– Связать, и пусть в багажнике лежит. Позднее поговорим, он может многое знать. Нутром чую, он тут старший. – В багажнике Уилсон, – напомнил Градову капитан. – Второй клиент туда не войдет. Влад поморщился. Память воистину девичья. «Опель» сильно пострадал, но колеса были целые и двигатель работал. Грамарь откинул голову на подголовник. Лицо лейтенанта было залито кровью, рот оскален. В приоткрытых глазах поблескивал какой-то потусторонний огонек. Парень до последнего вздоха спасал товарищей в критической ситуации. В багажнике действительно лежал, свернувшись в три погибели, долговязый Уилсон. Сотрудник УСО приходил в себя, глаза его бессмысленно бегали. Вонь от британца исходила нещадная. В ходе недавнего обстрела он не пострадал. Задняя часть автомобиля была закрыта от пуль. – Уилсона в салон, назад, – сглотнув, сказал Влад. – Рядом с ним посадим Егорку. Немца в багажник, да хорошенько в челюсть дать, чтобы не проснулся раньше времени. Я сяду за руль. – Там все в крови, командир, – мрачно заметил Нагорный. – Ничего, я сяду. Деревня вымерла. Дополнительные силы противника пока сюда не подтянулись. Патрули союзников в этот район тоже не забредали. «Опель» медленно продвигался к выезду из селения. За околицей начинался разреженный лес, его прорезала проселочная дорога. С точки зрения безопасности эта местность выглядела так себе. Градов упорно давил на педаль. За рощей снова потянулось открытое пространство, мелькали сельскохозяйственные угодья. «Опель» чихал и кашлял, двигался с пробуксовкой, но благополучно добрался до жиденькой лесополосы. В низине за деревьями вырос небольшой разрушенный завод, за ним чернели крыши поселка. В округе не было ни одной живой души. На ухабе машину тряхнуло. Егор Грамарь повалился на Уилсона. Тот дрожал, пугливо косился на окровавленный затылок мертвого человека. Он не мычал, не возмущался, оцепенел от страха. «Опель» перевалился через рухнувший забор, въехал на территорию предприятия и встал у приземистого строения, где была, по-видимому, контора. Контрразведчики вглядывались в темноту, слушали. Уилсон вопросительно замычал, закашлялся. С кляпом в горле это было непросто. – Заткнись! – пробормотал Влад. – Я сбегаю, гляну обстановку, командир, – сказал Нагорный, подхватил автомат, выпрыгнул из салона. Градов жадно курил, смотрел, как в окнах пустующего здания блуждает огонек фонаря. Нагорный вернулся через несколько минут и отчитался: – Все тихо и мирно. Это бывшее заводоуправление. В конторе есть столы, стулья, даже кушетка. – Сойдет, – сказал Влад и обернулся к пассажиру на заднем сиденье. – Вы готовы, мистер Уилсон? Должен предупредить, беседа будет непростой. Мы затронем весьма щекотливую тему, и с вашей стороны лучше ничего не скрывать. Вы уже догадываетесь, какое у нас сегодня настроение. Британец сидел на табурете, щурился от света фонаря, бьющего в глаза. Руки его были связаны за спиной, и это доставляло ему немыслимые неудобства. В эти минуты Бенджамин Уилсон был самым несчастным человеком на свете. Бедолагу раздирало похмелье, ныла голова, жизнь висела на волоске, все спецслужбы мира хотели его убить. Кляп оперативники вытащили, он мог нормально дышать. Периодически его рвало, он подавался вперед, выплескивал струю. Влад морщился. Нагорный в углу выдавал глухие комментарии. Впрочем, порядок в помещении пострадать не мог. Контора была перевернута вверх дном, на полу валялся мусор. На окнах, как ни странно, сохранились плотные занавески. Контрразведчики задернули их. – Я не понимаю, что происходит, – вяло пробормотал англичанин. – Я благодарен вам за то, что вы спасли меня от смерти, но сами ведете себя не лучше тех людей. Я британский офицер, не совершил ничего предосудительного в отношении вашей страны. Я вас узнал, вы офицер Красной армии, мы сталкивались в дверях. Признайтесь, это вы убили Дженни Майерс? – Признаюсь, мистер Уилсон, это сделал не я. Той ночью я выжил, но, к сожалению, защитить миссис Майерс не смог. Полагаю, это сделали те люди, что пытались убить вас сегодня. Это бывшие сотрудники германских структур, но действуют они в интересах британской спецслужбы. Не знаю, какой именно. Это не важно. Не юлите. Мы знаем, что вы сотрудник УСО и вместе с Дженни Майерс занимались вербовкой лиц с целью нанесения вреда Советскому Союзу. Это Краузе, Арбатов, может, кто-то