— Да. Здравствуйте, я к вам. — Добрый день. Тогда прошу в мой кабинет. — Мужчина распахнул передо мной дверь. Мы прошли в уже знакомый кабинет, я по приглашению хозяина заняла глубокое кресло напротив письменного стола. Владелец клиники был в отличной физической форме, так же как и жена, выглядел он моложе своих лет — светлые короткие волосы, классические черты лица. Несмотря на спокойные уверенные манеры, в нем было что-то мальчишеское, казалось, что сейчас он выкинет какую-нибудь шутку: свистнет задорно или выдаст кульбит. Юрий Поляков не шарил глазами откровенно по моей фигуре, он не торопясь достал из мини-бара бутылку с минеральной водой, наполнил стакан и поставил на прозрачный журнальный столик возле меня. Но все его движения, приподнятые уголки губ, хитрые искорки в голубых глазах говорили о явном интересе в сторону незваной визитерши. Мужчина расположился за столом: — Ну что ж, слушаю, что вас привело в мой скромный кабинет. — Меня зовут Евгения, Евгения Охотникова. Меня наняла Елена Генриховна Бланк для… ммм… сопровождения ее сына Адама. Это сотрудница вашей клиники. Юрий Васильевич коротко кивнул в знак согласия. — Я знаю о вашем визите в загородный дом. У жены нет секретов от меня, а у меня от нее. К похищению мальчика я не имею никакого отношения, я теряю дважды — как отец и как меценат. Я готов ответить на любой ваш вопрос, если это поможет найти моего сына. — Да, я знаю о вашей благотворительной деятельности. И уверена, что от нашего общения будет польза. Я лихорадочно соображала, как дальше продлить общение с Поляковым, ведь за тонкой перегородкой лежала дважды найденная скрипка. Он совсем не скрывает своих подопечных и их достижения, даже наоборот, завел себе «стену гордости» с документальным подтверждением гениальности своих детей. Судя по бухгалтерии, помимо удовольствия дети приносят существенный доход. Слишком все идеально, что в этой безупречной картинке делает украденный раритет? Голубые глаза главного врача клиники смотрели открыто и без тени смущения. Как обычно, я действовала согласно интуиции. — Знаете, Юрий Васильевич. Меня заинтересовал совсем другой момент, скорее личного характера. Я вижу, что у вас прекрасные гены, и задумалась, что, может быть, стоит тоже… ну, принять участие в вашем проекте. Ну в качестве… матери гения. Мы могли бы соединить… эээ… стать… родителями. — Как же трудно подбирать слова для таких предложений! Глаза мужчины вспыхнули новым интересом: — Называйте меня просто Юрий. Вы привлекательная девушка, Женя. Не буду скрывать, будет интересно увидеть результат совмещения нашей генетики. Это очень смело с вашей стороны. Для начала вам необходимо будет сдать ряд анализов, конечно, все в нашей клинике, разумеется, все конфиденциально и бесплатно. — А мы будем подписывать договор? Елена Генриховна рассказывала, что все заверяется у нотариуса. — Лена особенный человек, помимо того что она мать Адама, она моя сотрудница и очень финансово ответственный человек. Это ее личное пожелание прежде всего. — Юрий Васильевич лучезарно улыбнулся. — С каждой женщиной мы обсуждаем все индивидуально. — А давайте сходим на обед в ресторан и все обсудим? Юрий слегка выдал свое удивление приподнявшейся бровью: — Очень рад вашему серьезному настрою, Евгения. — Можно на «ты»! — Хорошо, мы можем пообедать сейчас, как раз я закончил все дела в клинике. Как относишься к японской кухне? — Обожаю японскую кухню! — Энтузиазм так и лился из меня. — Ну что ж, отлично, тогда прошу в ресторан «Суши Маке». Ресторатор, кстати, наш многолетний клиент, так что сервис на высшем уровне гарантирован. Юрий Васильевич сопроводил меня до гардероба, и мы отправились с ним на обед под любопытные взгляды сотрудниц в белых