умеет пользоваться камерой? У меня со свадьбы осталось меньше десяти фотографий, но это неважно, ведь все хорошие моменты прекрасно запечатлела моя память, и камера никакая не нужна, все сохранилось в голове. И у вас с Нейтаном наверняка останется много хороших воспоминаний. Ради нее я заставляю себя улыбнуться. – Спасибо, вторая тетя. – Хотя, если семья Стафани осуществит свой план и действительно убьет кого-то на нашей свадьбе, я сомневаюсь, что у нас с Нейтаном останется много положительных воспоминаний о сегодняшнем дне. 11 Как только мы заканчиваем с макияжем и прической, второго дядю и Себа решают прогнать в гостиную, чтобы моя семья помогла мне надеть платье. – Вы ведь в курсе, что я гей, да? – с неким протестом спрашивает Себ. – Мне все равно, – заявляет старшая тетя. – Гей ты или не гей, но ни один мальчик не смеет видеть мою племянницу голой! – Вторая тетя и мама кивают и начинают выгонять его из комнаты. Селена ухмыляется и машет Себу, когда он выходит. Меня переполняют эмоции, пока старшая тетя и ма снимают пышное платье с манекена. В моем наряде, как и в большинстве свадебных платьев индонезийского стиля, так много слоев фатина, что оно может стоять само по себе, без манекена. Держась за мамину руку, я влезаю в него, а дальше начинается трудный процесс затягивания корсета. Чтобы это сделать, задействованы и мама, и все три мои тети. Затянув корсет, они застегивают еще десяток пуговок, а затем вторая тетя прикрепляет длинную кружевную фату к моим волосам сзади. – Готово, – говорит вторая тетя. Ее голос звучит так нежно, я никогда не слышала, чтобы она так разговаривала. Мама и другие тетушки собираются вокруг меня, когда я поворачиваюсь лицом к зеркалу. У меня перехватывает дыхание. Работая фотографом, я видела так много невест, и все они были по-своему прекрасны. В невестах есть что-то такое, что притягивает взгляд. Я просто хочу любоваться их платьями, красивыми ногтями и их тщательно нанесенным, словно шпателем, макияжем. Знаю, фраза про макияж звучит пугающе, но в реальной жизни макияж тщательно наносится и выглядит очень красиво и аккуратно. И вот сегодня такой прекрасной невестой являюсь я сама, это неописуемое ощущение. Мое платье просто мечта, оно невероятно красиво облегает меня до талии, а затем мягкими волнами ниспадает до самого пола. От волнения мое дыхание прерывается. – Ты выглядишь а-че-шу-и-тель-но, – восклицает Селена. Она смотрит на свое отражение в зеркале и хмурится. И я прекрасно ее понимаю. Второй дядя верно придерживался главного правила индонезийского макияжа: всего и побольше. Так что теперь Селена, как мама и старшая тетя, щеголяет с густыми, черными, суперизогнутыми бровями, огромными накладными ресницами и большущими яркими губами. – Ты тоже выглядишь великолепно, – отвечаю я. Ну, она выглядит реально неплохо, что-то вроде стиля Кардашьян. – Только слегка похожа на стриптизершу, – бормочет она, но затем пожимает плечами. – А хотя пойдет, бывало, я выглядела и похуже. – Да, все не так уж плохо. – О Мэдди, – восклицает ма, прижимая руку к груди и смахивая с глаз слезы. – Моя малышка, ты такая красивая. – Все мои три тети кивают, улыбаясь и так же смахивая слезы с глаз. Я протягиваю маме руку, и мы некоторое время молча держимся за руки, не говоря ни слова, просто улыбаемся друг другу и наслаждаемся этим милым моментом. Щелчок затвора фотоаппарата быстро возвращает меня к реальности, и мы все поворачиваемся к Стафани, которая собирается сделать еще один снимок. – Улыбнитесь! – восклицает она. Все, за исключением Селены, которая широко улыбается в камеру, стоят хмурые, как тучи. Раздается звук затвора. – Вы, ребята, отлично выглядите, – говорит Стафани. – В любом случае извините, что прерываю такой момент, но пришло время для первой встречи жениха и невесты. О боже. Во всем этом волнении я почти забыла про расписание сегодняшнего дня, в котором одним из пунктов стоит Первая встреча. Первая встреча – название говорит само за себя – это момент, когда жених и невеста впервые видят друг друга в день свадьбы. В последние годы все больше и больше пар придерживаются этой традиции, потому что это очень трогательно. Молодожены встречаются не сразу у алтаря перед сотнями гостей, а где-то в тихом уютном месте, где они могут разделить этот сокровенный момент только друг с другом. Еще, как фотограф, я обожаю первую встречу за то, что это лучший способ запечатлеть искренние эмоции жениха и