Генерал довольно крякнул. Я только удивилась, что ни разу еще не слышала от него обычной человеческой речи, как он скомандовал так резко и напористо «Вольна! Разойдись!», что нас вынесло из кабинета звуковой волной. Дежурный оказался в своем аквариуме, а мы на крыльце здания. Весна обняла Тарасов теплыми солнечными ладошками. Полицейские возле дежурной машины ковыряли кривой палкой лужу, как озорные мальчишки. Ласковый ветерок перебирал золотистые кудри Скворцова, трепал воротник несвежей рубашки и щекотал шею под распахнутой по случаю жары курткой. Максим неловко чмокнул меня в щеку: — Классно, что ты пришла и вот это все. Я думал, тут третьи сутки проторчу, накормила, так что Брянцев послабление дал. — Генерал ваш? — Да, он самый. Сутки уже тут орет, всех цыган перетрясли. Два табора привезли, они между собой подрались, у меня в кабинете фикус украли, а в дежурке телефон. Мы план по раскрытию преступлений сделали на год вперед: кражи телефонов, золота, денег, мошенничества. Все что угодно, но мальчика так и не нашли. Представляешь, это Поляков устроил рейд, чтобы сына найти. — Да, я с ним уже пообщалась. Он совсем расклеился, что никаких зацепок и следов. Максим, ты, наверное, отдохнуть сегодня хочешь? — Ну… я… поспал бы немного, в душ… а потом можно отдохнуть… Скворцов густо покраснел и робко взял меня за руку: — Извини, что вышло так с этим рейдом, у нас так бывает. Нелегка жизнь следака, поэтому я и не женат. Какой девушке понравится, что муж вечно на работе торчит, а дома сразу спать падает. — Я о другом, Максим. Помнишь, ты сказал, что можно еще раз устроить засаду на маньяка и нужна только подсадная утка. — Ну да, Вероника пока не может, а больше у меня знакомых карликов нет. Я потянула Максима за куртку в свою машину, мне требовалось поговорить с ним наедине: — Мне кажется, я знаю, кто нам может помочь, — с жаром принялась я излагать свой замысел. — Есть один мальчик, он друг Адама, и, думаю, согласится погулять немного с нами по городу. — Это рискованно, Женя. Это ж пацан, а если что случится? Меня сразу под суд, — покрутил головой в смятении парень. — Мальчишка шустрый — это раз, мы облепим его жучками, микрофон в карман спрячем — это два, не будем выпускать из поля зрения — это три. Мы же не для суда собираем доказательства, нам главное маньяка приманить и поймать, он даже прикоснуться к пацану не успеет. А дальше подключим Полякова — для своего сына он много чего может. В глазах парня мелькнул азарт, перспектива схватить преступника его вдохновила. Он согласился на засаду лишь при условии использования специальной техники и только на один раз. Но сейчас после нескольких суток на ногах он был способен только уснуть в машине, пока я везла его к дому. На лавке у подъезда сидела Вероника, при виде меня она хрипло закричала: — Ооо, мамуля, давно не виделись, ты к нам какими судьбами? Наливай, а то замерзну. Карлица расхохоталась над помятым Максимом, заснувшим на переднем сиденье. Я присела рядом с ней на лавочку: — Привет, Вероника. Приходи в себя, надо поработать. — Опять маньяков ловить зовешь, мамуля? — Женщина задорно болтала коротенькими ножками. — Денег зову заработать. Дочке новую куртку купишь и сапоги. — Нужно было уточнить у женщины подробности встречи с похитителем. — Расскажи про того маньяка из парка, как выглядел, что говорил. Не успела тогда с тобой поболтать. — А че рассказывать, смотрю, идет сморчок какой-то, на башке копна, шапка по глаза натянута, морда как у крысы, глазенки бусинками. Ну я ему — дяденька, я от мамки убежала, дайте покушать. Он из кармана вывалил конфету мне и за руку меня повел. — А голос у него какой? Низкий, тонкий? — Да какой голос, молчал