униформах. Скрипка осталась надежно запертой за массивной дверью кабинета главного врача клиники. Машина с личным водителем доставила нас в тихий переулок в центре, мой спутник галантно придерживал меня под руку на ступеньках ко входу. В ресторан вели раздвижные двери с иероглифами, в холле стояли на узеньких столиках множество деревьев бонсай. К нашей парочке сразу подлетела половина персонала. Администратор провожал к столу, официант забирал пальто, другой официант выставлял на стол приборы, третий нес меню, четвертый держал на подносе закуски в виде крохотных разноцветных шариков. На столах лежали бамбуковые циновки, по периметру ресторан украшали красные светильники, а посередине зала красовался огромный аквариум с разноцветными яркими карпами. Когда посетители подходили к аквариуму с кусочками пищи, рыбы чуть ли не выпрыгивали из воды, съедая каждую крошку. В меню передо мной было нелегко разобраться, оно выглядело загадочным набором слов и фотографий, что из этого съедобно, понять было сложно. Мой напарник по обеду чувствовал себя вполне комфортно, задавал вопросы администратору и потом распорядился: «Как обычно». Я терпеливо ждала, когда уляжется суета вокруг. Наконец официанты заставили стол небольшими плоскими тарелками с ярким содержимым, принесли палочки, теплые полотенца и в почтительном поклоне разбежались по залу. Поляков ловко принялся орудовать бамбуковыми палочками: — Рекомендую, Женя, свинина с ростками бобов в соевом соусе, для любителей острого. Может быть, саке? — В следующий раз, сегодня ограничимся зеленым чаем. Я храбро начала брать все подряд и пробовать, потому что понять, что же нам подали, было сложно. Восточная кухня оказалась на высоте, мне то обжигало рот, то приятно кислило. Дегустация стала более смелой, хотя медлила я скорее от раздумий, как между обсуждением генетического фонда узнать, откуда у Полякова скрипка Гаварнери. Юрий Васильевич сам зашагал в нужную сторону: — А вы ведь телохранитель, Женя, я навел справки сразу после вашего визита в коттедж. Не милая бонна для прогулок в музыкальную школу. Вы телохранитель высокого класса. И у меня возник естественный вопрос: зачем вас наняла Елена Бланк? Мальчик похищен, несмотря на вашу высокую квалификацию, и никаких вариантов его местонахождения у вас нет. Ведь вы пришли ко мне за информацией, а не за генетическим материалом, я прав? Хотя очень жаль, невероятная смесь получилась бы. Меня накрыло яростью при мысли о провале, вот так, глупая Охотникова, пошла на встречу, как доверчивый ребенок за конфеткой, и в ответ получила унижение. От злости я выдала первое, что пришло в голову: — А у вас скрипка откуда лежит в кабинете? Дорогой инструмент похитили вместе с мальчиком, а сейчас скрипка есть, а мальчика нет. А еще нашлась подделка, которую подсунули мастеру-реставратору! Так что есть сомнения, что вы такой трепетный отец. Елену вы убедили в своей любви к ней, она рассказывает романтическую историю ваших отношений, а ваша жена утверждает, что гениальные отпрыски просто коммерческий проект! Где же правда, Юрий Васильевич? Поляков расхохотался, просияв белоснежными зубами: — Хочешь узнать о человеке правду, разозли его. Женя, вы были очаровательны в своем гневе. — Он продолжил уже серьезным тоном: — Давайте по каждому пункту. Елена Бланк. Да, именно романтичные чувства были основой нашего общения. Она знает, что есть еще шестнадцать детей, таких же как Адам. Она скрыла от вас эту информацию, ну что тут скажешь, женщины очень ранимые существа, даже спустя 10 лет им хочется быть единственными и особенными. — А что по поводу скрипки? Елена сказала мне, что это семейная реликвия, из-за которой могли и похитить Адама! — Елена Бланк не из тех