— Сам не знаю, приказ пришел от генерала всех цыган тащить в полицию на допрос, комиссия сейчас приедет, а мы на подмогу на всю ночь. Как хорошо, что хоть поесть успею. — Поляков жадно вцепился в кусок мяса. — Ты кушай, вот еще блинчики и пирог, потом перекусишь. — Мне стало жалко взмыленного голодного следователя. Максим стонал от чувства благодарности и сытости. — Побегу я! Новостей никаких, сейчас цыганами пока заняты, приказ не отпускать, пока не признаются. — А потом пойдем в засаду? — Меня не оставляла надежда побыть со Скворцовым наедине. — С засадой проблема, утка наша подсадная, ну, Вероника… Ей пить же нельзя, а она коньяком грелась, ну и дома потом грелась. Теперь рука сломанная у нее и еще по мелочи: фингал, уколы от бешенства. На улице с собакой подралась. Вероника ее укусила, чтобы та не лаяла, а та ее укусила, чтобы не мешала лаять. Так что мы пока без ребенка… Вдруг мимо нас по коридору пролетел кучерявый грязный мальчишка с огромной фуражкой, болтавшейся на оттопыренных ушах, за ним, тяжело хрипя, протопал генерал. Максим чмокнул меня в щеку и бросился в погоню — спасать честь мундира, то есть фуражки. В поисках выхода я бродила по коридорам отделения, когда опять за руку ухватила цыганка. Она звенела браслетами, трясла кудрями и тараторила как из пулемета: — Порча на тебе, красавица. Давай цепочку золотую, сделаю тебе заговор, все зло к ведьме вернется. — А мне надо самой порчу навести. На куриной кости хочу заговор сделать. Можешь? — вспомнила я о таинственных предметах, летевших в Адама. — Ээээ, красавица, на золоте давай тебе погадаю, мужа хорошего нагадаю, дорогу дальнюю вижу, — настаивала смуглая гадалка. Я вытащила из кармана купюру: — Мне надо на куриной кости, и чтобы волосы и бумажка. Такое хочу проклятие. Купюра как будто растворилась в воздухе. Цыганка поджала губы и скучным учительским тоном заявила: — Это глупости, нет никаких заговоров и обрядов на кости, крови или волосах. На золоте и деньгах тоже нет, но их можно забрать у жертвы, используя состояние транса. А всякие свертки, обматывания — это манипуляции для отвлечения внимания. Вы взрослая девушка, а верите в такую чушь. И тут же схватила за руку зазевавшегося генерала: — Золотой мой, яхонтовый, давай погадаю. Вижу, на тебе черной тучей проклятие висит, звезды с погон летят. Надо обряд провести, доставай бумажные деньги… Масштабы влияния Полякова меня поразили, за пару часов он организовал крупную операцию. В каждом кабинете шли допросы членов табора, в отделение полиции стекались сотрудники со всего города. Да, этот человек талантлив во многих направлениях. Мне пора было бежать — ждала скрипка, подготовленная для перевозки. Ее упаковали в специальный контейнер на кодовом замке, с пакетом документов в боковом кармане. Для перевозки скрипки в областной центр Поляков выкупил СВ-купе, так что ехала я без приключений и попутчиков. Заблокировала двери, вытащила «глок» из кобуры, пристегнула контейнер к руке наручниками и уснула под стук колес. На вокзале встречал шофер на арендованной машине, с ветерком мы добрались до нужного адреса по утренним пустым улицам. Пока старичок-эксперт с восторженными оханьями доставал и осматривал инструмент, я пила утренний кофе и слушала его рассказ о жизни мастера Гаварнери. Бедный мастер был жутко невезуч: у него то сгорала мастерская, то родители лишали его наследства за женитьбу на простолюдинке, то он заболевал от несчастной любви к аристократке. К тому же скрипичных дел мастер был невероятно влюбчив и щедр, так что часто дарил скрипки объектам своей страсти. Такая беспорядочность в связях привела мастера Гаварнери к нищете и безумию на старости лет, а его музыкальные подарки девицам появляются до сих пор то в одной точке мира, то в другой. Каждая такая скрипка имеет свое имя, в честь прекрасных девушек, для которых творил свои инструменты Гаварнери. Подлинность скрипок подтверждается специальным оборудованием, которое умеет определять возраст материалов, сверкой подписи, которую оставлял мастер на каждом