Несмотря на огромную чашку кофе, силы меня покидали, да и какую пользу я могла принести сегодня. Лагерь смотрят сотрудники Полякова, телефон Елены я забрала себе, на случай если все-таки преступник позвонит. Будет лучше всего передохнуть немного и потом отправиться со свежей информацией к следователю, чтобы он помог своими схемами составить дальнейший план. Дома тетя поняла все без слов, вздохнула, погладила меня по плечу и удалилась в свою комнату. После душа случился приступ бодрости, и я уселась за стол прописать все детали сегодняшней ночи, но сама не заметила, как уснула, положив голову на руки. Разбудил меня звонок, которого я ждала так долго. Собеседник продиктовал информацию и отключился. Как человек с большим опытом в добывании информации из закрытых источников, он строго придерживается правила «7 секунд», согласно которому у собеседников есть семь секунд до подключения прослушки, а присмотр разных государственных органов за специалистами такого профиля — обязательный элемент. У меня остался адрес и имя: улица Садовая, дом 15, квартира 46; Ларионова Татьяна Васильевна. К визиту я оделась предельно официально — строгий брючный костюм в полоску, минимум макияжа и волосы, собранные в пучок. С Милой я попрощалась уже на пороге, она неодобрительно покачала головой вслед: опять любимая племянница как охотничья гончая, взявшая след зверя, мчится в азарте, позабыв об обеде и ужине. До нужного дома добралась легко, многоэтажка-свечка стояла в середине большого нового района. Узкие проезды между домами, яркие детские площадки со спортивными островками, прогулочные дорожки и скамейки для мам с колясками, чистенькие газончики, магазины и аптеки на первых этажах манят разноцветными вывесками. В таком районе живут те, кто водит детей в садик и в школу, ходит на работу каждый день, по выходным устраивает баскетбольный матч с соседскими ребятишками или выгуливает забавного мопса на поводке. Не похоже на место обитания преступника, укравшего ребенка, а потом и миллион. В домофоне весело пропел женский голос: «Открываю», и я оказалась в чистом, со свежей краской на стенах подъезде. Дверь квартиры номер 46 ничем не отличалась от соседних, металлических с рельефными впадинами, дверей. Кроме того, что она была приоткрыта; я вытащила «глок» из кобуры и завела руку с пистолетом назад, кто знает, что за неприятности ждут за распахнутой дверью. В коридоре ждала приятная женщина средних лет, в домашнем халате забавной цветочной расцветки, с кулинарной лопаткой в руках и кухонным полотенцем через плечо: — Проходите, проходите, сейчас прибежит Катюшка, через минутку, прямо и налево ее комната. Вы проходите, вот тапочки, я сейчас чай вам принесу. Я махнула как можно быстрее корочками с надписью «прокуратура»: — Я к Ларионовой Татьяне Васильевне. Это вы? Женщина перестала улыбаться и отрывисто кивнула: — Я, а что случилось? С Катей что? Где она? — Глаза Татьяны с каждым вопросом становились все тревожнее, в голосе зазвенел страх. Ручка на двери дернулась, и в прихожую шагнула светловолосая девочка, очень похожая на Татьяну. Стильная стрижка и взрослая куртка явно прибавляли школьнице пару лет, выглядела она на 16. Татьяна бросилась к дочери: — Катя, что случилось? Ты почему так долго? — Все нормально, ниче не долго, с Кристиной в кино заходили, посмотрели, во сколько фильм. — Бросив на меня удивленный взгляд, девочка скинула куртку и прошмыгнула к себе в комнату. Пользуясь заминкой, я сунула незаметно «глок» в карман куртки и улыбнулась хозяйке квартиры: — Извините, что напугала. Я сотрудник прокуратуры, у меня к вам несколько вопросов. — А я не поняла, сначала думала, что вы репетиторша к Катьке по инглишу, потом испугалась, когда вы корочки показали. Пойдемте на кухню, у меня там суп кипит. Татьяна Васильевна совсем не подходила на роль организатора преступления. Женщина начала мыть овощи, стараясь перекрикивать шум воды, разговаривала со мной: — Про телефон я же участковому уже писала заявление и все рассказала. Он на меня оформлен, а купили дочери. — Открылись новые обстоятельства, и их необходимо уточнить. — Я отвечала уверенно, почувствовав новую нитку в расследовании. — Да что там уточнять! Ведь