женщин, что лгут, — кивнул Поляков. Он снял пиджак, позвал официанта, чтобы нам разлили чай цвета молодой травы. — Когда я начинал работать над проектом, вернее… знаете, это ведь началось так спонтанно. Мы вместе с Альбиной открыли первую клинику сразу после окончания медицинского института, в те времена это казалось всем безумством. Я принимал пациентов днем, ночью вместе с женой разбирался с бумагами, даже ремонт в каждом кабинете делал сам. Каждый день в 6 утра летели на работу с Альбиной. Она была мне опорой во всех ситуациях, верила, когда даже я не верил. Потом наши усилия дали плоды, и клиника начала расти; коллектив, пациенты, бумаги, доходы, все увеличивалось с каждым годом. И как-то оказалось, что я уже и не нужен. Работа отлажена, все действует как хорошая машина, уже необязательно принимать пациентов или искать специалистов. Ремонт, конечно, проходит под руководством моей жены. Альбина нашла себе быстро увлечение, отучилась на дизайнера, постоянно проекты делает, может через океан махнуть за каким-нибудь винтажным комодом. Он хмыкнул и продолжил: — А я… путешествовал, потом спортом увлекся, сплавлялся по горным рекам. Но все не то, не было этого ощущения, когда внутри все горит и горы готов свернуть. У меня очень умная жена, она все поняла и предложила, чтобы у меня появился ребенок от другой женщины. Поначалу это не укладывалось в голове, целый год не мог решиться на такой шаг. Но когда родился первый ребенок и начал развиваться… Когда ему было три года, я научил его играть в шахматы, а в 5 он перестал со мной играть, потому что я стал слишком слабым соперником. Вот тогда я снова ощутил этот огонь внутри. Юрий не позволил себе слишком погрузиться в воспоминания: — Да, мы действительно проводим финансовый анализ и фиксируем расходы и доходы по каждому ребенку. Но главное для меня — их достижения. От года в год они крепнут, покоряют новые вершины. Это ведь не как клиника, разные ситуации бывают. Подростковые кризисы, влюбленности. Один из моих сыновей подавал надежду как певец, но голос стал ломаться в пубертате, и это было для него ударом. Год в кризисном центре, год путешествий и поиска себя. Сейчас он строит карьеру как рок-музыкант, записал успешный альбом! А моя дочь Алина, она раньше занималась художественной гимнастикой… — Юрий Васильевич с вдохновением рассказывал мне о своих детях, глаза его наполнились любовью и теплом. Им можно было любоваться, сколько огня и восторга внутри. Только один вопрос не давал покоя — СКРИПКА. Мужчина осекся, как будто услышав меня: — Прошу прощения, как говорит Альбина — завел любимую пластинку. По итогу со скрипкой ничего криминального, я действовал в интересах Адама. Его мать разумная женщина, но любовь к сыну убавляет ей рациональности. Скрипка действительно раритет, и очень дорогой раритет. И очень неразумно давать ребенку такой инструмент на репетицию, даже гению. Адам рассказал мне об историях с цыганкой, да, у нас с ним доверительное мужское общение. Тогда я решил, что будет лучше изготовить копию. Отличную, высочайшего качества копию. А настоящая скрипка пускай хранится там, где ей и положено, — в специальном хранилище с серьезной системой охраны. Так я и сделал, заказал у очень известного скрипичных дел мастера качественную копию скрипки. Лена не в курсе этого замысла, когда дело касается сына, она становится слишком эмоциональной. По достижении совершеннолетия Адам сможет сам приять решение, использовать ли ее как инструмент на своих выступлениях. Юрий Поляков замолчал. Его лицо посерело, скулы стали острее, а глаза потемнели: — Я чувствую вину перед своим сыном, что не успел позаботиться о нем. Эта история не укладывается у меня в голове, да, их семнадцать, но каждый