невесты, ведь они впервые видят друг друга в свадебных нарядах. Хотя, конечно, я уверена, что мой фотограф даже не задумывался про какие-то там эмоции, выгодные ракурсы и все в таком роде. Ну, не так уж и обидно. Я приподнимаю подол платья, подхожу к своему багажу и вытаскиваю подарок, который приготовила для Нейтана. А затем делаю глубокий вдох: – Ладно, я готова. Когда мы выходим из спальни, мама и тетушки заняты тем, что втискиваются в свои неоново-фиолетовые платья. Мы со Стафани молча выходим из номера, и я шагаю в такт собственному сердцу, которое, кстати, бьется, как бешеное. Прямо перед тем, как мы подходим к лестнице, Стафани внезапно останавливается и хлопает меня по руке, отчего я тоже останавливаюсь. Тихим голосом она произносит: – Я думаю, мне не нужно напоминать тебе, что Нейтан не должен ничего узнать. Я ничего не отвечаю. – Если он хоть что-то узнает, мы сдадим вас всех полиции. – Но почему? Он жених и имеет право знать. Стафани пристально смотрит на меня. – Я думаю, ты чертовски хорошо знаешь, что, в отличие от тебя и твоей подлой, коварной семейки, Нейтан не согласился бы на это. Он захотел бы поступить правильно и отменить свадьбу. И все бы этим испортил. Боже, я бы все отдала, чтобы влепить ей сейчас пощечину. Но даже в дурмане гнева понимаю, что Стафани права. Разве не поэтому я еще не рассказала ничего Нейтану? Потому что в глубине души знаю, что он не позволит этому случиться. Я, стиснув зубы, выдавливаю из себя крошечный кивок. – Я ничего ему не скажу. – Хорошо. Мы идем дальше. Подойдя к лестнице, Стафани звонит своей бабушке, которая помогает Нейтану добраться до места встречи, чтобы мы случайно не столкнулись с ним. Стафани кивает мне, и мы медленно спускаемся и проходим через прекрасную крытую галерею. Прежде чем выйти в великолепный монастырский сад, Стаф снова останавливает меня: – Не заставляй меня делать то, о чем я могу пожалеть. У меня внутри все сжимается так, что появляется чувство тошноты, но при этом сердце чуть ли не выпрыгивает из груди в предвкушении встречи с Нейтаном. Я делаю глубокий вдох и наконец выхожу в сад. Нейтан ждет меня за оливковым деревом. Когда он слышит мои шаги, сразу же оборачивается. Увидев искренний восторг на его лице, я тут же начинаю рыдать. От удивления он выпучивает глаза, а его губы округляются, принимая форму буквы «О». Он двумя шагами пересекает весь сад и моментально поднимает меня, как пушинку, на руки. – О боже мой, – смеется он, кружа меня. – Господи боже. Мэдди, ты выглядишь просто потрясающе. – В его глазах блестят настоящие слезы. Он опускает меня на землю и целует. – М-м, я так люблю целовать твои зубки. Несмотря на все происходящее, эта фраза меня дико смешит. Я прижимаюсь к нему и крепко-крепко обнимаю. Мой замечательный красивый жених. И, господи, он правда чертовски красив, особенно в этом смокинге. Он похож на сошедшего с экрана диснеевского принца. – Я не могу поверить, что мы здесь, – говорю я срывающимся голосом. Так много всего произошло за это время, что я правда не верила, что это вообще произойдет и мы окажемся тут. – Я знаю, – его голос тоже дрожит из-за переизбытка эмоций. Стафани в это время ходит вокруг нас и фотографирует. Я смотрю на нее со все нарастающим раздражением, а она бросает на нас взгляды поверх камеры. – Не обращайте на меня внимания, ребята. Просто притворитесь, что меня здесь нет. – Твою ж. Меня раздражало ее присутствие еще в номере, когда мы были с мамой и тетями, но в этот конкретный момент меня это уже не просто раздражает, а приводит в бешенство. Мне так хочется отломить оливковую ветвь и треснуть ею Стаф по башке. – …хорошо спала? – спрашивает Нейтан. Я моргаю и перевожу свое внимание со Стафани снова на него. – А? – Я говорю, ты вчера хоть спала? – А, да. – Мне с трудом удается сохранять невозмутимое выражение лица. – Да, спала как младенец. Щелк, щелк. Мне приходится сдерживаться, чтобы снова не уставиться на Стафани. – А ты? – Я сначала немного поворочался, но потом нормально уснул. Щелк. В этот момент мое терпение лопается, я поворачиваюсь к Стафани и рявкаю: – Можешь прекратить, пожалуйста? Стафани опускает камеру и невинно на нас смотрит. – Прости, прекратить что? Фотографировать? Я стискиваю зубы. Теперь, когда она произносит эту фразу голосом невинной овечки, это выглядит очень странно. Будто я попросила ее, фотографа, перестать фотографировать. – Все хорошо? – спрашивает Нейтан, прижимая меня к себе.