В кустах перекликались люди, тряслись ветки. Командир отправлял нескольких человек в обход, перекрыть чертовым русским дорогу! Зашевелились те, что лежали на дорожке. Один привстал, отпрыгнул в сторону, крался, прикрываясь ветками елей. Градов всматривался до боли в глазах, несколько раз замечал ноги. Этот человек шел в обход. Влад опустился на землю, отполз от дерева. Он лежал на боку, держал пистолет в вытянутых руках, испытывая страшные неудобства. Цель возникла из-за елочки через несколько секунд. Противник его не видел. Мало ли что там валяется. Он крался на полусогнутых, держал автомат у живота. Мишень рябила перед глазами Градова, пот катился со лба. Он нажал на спусковой крючок до первого щелчка – положение полувзвода. Предохранитель в «ТТ» отсутствовал, выстрел производился двойным нажатием на курок. Звук выстрела слился с автоматными очередями. Субъект охнул, выронил оружие, как-то неловко повалился на землю. Градов покатился обратно под елочку. Невелика победа, но надо же с чего-то начинать. У часовни вспыхнула беспорядочная стрельба. Противник наседал, оперативники отбивались из пистолетов. Вспышки выстрелов полыхали в темноте. Романовский прижался к стене на углу часовни, стрелял с вытянутой руки. Он что-то прокричал, когда майор повалился рядом, но выстрелы били по ушам, вопрос остался без ответа. Немцы ушли с дорожки, переползали под деревьями. Опасность представляли те, что обходили контрразведчиков по лесу. Они крались где-то в темноте, невидимые, неслышные. Справа кто-то перебежал и застыл, видимо, целился. Нагорный и Грамарь открыли огонь одновременно. Одна из их пуль нашла свою мишень. Стрелок повалился навзничь. Офицеры злорадно закричали, словно мяч забили в ворота противника. Все это было хорошо, но отчаянно мало. Противник наседал, брал за горло. – Все назад! – закричал Влад. – Эй, вы слышите меня? Нас обходят! Олежка, хватай бабу, мы прикроем. Шарлотта сидела ни жива ни мертва с задней стороны часовни. Ноги окончательно отказали ей. Олежка схватил ее под мышки, хотел перебросить через плечо, но не рассчитал силенок. Оба упали, возились в траве, тянули друг друга, кое-как поднялись, растаяли в темноте. Оперативники пятились, экономно стреляли. Выругался Нагорный. Фуражку с его головы сдуло пулей. Вылетали из рукояток отстрелянные обоймы, вставлялись новые. Офицеры открыли огонь одновременно, прикрывали товарища с Шарлоттой. Противник замешкался, скапливался за часовней. Контрразведчики пробежали мимо кустов и страшноватых памятников, вырвались на открытое пространство, заставленное каменными плитами. Здесь могилы располагались плотно, росли одинокие деревья. Где-то за поляной находилась низина с кустарником. Туда беглецам и предстояло добраться. В этом нагромождении бетонных и гранитных глыб было несложно заблудиться, переломать себе все ноги. Как-то издевательски мерцали кресты, словно плавали над раскрошенными пьедесталами. Оперативники отступали, отстреливались. В серой хмари мелькали неприятельские фигуры. Двое или трое немцев вылупились из-за часовни, пробежали мимо кустов и рассыпались. Где были остальные, оставалось догадываться. Внезапно из леса по правую руку застрочили автоматы. Что-то треснуло, упало с высоты, раскололось. – Да живой я, – хрипло выкрикнул Грамарь. – Чуть крестом по башке не огрело. Мужики, уходите, я прикрою. – Я тебя сейчас прикрою! – взревел Градов. – Все назад, отступаем организованно! – Кто бы нас сегодня организовал, командир! – заявил Нагорный, хоронясь за каменным ангелом с откусанным крылом. Градов обернулся. Романовский и Шарлотта уходили, петляли между могилами. Олежка озирался, выпускал последние пули. Дальше все смешалось, перепуталось в голове и пространстве. Из мрака выплывали склепы, мрачноватые, обросшие вьюнами, с полукруглыми нишами. Майор запнулся о чугунную витиеватую ограду, пожалуй, единственную в этом городе мертвых. Боль в колене прошла через голову, из глаз посыпались искры. Влад пересилил боль, хромая, побежал дальше. Организованного отхода не получилось. Прав был Нагорный. Людей разбросало, выстрелы гремели повсюду. Офицеры отступали к кустам. Резко засмеялся Грамарь. Он подстрелил еще одного! «Шестеро осталось, – сделал мысленную зарубку Влад. – Похоже, люди, атаковавшие нас, не являются специалистами по подобным вещам. Они действуют решительно, но навыков им не хватает». Он снова замешкался, стрелял из-за мраморной плиты. Тени скользили в воздухе, пули их не брали. Все ушли, а Влад еще маялся здесь, в царстве мертвых. Надо было срочно догонять своих. Майор не добежал до приземистого склепа, упал, заполз за бетонный куб, отдышался. Потом он стал смещаться за скульптурное изваяние с расколотым постаментом. Безымянный святой, молодой паренек с волнистыми волосами, прижал к груди руки, молитвенно смотрел в небо. Тут-то рядом с Градовым и упала граната. Рывок был что надо. Майор расстался со скорбящим святым, закатился за пустующий пьедестал. Граната взорвалась где-то сзади, оглушила, взрывная волна ударила по ногам. Пистолет в руке, но толку? Если память не изменяла Владу, то в нем оставалось только два патрона. Майор не вставал. Пусть немцы считают его мертвым. Отчасти так и было. Голова раскалывалась, карусель вертелась перед глазами. Совсем рядом кто-то пробежал, чуть не отдавил ногу. Этот субъект стрелял очередями, значит, не свой. Правее тоже кто-то шел, надрывался автомат. – Герр Штайнер, мы их, кажется, загнали! – резануло по ушам. – Гюнтер и Франц перекрыли им дорогу. Они в кустах. Добьем русских! Градов тяжело поднимался, сжимал рукоятку пистолета. «Отвлечь огонь на себя, пусть уходят? Верная смерть, но ладно, как-нибудь переживу». Стена склепа возникла перед глазами. Он сделал пару шагов, привалился к ней, сместился за угол. Ноги дрожали, плохо слушались. Стрельба на кладбище затихла. У контрразведчиков кончились патроны, немцы подкрадывались к ним. К склепу кто-то подходил, поскрипывала под ногами сухая земля. Исчезла дрожь в конечностях, майор напрягся. Из-за угла вывернул мужчина среднего роста, в кепке, в гражданской куртке. Черты его лица в темноте почти не различались. Градов ударил кулаком по автомату, схватил противника за шиворот, ударил затылком об стену. Что-то хрустнуло. Но немец сопротивлялся, схватил его за горло. Круги плясали перед глазами майора. Он ударил вторично, и этого хватило. Рука врага разжалась, пена пошла из горла. Дальнейших усилий не потребовалось. Фриц завалился на бок, лежал неподвижно. Влад схватил автомат, выпавший из мертвой руки. Теперь хоть что-то! Он хотел обшарить покойника, найти запасные магазины, но к склепу снова кто-то подходил. Градов припал к стене, перехватил автомат за ствольную раму. – Мартин, ты здесь? Все в порядке? Еще один субъект, схожий с первым, но ниже ростом, массивнее, вылупился из-за угла и получил казенником в зубы. Треснула челюсть, вместо крика из глотки вырвалось что-то невнятное. Но и этот тип был не лыком шит, навалился всей своей массой, заключил в объятия. Автомат в этой ситуации был бесполезен, Влад отбросил его. Противник припечатал его к стене, что-то хрипел. Градов ударил немца по ноге. Они упали вместе, майор оказался сверху, бил локтем в живот, потом лбом в переносицу. Объятия врага слабели, он уже не мог сопротивляться, глаза его бессмысленно блуждали. Влад привстал, дотянулся до автомата, снова бил по челюсти казенником, перемалывал кость в труху. Фашист уже отмучился, а майор продолжал наносить удары, потом откинулся, вконец обессилел, смотрел на тучи, бредущие по небу. Он выбыл из реальности, забыл, где находится. Отдаленный крик привел его в чувство: – Грубе, Штольман, вы идете? Он ахнул. Все проспал! Градов куда-то пополз, волоча за собой на ремне автомат, снова забыл, что недурно бы разжиться боеприпасами. Три немца лежали за укрытиями, вели огонь по кустам в низине. Видимо, где-то поблизости был кто-то еще. Он не давал оперативникам выбраться с обратной стороны. Эти фрицы расположились с удобством, двое лежали за плитами, третий сидел на коленях, привалившись к надгробию в форме усеченной пирамиды. Иногда этот тип поднимался и осматривался. Майор положил его короткой очередью, потом ударил по двум остальным и прибил их к земле. Кончились патроны в автомате, да и черт с ними. Ноги Влада подкосились, он привалился спиной к кособокой плите. Слева, из-за горки бетона и камня, выскочил последний фашист, оставшийся в живых, с ревом открыл огонь. Градов рухнул на землю, заполз за плиту. Пальцы его рвали застежку кобуры. В «ТТ» еще остались два патрона. Пули летели веером, бились о камень. Немец яростно кричал, быстро передвигался. Кто-то выпрыгнул из кустов у него за спиной, вскинул руку с пистолетом, произвел одиночный выстрел. Автоматчик зашатался, повалился носом в бурьян. От нахлынувшей тишины закружилась голова. Влад привстал, оперся спиной о плиту. К нему подошел Нагорный, потыкал тело носком сапога, удовлетворенно крякнул и сказал: – Выручил, командир, спасибо. Мы как последние дилетанты в ловушку себя загнали. У нас Романовский и Шарлотта ранены… Час от часу не легче! Рано было расслабляться. Влад бросился к кустам, помог Грамарю выволочь оттуда молодого лейтенанта. Нагорный тащил Шарлотту. Она жалобно выла, из плеча ее сочилась кровь. – Ты жив, Олежка? – Майор склонился над подчиненным. – Пока нет, товарищ майор. – Лейтенант с трудом произносил слова, глаза его помутнели. Пуля попала ему в правый бок, оттуда ручьем текла кровь. У Грамаря в вещмешке нашелся медицинский пакет. Он высыпал его содержимое в траву, ножом вспорол китель, стащил с раненого товарища. Нагорный готовил бинты, Грамарь зажимал рану комком ваты. Олежка вздрагивал, терпел боль. Градов лихорадочно перевязывал Шарлотту. Совесть его некстати проснулась. Эта-то женщина с чего пострадала? У нее ребенок, больная мать. Их кормить надо. Шарлотта застонала, с усилием разлепила склеившиеся веки, обвела пространство тусклым взором. Она обнаружила, что Олежка жив, и вроде бы успокоилась. – Представляете, товарищ майор, эта баба нашего Олежку спасла, – недоуменно пробормотал Грамарь, завершая перевязку. – Он вылез, не подумав, стал стрелять, тут и словил пулю. Она давай его за ноги оттаскивать. Нам-то не до того было, противник наседал, не могли отвлечься. Только оттащила Олежку в безопасное место, как сама пулю получила, захлебываться стала. Много удивительных вещей происходило на войне. Наскоро перевязанный Олежка пришел в себя, что-то беззвучно зашептал, нашел глазами Шарлотту и успокоился. Ох уж эта молодость, вздорная, глупая и непонятная. В районе кладбища стояла глухая тишина. Это было странно. Не каждый день в послевоенной Германии происходили столь отчаянные схватки с применением огнестрельного оружия! Над этим феноменом стоило задуматься. Пока позволяло время, Влад обшарил несколько тел. Документы у мертвецов имелись. Они были выданы службой безопасности автомобильного концерна «Порше», но вряд ли к ним следовало относиться всерьез. Фамилии в них значились немецкие. Долго гадать не стоило. Все эти ребята служили в СС, были подтянутые, стройные, лица каменные, породистые. Это давало дополнительную пищу для размышлений. Если уж бывшие эсэсовцы пошли в услужение британцам, стало быть, на то имелись веские причины. Восемьсот метров до дороги дались офицерам непросто. Из жердин они соорудили волокушу, пристроили на нее пострадавшего товарища. Олежка стоически выносил тяготы, глухо стонал.