понятно, что Витька Воронов спер, больше и некому. У них в классе все приличные. Да вам Катя все и расскажет сейчас. Катя, Катя! Иди сюда, про телефон иди расскажи! — Может быть, с вашей дочерью пообщаюсь в ее комнате, чтобы вам не мешать? Девица уже стояла на пороге кухни, мать кивнула ей и снова принялась проворно готовить ужин. В светлой уютной комнате девочка забралась с ногами на свою кровать, я присела на оранжевое мягкое кресло возле письменного стола, заваленного учебниками и тетрадями. — Расскажи, пожалуйста, про телефон, — попросила я девочку. — Да что там рассказывать. — Интонации у нее были точь-в-точь как у матери. — Телефон мне родители на день рождения подарили и за то, что четверть закончила без троек. Ну я принесла его в школу, Кристине показать, это подруга моя. На перемене я показывала ей, как музыку скачивать, к нам прилип Витька Воронов, так и смотрел на телефон, оторваться не мог. Во время урока телефон в сумке лежал, сумка висела на стуле. А после, когда я домой пошла, в сумке ищу — и нет телефона. А Воронов сидит прямо сзади меня, на последней парте. Понятно же, что он. — А директор или учителя почему не проверили у него карманы и сумку? — Так он сразу после одного урока убежал и в школу больше не ходит. Он часто пропадает, может по неделе в школе не появляться. Его не выгнали, потому что умный и потому что его мать жалеют. Но классная сказала, после такого выгонят, не дадут до конца восьмого класса доучиться. Я скосила взгляд на разбросанные тетради: «Ученица 8 „А“ класса, школа № 126 Ларионова Екатерина». — А почему он в школу так редко ходит, если умный? — От них отец ушел, когда мать инвалидом стала. Ее машина сбила три года назад. Ворон, мы его так называем, самый старший, он подрабатывает, чтобы сестер кормить, в сад и в школу их водит. — А как найти его, не знаешь? — Я не общаюсь с ним, он молчит все время или смеется над нами, называет инфантилами. Папа как-то видел его в автомастерской у нас в районе, когда колеса менял у машины. Девочка с интересом рассматривала мои руки: — А это у вас френч-маникюр? — Лучше пока интересуйся английским языком, а не французским маникюром, — не удержалась я от нравоучения. Катя фыркнула и поджала губы, всем видом показывая, что разговаривать нам больше не о чем. Покинула я квартиру Ларионовых с вопросом, где же искать теперь телефон и Витьку Воронова? Первым делом уточню его адрес в школе № 126. В школе шли уроки, и в коридорах царила тишина, только за дверьми раздавались монотонные учительские голоса. Школа была обычной, районной без высоченных ворот и пропускной системы, за порядком следил невысокий седой дедуля за столом, на котором стояла грозная табличка «охрана». Он охотно показал мне кабинет директора и задремал, как только я скрылась в коридоре в сторону учительской. В приемной кабинета директора сидела женщина с большим животом, бледное лицо, усыпанное пятнышками, выражало вселенскую усталость. — Директора нет и не будет, — вяло отмахнулась от меня без всяких церемоний секретарша. — А мне адрес Виктора Воронова. — Я потянулась в карман за корочками, но женщина опередила, она сонно кивнула на объемный шкаф, видимо, с личными делами учеников. Кивнула и уткнулась в книгу «Я беременна. Что делать?» на своем столе. В шкафу отсек с папками на букву «В» нашелся быстро, из личного дела я быстро запомнила адрес — улица Победы, дом 3. Интересно, почему нет номера квартиры. Помимо адреса в картонной папке были характеристики, формуляры с оценками за каждый год и грамоты, судя по документам, учился Виктор всегда отлично, а вот последние несколько лет оценки становились все ниже, замелькали тройки, объяснительные и последний лист — это служебная записка из департамента образования о том, что в связи со систематическими пропусками ученика рекомендовано исключить Воронова Виктора из школы. Вежливо попрощавшись, я покинула кабинет, секретарша проводила меня сонным равнодушным взглядом. В поисках дома номер три на улице Победы пришлось покружиться по грязным улочкам, которые становились все теснее с каждым поворотом. Покосившиеся домишки в одно окно, ободранные заборы с заплатками из кусков железа или проволоки кричали о бедности