он как рыба, только взвизгнул так противно, когда вас увидел. Как будто баба мышь увидела. Ручонка вот как у ребенка, нежная и маленькая, пальцы такие… ну знаешь… как в крапинку. — В какую крапинку? — Да как тебе объяснить, да вот, как на лавочке, такие неровности. — А на скамейке и впрямь красовались этакие не то царапины глубокие, не то засечки, будто ножом кто отметил. — Да ты давай деньги сюда, сейчас я согреюсь, да пойдем ловить снова. Ты девка прикольная, вот и сосед мой — тот в восторге. Как про тебя скажешь, так он красный как рак. Вероника крикнула Максиму в окно автомобиля: — Эй, старший следователь Скворцов, по Женьке сохнешь? Хороша девка? Парень проснулся, за несколько секунд стал багровым от шуток соседки, выскочил из машины и исчез в подъезде. Я хотела отдать купюру Веронике, но передумала, глядя на искаженное от алкоголя лицо. — Где дочка у тебя? Дома? — Надька дома. Вон в домофон брякни, квартира 12, скажи, что мать зовет, мигом прискачет она. Зачем тебе Надька? — В магазин поедем с ней за курткой, — объяснила я женщине. Через десять минут я ехала с точной копией Вероники в машине в сторону «Планеты Детства». Девочка вертела головой во все стороны, боязливо касалась кнопок на двери автомобиля. В магазине она выбрала самую розовую куртку в синих звездах, к ней я взяла с прикассовой стойки разноцветный комплект из шапки и перчаток. Карлица встретила нас спокойно, взяла Надьку за руку и пошла с ней домой. У подъезда она обернулась: — Звони, синяки замажу. Пойдем поймаем его. У меня был другой план. «Фольк» направился в сторону музыкальной школы. Там я нашла в гардеробе свою напарницу по ловле привидений; Мария Геннадьевна признала меня мгновенно: — Здравствуй, Женечка! Какими судьбами к нам? А у нас, представляешь, школу обокрали! — Как обокрали, что тут у вас ценного? — Я была удивлена новостью. — Да вот поди ж ты, позарились. Я вспомнила, что у меня в сумке лежит один из авторских чайных сборов тети Милы, кажется, «Розовый фламинго». Вытащила яркую упаковку и вручила собеседнице: — А давайте с вами чаю попьем, я же вам подарок привезла — эксклюзивный чай. Расскажете мне, как у вас дела, новости все. Вахтерша охотно закивала, повесила на гардероб объявление «ПЕРЕРЫВ» и проводила меня в свою каморку. Чайное разнотравье привело охотницу за привидениями в благодушное расположение, и она охотно мне рассказала все новости музыкальной школы: — Ну как ты уехала, я спать прилегла. Но ведь ребятишки бегут на занятия, надо куртки их развешивать, так что долго не полежишь. А под вечер занятий меньше, накопилась усталость… ну и не выдержала я, как сейчас помню — пошла так же чаю попить, табличку повесила, у себя на диванчике и задремала. Дети-то знают, что у меня дверь в гардероб изнутри можно открыть. Те, кто постарше, сами заходят и забирают куртки, у нас хулиганья здесь нет, все же музыканты, воспитанные. И тут ко мне прибежал Мишка, аккордеонист, хороший такой мальчишка. Так, мол, и так, гардероб нараспашку, одежек нет… — И много пропало? — Какое много… Куртка Мишкина, мой платок пуховый, потом еще Женевьевины туфли серебристые, для концертов хранятся, Адама портфель, никто же не забрал его с того дня. Вот и вся пропажа, нам и в полиции отказались дело заводить, стоимость одежек копеечная. Хорошо Женевьева, добрая душа, Мишке новую куртку купила, тот плакал сильно, что мать отругает. — Всегда готова помочь, — поддержала я разговор. — Редко такие люди встречаются. — Ох, Женя, жизнь у нее тяжелая была. Мать родная ей руки разбила, чтобы музыкой не занималась. А она не сдалась, стала музыкантом! Шрамы на всю жизнь остались на руках, как засечки на бревне. Да и на душе шрамы, хоть не