своем изделии. История мастера закончилась вместе с моим кофе и вместе с моим поручением. Эксперт выдал мне расписку о передаче ценного груза, пакет документов для Полякова, и я отправилась скоротать время до обратного поезда в прогулках по городу. Снежные завалы уже растаяли и город окутала свежая дымка зелени. То время, когда начинают лопаться почки на деревьях, а из земли робко выглядывают зеленые ростки. Я купила мороженое в стаканчике, как в детстве, и пристроилась на лавочке наблюдать за пробуждением города. Набережная после ремонта блистала новыми памятниками, яркими скамейками, свежей тротуарной плиткой. Дворник обрызгивал из шланга клумбы, мамы катили коляски со своими чадами в погоне за свежим воздухом, по специальным дорожкам сияли спицами шустрые велосипедисты, парочки прогуливались в обнимку в продолжении бессонной ночи. В такой пасторальной обстановке все события нескольких дней показались мне далекими и ненастоящими; киднеппинг, кража предметов искусства, черная магия и погоня за маньяком казались частью какого-то фильма, а я обычная девушка на прогулке по старой набережной теплым весенним утром. И я решила прожить один день как обычный человек, никаких приключений — только развлечения нормального среднестатистического человека. Тем более времени предостаточно — мой поезд будет только вечером. Что же делают обычные девушки в свободный день? Может быть, стоит начать с обильного завтрака, тем более что прогулка сожгла приличное количество калорий и лишние килограммы мне не грозят, а вот аппетит разыгрался не на шутку. В ближайшем кафе было пустынно, я была вторым посетителем. Только парочка обнималась в темном углу, позабыв об остывшем кофе на столе. Мужчина, смуглый и худощавый, с мелкими кольцами темных кудрей, усердно нацеловывал руки своей спутницы, при этом стягивая с нее кружевную красную перчатку. Цыган, мелькнуло в моей голове, но все мысли о событиях в Тарасове я отогнала яростным качанием головы. Официант воспринял это как призыв к действию и с блокнотом кинулся к моему столу. Омлет с ветчиной, поджаренные тосты с козьим сыром и свежими ягодами и чашка мягкого гляссе. Не уверена, что обычные девушки справляются с таким завтраком, а вот Евгения Охотникова справилась. Официант под впечатлением от моих способностей с жаром уточнял, все ли мне понравилось и не хочу ли я оценить на десерт фирменные венские вафли со взбитыми сливками. Пока он настойчиво подпихивал мне десертное меню, парочка стремительно удалилась; от сытости я лишь смогла утомленным взглядом проводить силуэт в белом костюме, красной широкополой шляпе. Очень знакомый силуэт… Ты обычная девушка, Охотникова, а обычные девушки не следят в кафе за силуэтами. Они или едят вафли, или отправляются на шопинг! Мой выбор пал на шопинг. Выкатываясь из кафе, я наступила на какую-то красную кучку — красная перчатка с руки незнакомки в шляпе; автоматически подобрала и сунула в карман, обычные девушки должны же любить кружевные красные тряпочки. Официанты провожали меня уважительным перешептыванием. Такси донесло до ближайшего торгового центра, где уже ждали блестящие витрины бутиков, заманивали нарядные манекены, соблазняли обещания скидок и распродаж. Где тут устоять слабой девушке. С каждым магазином пакетов в руке у меня становилось все больше: кружевные чулки, мягчайший розовый кардиган для прохладных летних вечеров, цветастый сарафан на тонких бретелях для теплых летних вечеров, золотистые босоножки для прогулок со Скворцовым в цвет его кудрей, милейшая косынка в цвет босоножек. Золотистые босоножки потянули за собой череду покупок: солнечные очки с отливающими золотом полосками на оправе, сумочка на ремне с орнаментом из желтых полосок и еще небольшая горка совершенно необходимых вещей. Я была укомплектована одеждой и аксессуарами со всеми оттенками золота, а следователь Скворцов вписался бы в мои ансамбли во время прогулок, хождений в засады и даже лежания на золотом песке у моря. Посещения магазинов утомили, я со своими пакетами присела передохнуть на лавочке. Чем занимаются на отдыхе обычные девушки? Рассматривают других девушек! В магазинчике напротив мне опять мелькнуло что-то знакомое. Красная шляпа примеряла на свои освободившиеся от поцелуев и перчаток пальцы ювелирные изделия. Причем стоимость этих ювелирных изделий, судя по полному отсутствию покупателей в салоне, могла удивить. Спутник цыганской наружности прочно держал теперь за талию свою спутницу. И чем дольше она примеряла кольца, тем теснее он прижимал ее к себе. Старания его не прошли даром, теперь продавцы кружили вокруг мужчины, подавая на примерку один за другим массивные золотые браслеты. Мне уже почти надоело ждать, когда на кассе обладательница красной шляпы достала банковскую карту и оплатила несколько коробочек одним движением. Пока я фантазировала, что потребую сейчас в обмен на красную перчатку из моего кармана такую вот симпатичную коробочку, парочка вынырнула из ювелирного салона и принялась обмениваться горячими поцелуями. Красная шляпа съехала, и поля открыли лицо женщины. Мне стало ясно, почему силуэт женщины был так знаком. Альбина Полякова прогуливалась по торговому центру под руку со своим любовником. Любовником-цыганом? Я немного побродила вслед за сладкой парочкой от магазина к магазину. Но шопинг и прогулки утомили, пакеты оттягивали руки и падали в неподходящие моменты, да и любовники не делали ничего интересного, кроме покупок и поцелуев на выходе из каждого бутика. И мне пора было спешить на вокзал, откуда через час отправлялся поезд. Все мои приобретения влезли в две гигантские дорожные сумки, которые я еле запихала в вагоне на места для хранения. Обратная дорога в пустом купе манила отдыхом, но сон не шел. Всегда путешествие железной дорогой навевало на меня ностальгию и успокоение. Мягкий перестук колес, чай в подстаканниках, свежее сыроватое белье, тихие разговоры попутчиков и мелькающие за окном картинки. В детстве, когда отец отвозил меня в спортивный лагерь или к бабушке, я могла часами наблюдать за пестрой лентой городов, поселков, маленьких станционных будок и просто живописных лесочков и широких полей. Ночью я просыпалась и смотрела, как в уютном свете фонарей вокзала кипит чужая жизнь: люди плакали, прощались или бросались друг другу в объятия. Цветной калейдоскоп жизни крутится, складываясь в причудливые узоры под ритмичное покачивание. И ты часть этих картинок, едешь в вагоне, ставшем твоим домом на несколько часов, сквозь людские судьбы. Битый час я сидела у окна, пытаясь поймать убаюкивающий ритм, когда голова тяжелеет и манит подушка. Но события нескольких дней не отпускали меня, вопросы один за другим всплывали и требовали ответа. Та картина, что была в начале — любящая мать, гениальный сын, заботливый отец, самоотверженная жена, — обросла новыми деталями, и у каждого персонажа проявилось двойное дно, с человеческими низменными мотивами. Каждый из тех, кто имел отношение к Адаму, не тот, за кого себя выдавал. Елена Генриховна из честолюбия рисковала жизнью сына, лишь бы он играл на легендарной семейной реликвии; Юрий Поляков поставил на уши весь город, но тоже не позаботился о своевременной охране мальчика; Альбина Полякова, преданная жена, принявшая чужих для нее детей, на самом деле тратит доходы от совместного бизнеса на любовника-цыгана. И вот опять цыгане, зачем им мальчик. Цыганка слала проклятия и подсовывала поддельные магические вещи, может быть, хотела напугать мальчика и выкрасть скрипку. Этот план сработал, скрипка украдена и… возвращена… а вот Адам — нет. Еще дурацкий шустрый карлик, надо будет им заняться. Надеть кроссовки и догнать, чтобы вызвать восхищение у следователя Скворцова. Интересно, как он там разобрался с целым табором? Все эти мысли скопом заполнили голову, и от тяжести она опустилась все-таки на казенную подушку. Приснились мне в эту ночь, конечно, цыгане. Они галдели и пели, в центре между мелькающих пестрых юбок и смуглых рук в золотых браслетах играл на скрипке худощавый высокий мальчик с огромными, на пол-лица, голубыми