своих хозяев. Наконец я остановила машину у одного из этих скворечников — серый дом, давно не знавший ремонта, через грязь проложены дощечки, возле крыльца бродит деловитая курица. У свесившейся сетки старого забора азартно месили грязь в огромной луже две одинаковые девочки лет четырех. На них были новехонькие розовые куртки, такие же яркие блестящие сапоги и пестрые шапки с задорными помпонами. Я вылезла из машины и наклонилась поближе к луже: — Привет. А Витя дома? — Витька ушел по делам, — бодро доложила первая девочка. — По делам, — эхом поддержала сестренка. — Он сказал никому не говорить. — Никому, — вторило эхо. — Дал Машке денег и велел купить все, что захотим. — Конфет, — в этот раз у второй девочки была своя позиция по поводу покупок. — Даже конфет и еще бананов. Машка сейчас из магазина придет, и я банан съем! — И я банан! — поспешила присоединиться вторая сестра. Из-за поворота вывернула девочка одних лет с Адамом, она, отдуваясь, тащила два огромных пакета с продуктами. На Маше также вся одежда сияла новизной, от высоких тканевых ботинок с оранжевыми вставками до кожаной куртки, усыпанной рисунками из стразов. Увидев незнакомку, Маша даже не повела бровью, одним взглядом она выгнала близнецов из лужи и демонстративно захлопнула за ними калитку. — Где Виктор? — Я действовала безо всяких ухищрений. Маша сурово буркнула в ответ: — Не знаю, — и удалилась в дом, подгоняя сестренок. Немного потоптавшись у забора, я села в машину и поехала искать другие пути к Виктору Воронову. В одном можно быть уверенной точно — у его семьи появились деньги. Дома меня ждал обед — треска с грибным соусом, с рисом и овощами, томатный суп и домашний чай из клюквы и мяты. Несмотря на грустную историю званого обеда у Бланков, Мила не оставила свое хобби и продолжала изобретать новые рецепты чайных букетов. Но ни вкусный обед, ни забота родственницы не помогали избавиться от постоянных мыслей о Витьке Воронове. Как его найти? Откуда у него деньги? Может быть, Витька Воронов и есть тот самый паренек, забравший выкуп и так ловко сбежавший из машины ночью? Где он может скрываться? С тетей все эти вопросы обсудить было невозможно, да я и не привыкла делиться своими рабочими проблемами с кем-либо из близких. Хотя с недавних пор появилось одно исключение, вернее, появился. Вот кто мне нужен, рыжеволосый следователь! У него всегда есть пачка листов для рисования схем и нахождения ответов. Куски трески перекочевали в небольшую кастрюльку. К своим кулинарным дарам я добавила утреннее творение Милы — зерновые тосты с яичницей внутри — и направилась по привычному маршруту. Этот визит был очень кстати, съестные запасы Скворцова закончились, гипс еще не сняли, так что он сидел дома и мечтал о том, как станет на двух ногах ходить каждый день в магазин. Он с жадностью пообедал моими припасами и потребовал отвезти его за едой в супермаркет. Вообще долгое сидение дома утомило парня, и он рвался в бой. Подробно выспросив о моих приключениях на причале маленького озера и в заброшенном пионерском лагере, Максим предложил свою помощь. Но совсем не бескорыстно, идея проследить за Женевьевой не оставляла его. Наблюдать за энергичной учительницей музыки, когда еле скачешь по своей квартире на костылях, очень сложно, так что он предложил мне сделку. Скворцов организует встречу с участковым того захудалого района, где живет Витька Воронов с семьей, а я один день в паре с ним на моем «фольке» слежу за передвижениями Женевьевы. Начали мы с отделения полиции. Там довольный следователь бегал по кабинетам, ну как бегал, прыгал на одной ноге, обменивался новостями с коллегами. Когда мое терпение было уже почти на исходе, Максим позвал меня в крошечный мрачный кабинетик, усадил на опасно покосившийся стул: — Вот, знакомься, Борис Андреевич, можно дядя Боря. Он уже двадцать лет как участковый в районе, где твой Воронов живет. Знает все про всех. Да, дядь Борь? Борис Андреевич по-доброму кивнул и уточнил: — Чай или кофе? Участковый выглядел совсем не грозным сотрудником, следящим много лет за порядком; из-за пышных усов, круглого живота, обтянутого формой, и манеры пыхтеть при движении напоминал он скорее моржа, дружелюбного и