еще. Отпираться бессмысленно, мистер Уилсон. Кстати, что про меня говорила госпожа Майерс? – Ничего особенного. Она была смущена, когда увидела, что мы с вами столкнулись, считала вас обычным русским офицером, который спас ее от ночных грабителей. Но Дженни немного настораживали обстоятельства, при которых это произошло. Вы же не просто офицер? Вы работаете на советские органы? Что это – разведка, контрразведка, государственная безопасность? – Это не важно, мистер Уилсон. – Но вы не имеете права здесь находиться и меня задерживать. Мы союзники, вместе сражались против нацистов. Вы даже не представляете, какая волна поднимется, когда вся правда всплывет. – Это бессмысленный разговор, мистер Уилсон. Вы тоже не имеете права столь нагло вмешиваться в дела советской стороны и наносить ей ущерб. Выражаясь вашими словами, мы же союзники. – Но я выполняю свою работу. – А мы – свою. Предлагаю закончить беспредметную болтовню. Вы вербовали людей с конкретной целью. Вам требовались сведения о численности и вооружении советских войск в Берлине, местах дислокации наших соединений. Вас интересовало все. Насколько войска готовы к выполнению боевых задач? Сильно ли они разложены мирной жизнью, выпивкой, проститутками и прочими земными удовольствиями? Зачем это? Война закончена, Берлин скоро будет разделен окончательно и бесповоротно, как и вся Германия. Данный статус утвердит официальный международный договор. Зачем вам знать, где и какие у нас войска? Угроза для вас отсутствует. Вы прекрасно это знаете. Советское правительство никогда не действует вероломно. Что готовят ваши боссы, мистер Уилсон? Не хотите, как цыганка, рассказать всю правду? – Я ни о чем не знаю. Меня не ставили в известность. – Думаю, это неправда. Вы руководили вербовкой наших граждан, не могли не знать, с чем она связана. Это явно выходит за рамки обычной разведывательной работы, верно? Вы были в курсе скопления военнопленных в бывших нацистских концлагерях. Там их явно к чему-то готовили, усиленно кормили, тренировали, выполняли мелкие прихоти. Мы узнали об одном из таких объектов, и через сутки он исчез. Весь контингент был вывезен в неизвестном направлении. – Я об этом не знаю. – Советские войска постепенно покидают германскую столицу. Им нечего здесь делать. Гарнизоны же союзников, напротив, пополняются. Прибывают танки, артиллерия. В качестве экзотики вводятся даже канадские подразделения. Вы поставили под ружье польскую Армию Крайову, настроенную враждебно к СССР. Эти части вы должны были расформировать, а командный состав передать нам. Но вы не спешите это делать. Есть объяснения, мистер Уилсон? – Послушайте, я не отвечаю за действия нашего командования. – После инцидента с Дженнифер Майерс вас отстранили от работы. Вы оказались в опале. Было за что, работу вы провалили. Вопрос о вашем возвращении в Британию завяз в кабинетах. Вас отстранили от любой работы. В этой связи вы и начали пить, погрузились в уныние. Полагаю, вы что-то подспудно чувствовали. В итоге некоторые структуры приняли решение от вас избавиться. Там не дураки работают. Они не станут устранять человека, который ничего не знает, верно? Уилсон в отчаянии кусал губы. Он что-то знал, и это сводило его с ума. – Рассказывайте, мистер Уилсон. Это не предательство. Вы можете предотвратить крупную ошибку вашего командования и руководства спецслужб. Не исключаю, что в итоге спасете мир. Вас подставили, окунули с головой в дерьмо, а потом послали убийц к вам и миссис Майерс. Разве вы не хотите поквитаться? Решайтесь, мистер Уилсон. Если нас удовлетворят ваши признания, обещаю, что вас отпустят. Слово советского офицера. В противном же случае не даю никаких гарантий. Уилсон смертельно побледнел. Он уже был трезв, но чудовищное похмелье делало свое дело. – Британское командование собирается начать войну против СССР, – замогильным тоном вымолвил Уилсон. – Вот черт! – буркнул Нагорный. – Я так и знал. Вот же уроды! – Поясните, мистер Уилсон. Это локальные боевые действия? Ряд провокаций с участием войск? Или речь идет о полномасштабной войне? – К сожалению, последнее. Наших военных поддерживают определенные круги в Соединенных Штатах. – Ваше командование дружно сошло с ума? А что сказали бы по этому поводу премьер-министр Черчилль, Министерство иностранных дел, лично его королевское величество? – Этот план разработан с подачи сэра Уинстона Черчилля. – Вот так? Странно, я всегда считал его неглупым человеком. У сэра Черчилля имеются причины, заставившие его принять такое решение? – Полагаю, он хочет ослабить влияние вашего государства на европейские страны. Премьер-министр чувствует себя обманутым. В Ялте вы не возражали против демократических процессов в освобожденных странах, а теперь отказываетесь этому способствовать. Вы собираетесь контролировать Центральную и Восточную Европу, а это в корне противоречит планам нашего государственного руководства. Думаю, Черчилль не видит другой возможности, кроме военной. – Как же он собирается победить Красную армию? Амбициозная задачка, не находите? – Детали мне неизвестны. План операции «Немыслимое» был разработан еще в мае. Секретные распоряжения поступили с Даунинг-стрит. Я знаю, что ответственность за выполнение плана несет бригадный генерал Джеффри Томпсон. Силы союзников должны атаковать Красную армию в Берлине, вытеснить ее из города и отбросить к Одеру. Во всех остальных районах Германии произойдет то же самое… Давно составлены все схемы. План корректируется согласно свежим данным, поступающим в том числе от агентов, работающих в советских штабах. Точная дата начала операции неизвестна. Полагаю, это десятое – двенадцатое июня. В штабе ждут, когда основная масса русских войск будет выведена из города, там останутся только части для патрулирования и поддержания порядка. Вы правы, к боевым действиям планируется привлечь формирования вермахта и СС. Их держат в готовности, нужно лишь выдать оружие. – Но это же сущее безумие, командир, – как-то разочарованно пробормотал Нагорный. – Думаешь, он не врет? Неужели такое возможно? – Уверен, что не все союзные офицеры и генералы разделяют данную точку зрения, – отозвался Влад. – Но на текущий момент верх берут именно безумцы. Говорите, «Немыслимое», мистер Уилсон? Ну что ж, название верно отражает суть процесса. Это все, что вы можете сказать? – Да, наверное, это все. Подробности плана мне действительно неизвестны. Я отвечал только за свой участок работы. Это правда. Я не знаю, что добавить. Послушайте… – Уилсон задрожал. – Вы обещали, что отпустите меня, не станете убивать. Допускаю, что вы лукавили и хотите от меня избавиться. Я не могу этому воспрепятствовать, но умоляю вас, не сообщайте никому, что это я рассказал. Мне уже будет все равно, но у меня в Манчестере жена, трое детей, родители живут на побережье, сестра работает в ратуше. Моим родным могут светить крупные неприятности. – Не волнуйтесь, мистер Уилсон, я не собираюсь нарушать обещание, данное вам. Через несколько минут вы будете свободны. Но до дома вам придется добираться самостоятельно. Надеюсь, понимаете, что стоит помалкивать о том, где и с кем вы находились в последние два часа. Упомянете советские органы, и всплывут ваши откровения. Кстати, еще один вопрос. Вы завербовали майора Арбатова из штаба Семьдесят первого стрелкового корпуса. Кого еще из данного соединения вам удалось склонить на свою сторону? – Простите, я плохо соображаю. Разве мы еще кого-то вербовали? – То есть вы не знаете, кто из штабных офицеров работает на британские спецслужбы? – Работал только Арбатов. Моя группа больше никого не пыталась склонить к сотрудничеству. – Хорошо. По ряду причин я вам верю, мистер Уилсон. – Скажите, я могу идти? – Да, но не сразу. – Что это значит? – В глазах британца мелькнуло непонимание. Нагорный неслышно подошел сзади, возник из мрака как зловещее привидение. Тяжелый удар обрушился на затылок Бенджамина Уилсона. Он потерял сознание и свалился с табурета. Глава двенадцатая – Командир, ты уверен, что не стоило брать его с собой? – Нагорный с сомнением поглядывал на обшарпанное здание заводской управы. – Мы будем голословны, понимаешь? Нам никто не поверит. – Не довезем, Юрий Иванович, – мрачно ответил Градов. – Это скоропортящийся груз. Да и сами не доедем, сгинем вместе со своими ценными сведениями. Ты представляешь, что это значит, арестовать офицера союзной армии? Да нас по плинтусу размажут. Тоньше надо быть, Юрий Иванович. – Вот черт, неужели это все на самом деле? – Нагорный потрясенно покачал головой. – Невероятно. Мы всякого ожидали от наших горе-союзников, но чтобы такое!.. – Немыслимое, да? – Градов усмехнулся.