глазами. Глава 8 На вокзале встречал скромную экспедиторшу скрипки сам Юрий Васильевич. По серому оттенку лица и запавшим глазам было видно, что ночь у него выдалась тяжелой. Документы на скрипку он забрал не глядя: — Евгения, думаю, все оказалось гораздо хуже, чем я предполагал. Моя жена, Альбина… она пропала позавчера, никаких следов, уехала в салон отделочных материалов и не вернулась. Мне пришло только сообщение на телефон от похитителей, чтобы я не занимался поиском. Конечно, я аккуратно привлек все каналы. — А как вы думаете, что могло произойти? — Оставалось только вежливо уточнять, огорошить Юрия Васильевича сообщением, что его жена свободно разгуливает по магазинам под руку с любовником, я не хотела. — Конкуренты, Женя, конечно, конкуренты. Писаревский Владислав, он всегда мне завидовал. Ухаживал за Альбиной в студенчестве, а она выбрала меня. Открыл клинику, а пациенты предпочитали нас. Его единственный сын разгильдяй и балбес, а мои наследники удивляют своими способностями. Ему не нужны деньги, он, как нарыв, долгие годы зрел и теперь от зависти творит преступления. Сначала ребенок, теперь жена. — Мужчина волновался все сильнее. — Мне нужна охрана, телохранители, много телохранителей для моих детей! Для меня! Кто знает, что творится в его голове! Вы нужны мне для личной охраны и ваши рекомендации, кого можно нанять для охраны. Минимум 16 человек! Мне не хотелось вмешиваться в это дело и искать ту, что в розыске не нуждалась. Вмешиваться в чужие семейные отношения непрофессионально, так что пришлось искать вежливые причины для отказа. — Юрий Васильевич, я дам контакты фирмы, с которой давно сотрудничаю. Но сама я не готова сегодня к работе, мне нужно прийти в себя после поездки. — Да, да, конечно, — рассеянно ответил Поляков. — Я совсем об этом не подумал, голова как тумане. Не спал ночь, понимаете, Альбина самый близкий мне человек, это моя вторая половина. — А что с цыганским табором? Есть какие-то результаты? — Нет, совершенно нет. Бесполезная затея… Крупный статный мужчина съежился на кожаном сиденье дорогого автомобиля, он был похож на потерянную куклу, которая застыла в ожидании своей ветреной хозяйки. Дома меня встретила недовольная тетя Мила, она несколько дней готовилась к визиту к Елене Генриховне, но меня где-то носило и пришлось придержать чайные эксперименты. Доктору Бланк я разрешила позвонить от своего имени и договориться о визите. Хотя, честно говоря, я устала от семейства Поляковых — Бланк: слишком много тайн и скелетов в шкафу. Все-таки я не следователь, а телохранитель, копаться в чужом грязном белье не приносит удовольствия, пускай и для спасения профессиональной репутации. Кстати, о следователях, как там симпатичный и наверняка голодный следователь Скворцов? Пора его проведать и накормить результатами тетиных кулинарных побед. Тетя оживленно щебетала по телефону: — Ах, Леночка, да, конечно, мы с Женей приедем к вам завтра. Я испеку овощной тарт, вам нужны витамины. Я уверена, что с малышом все в порядке и скоро его найдут. Видимо, родственница твердо решила стать на короткой ноге с известным терапевтом, но сегодня от гостей я избавлена. Так что яблочный пирог, тефтельки, салат из курицы, сырные шарики, приготовленные для похода к Елене, перекочевали в контейнеры и пакеты. Я заглянула к тете перед уходом, она радостно махнула рукой — увидимся, — и можно было гнать на «фольке» в сторону районного отдела полиции. В отделении было пусто, лишь оборванные пайетки на полу напоминали о вчерашнем нашествии. Хорошо, цыгане не воруют больше лошадей, а то пайетками бы не обошлось. Скворцов нашелся в своем кабинете, вместе с пузатым генералом и дежурным с грустными глазами он нарезал сиротливую булочку и разливал крепкий чай по кружкам. Когда я выставила на стол кулинарные изыски, генерал закряхтел, а дежурный пискнул. С удовольствием я наблюдала, как с завидным аппетитом трое мужчин уплетают блюдо за блюдом. В следующий раз приглашу тетушку на такое мероприятие, для нее это будет похвала высшего уровня.