громоздкого. Заварил он нам крепчайший чай, который вызвал бы неодобрительную гримасу тети Милы, и поделился со мной историей семьи Вороновых. А была это именно семья, дружная и громкоголосая. Колю Воронова природа наградила и слухом, и прекрасным голосом с бархатистыми перекатами, простому слесарю на заводе этот талант помог покорить смешливую, с задорными ямочками на щеках, Катюшу, которая проходила практику от института в бухгалтерии. Вечера они проводили в местном доме культуры, где девушка сама научилась играть на гитаре; они разучивали популярные тогда песни и всегда были желанными на любых посиделках. Институт Кате пришлось бросить из-за беременности, проходила беременность очень тяжело, Коля только успевал забирать девушку из больницы и снова отвозить ее туда с уже ставшей привычной дорожной сумкой. Когда родился Виктор, молодой отец взял все пеленки и ночные укачивания на себя. Он ночами носил громкоголосого малыша и пел ему весь репертуар, от старинных романсов до колыбельных собственного сочинения. Молодая пара только успела сыграть скромную свадьбу, только двухлетний Витька показал свой упрямый характер в первом детском саду, как Катя снова начала округляться и складывать на полке в шкафу аккуратную стопочку распашонок и чепчиков, теперь розовых. Беременность в этот раз проходила без сложностей, и Катя все не торопилась уходить в декрет. Пока однажды утром, прямо в бухгалтерии завода, где она работала на полставки, у нее не начались схватки. Торопливая Машка родилась сразу в машине «Скорой помощи». Витька оказался в музыкальной школе в пять лет случайно: на детском утреннике его громкий бархатистый голос услышала директор музыкалки, она пришла любоваться внучкой-снежинкой и немедленно потребовала от ошалевшей Кати привести это чудо на прослушивание. На прослушивании комиссия заставила Витьку стучать, повторять за ними звуки, спеть любимую песенку; долго мяли его ладошку и постановили, что Витькины руки и уши созданы для скрипки. Родители и не возражали, скрипка не фортепиано, много места не занимает. А места у Вороновых становилось все меньше, в комнате заводского общежития они ютились вчетвером. Так что новость о своей беременности Катя мужу сообщила ночью и шепотом, горько расплакалась в Колино плечо, а Коля погладил волну черных кудрей и твердо решил жену на аборт не гонять. Весь день он пробегал с бумагами, и вечером они всей семьей пошли смотреть большую двухкомнатную квартиру, на которую Николай Воронов взял кредит в банке. Переехали быстро, отец своими руками смастерил дочери и сыну кровати и шкафы и двухместную кроватку для новых членов семьи. Дома он бывал теперь только ночью, пришлось на заводе взять вторую ставку, чтобы оплачивать кредит. После появления близняшек Витька повзрослел быстро, отец работал в две смены и брался за любые шабашки, мама крутилась вокруг младенцев, требующих внимания; Виктор уводил и забирал сестру из детского сада, сам грел обед, сам делал уроки и бегал на занятия в музыкальную школу. Так же привычно они брели с Машей в зимних сумерках к знакомому дому, когда во дворе встретила их толпа. В коляске надрывались сестры, а мамы не было, ее увезла «Скорая» с воющей мигалкой. От матери остались только свежие алые пятна крови на белоснежном сугробе; заезжий лихач заскользил на обледенелой дороге вдоль двора и наехал на Катю, которая вышла на прогулку с коляской. Ни номеров, ни примет машины никто рассмотреть не успел. Все произошло за несколько секунд, завизжали шины, взлетела белая снежная пыльца и разрушились несколько человеческих жизней. Катя лежала в больнице полгода, никаких надежд врачи не давали, ни вставать сама, ни ходить не сможет, хорошо, что живая осталась. За это время Витька стал главой семьи, он как заботливая мать готовил и убирал, качал младенцев, проверял у Маши уроки. Отец приходил пьяный, молча ложился спать в своей комнате, а однажды не пришел, не явился ни через сутки, ни через неделю. Заявление от Витьки в отделении полиции не приняли, участковый только вытащил несколько сотен и стыдливо сунул мальчику в карман. Через полгода те мятые сотни мальчишка будет вспоминать как огромные деньги и мечтать накупить на них конфет для сестер.