мне дорог по-особенному. Я не успел защитить моего мальчика, заказал скрипку, но не успел заменить подлинник на подделку, уехал в командировку. Планировал по возвращении решить этот вопрос. Бедный мальчик, он страдает из-за прихоти его матери! Как она оказалась у меня, настоящая скрипка Гаварнери? Ее принесла цыганка мастеру-реставратору. Альтов-старший заменил оригинал на копию, которую сам же и изготовил. Дед в курсе криминальных дел своего внука, знает и о том, что на скрипку давно охотится профессиональный вор. Конечно, Альтов был против, чтобы такая редкая вещь попала к преступникам. Вот и разыграл, как по нотам, легенду с поддельной скрипкой — вручил внуку фальшивый инструмент собственного изготовления, а настоящую скрипку Гаварнери отдал мне. Альтов-старший спас внука от криминальной истории, получил очень достойный гонорар от меня за возврат и за изготовление копии. С этой чертовой скрипкой я поступлю, как и планировал. Под замок в хранилище. Но мои вопросы не заканчивались: — Хорошо, но откуда скрипка у цыганки? — Я со вчерашнего дня думаю об этом. Пока у меня нет ответа, но его необходимо найти. И у меня к вам деловое предложение. Вы ведь специалист высшего уровня, и я привык работать именно с такими. Мне нужен телохранитель для скрипки. Человек, который сопроводит ее в хранилище в областном центре. Юрий потер подбородок; взгляд стал сверлящим, а глаза наполнились льдом: — А я пока по своим каналам проведу работу. Лена женщина серьезная, умная. Но она простой врач. А Адам Бланк мой сын, и у меня много возможностей разобраться, что за цыгане в истории с похищением. Деньги решают многие вопросы, и этот тоже решат. И, кстати, вот сумма за вашу работу плюс расходы на дорогу. И документы на инструмент. Я не успела ничего ответить, как Поляков выложил стопку банкнот на стол. Да уж, супертелохранитель стала нянькой для ребенка, а потом и вообще грузчиком для скрипки. Что дальше? Смотритель за черепахами? Отказываться от работы я не стала, это меньшее, что я могу сделать, чтобы реабилитировать себя в этой истории. Визиты к доктору Бланк пришлось перенести на другой день, чем тетя была крайне недовольна. Но все ее кулинарные творения были аккуратно упакованы и отправлены прокладывать путь к сердцу симпатичного следователя. В отделе полиции я оказалась уже ближе к вечеру, в дежурной части активно начинала цвести ночная жизнь Тарасова. В обезьяннике плотно, как в автобусе в час пик, стояли цыгане. Женщины в цветастых юбках с младенцами на руках, угрюмые мужчины в высоких кожаных сапогах и ярких рубахах. К отделу подъезжали наряды сотрудников с новыми партиями смуглых задержанных; вспотевший дежурный бегал от входа к клетке с дикими криками: «Куда вы тащите?! Нету, нету места!» Но молчаливые слуги закона выгрузили очередной табор на входе в отдел полиции и удалились за новым уловом. Вокруг меня закружился хоровод из юбок, песен, детей. Золотозубая цыганка вцепилась в руку и заголосила: — Дай погадаю, красавица. Муж будет, богатство будет, но черную тучу вижу над тобой. Надо сглаз снять, прокляла тебя блондинка, заговор на крови на смерти сделала. Давай золотую цепочку свою, помогу, сниму заговор! Золотом очищу тебя, мужа тебе наворожим с золотыми кудрями! Обещанный жених с золотыми кудряшками вдруг выскочил из-за двери и потянул меня за рукав в глубь отдела, за другой рукав тянула цыганка и с ней половина табора. Скворцов орал сквозь крики и песни: — Бежим, надо спрятаться. Сейчас комиссия будет из области, по цыганам. Мы оторвались от преследователей и забились в каком-то аппендиксе коридорчика между дверью с табличкой «не входить, убьет» и наглухо заколоченным окном. — Что это у вас за рейд? — шепотом поинтересовалась я.