увидишь такое глазами. Вот и стала Зинка наша немного малахольной такой. — Откуда вы знаете, что ее Зиной зовут? — Так я с ней с одной деревни, с рождения-то ее Зинаидой звали, потом уже она в Женевьеву переделалась. — Она ученику своему помогает — Сашке — на еду ему денег дает, — поддакнула и с невинным видом уточнила: — Кстати, вы его адрес не знаете? Хочу помочь тоже, еды купить ему. Вахтерша вздохнула тяжело: — Как не знать, знаю Сашку. Птахин Санька, сосед он мой, в соседнем парадном живет. И мать его знаю, она дворничала раньше у нас, когда в нормальном состоянии была. Психическая она, доверчивая как ребенок, а на лицо очень симпатичная, дал бог красоту только. С такой головой красота эта не дар, а одно наказание; как-то ее заманили с собой в лес парни, да и испортили девку. Она забеременела и Сашку родила, а после рождения у нее ноги отказали. По квартире немножко только ползает, с горя попивать начала, после пенсии всегда у нее неделя загула. Иногда мальчишка ночевать сюда прибегает, если мать сильно буянит. Она хорошая, только психически немного того. Как запой или приступ, Санька тут ночует, чтобы не пришибла ненароком. Женщина написала мне записку с адресом, объяснила, как дойти — дом совсем недалеко от школы, через пару кварталов, — и мы распрощались. Адрес нашелся без труда, обычная серая пятиэтажка с подъездами вдоль старенького двора. Разномастные балконы с флагами сохнущей одежды, вечные бабульки на скамеечках и скромная игровая площадка со скрипучими качелями и песочницей. Сам Сашка как будто ждал меня; он сидел на краешке облупленной ограды, и как только я помахала ему из машины, сорвался и, полный любопытства, полез в салон. — Привет! Ты где была? А куда Адам пропал? А это твоя машина? А эта кнопка для чего? Нажму, не будешь орать? Бабушка мне обед передала? — Вопросы сыпались из мальчишки, как горох из дырявого мешка. — Саша, давай съездим в кафе пообедаем? — предложила я. Сашка восторженно закивал, от перспективы поехать на настоящей машине в настоящее кафе дар речи у него пропал, но ненадолго. Ближайшей по дороге оказалась самая обычная кафешка «Тарелки» с потертыми столиками и скромным баром. Никаких изысков или стильного интерьера, небольшое помещение с обычными светильниками по периметру, тусклые оконца на улицу. В кафе мальчик поначалу немного стушевался от незнакомой обстановки, официантов, снующих с подносами в руках, и обилия выбора, но, когда принесли борщ с сухариками, он забыл о стеснении. За компанию и я тоже лихо расправилась с супом. Котлеты по-киевски на второе с гарниром из капусты быстро исчезли под нашими вилками. Только через полчаса, когда аппетит утих, я рассказала мальчугану, зачем приехала: — Я не знаю, рассказывали ли тебе, Саша, твоего друга Адама похитили плохие люди. Мы пока не знаем кто. Но есть один человек, мы подозреваем, что он похищает детей. Может быть, и Адама тоже украл он. Сашка энергично кивнул, впрочем, он все делал бурно — ел, кивал, задавал вопросы — как сейчас: — Это лилипут, да? Он из нашего дома Дашку Носову украл, а потом вернул. Может, потому, что Дашка толстая? Испугался, что она его объест? — А ты откуда знаешь? — удивилась я. — А к маме приходит медсестра уколы ставить. Ну а как мне не слушать, если они болтают? Медсестра все сплетни мамке рассказывает, она же по домам ходит и все про всех знает. — Мальчик с наслаждением облизал ложку после мороженого. — Да, мы хотим поймать этого карлика. И нам нужна твоя помощь. Отец Адама богатый человек, и он заплатит много денег, если мы поможем найти его сына. Я подробно объяснила Сашке план засады. Он был в восторге от приключений, сытного обеда, возможности поймать преступника: