— Я скажу, скажу. Только ты не надо, ладно? Не убьешь ведь меня? Обещаешь? — Уже пообещал. — Это Паша Полкан. Он сказал, чтобы я в тормозах кое-что… Он меня заставил. Угрожал. — Кто это такой? — Он милиционер, да. Он пришел и сказал, что приедет машина. Номер сказал. Вот. И нужно было немножко подделать… — Как его фамилия? — Я не знаю. Полкан, и все. Так его называют. — Где живет? Или где служит? — Я не знаю, где живет. Он убьет меня. Он крутой. В ГАИ он. То есть в этой… ГИБДД. Он чего хочешь может. Старший лейтенант, кажется. Это он, он меня заставил. Силой. Я сам не хотел. Зачем мне? У меня вот — починить чего или еще что. Если надо, я всегда… У кого хочешь спросите. Я его покажу. Он тут недалеко обычно, на "шахе" ездит… Можно прямо сейчас, на моей машине. Это быстро. Он говорил, захлебываясь словами. Человек в рыбацкой одежде с презрением посмотрел на него, потом как бы в раздумье перевел взгляд на продырявленное стекло "жигулей", вздохнул и нажал на курок. Выстрел снова эхом прокатился по боксу, Костя, замолкнув на половине слова, будто от удивления вытаращил глаза, вяло, как бы нехотя поднял правую руку и, не донеся ее до груди, на которой растекалось темное пятно, упал лицом вперед. Рыбак постоял над телом, убрал пистолет под дождевик, развернулся и вышел на улицу. Тщательно прикрыл за собой ворота, пошарил глазами вокруг, нашел кусок проволоки и, продев его в отверстия металлических накладок вместо замка, замотал ее так, что тому, кто захочет открыть, придется здорово повозиться. Через минуту нещадно тарахтящее транспортное средство увозило его прочь, в сторону озер, где здешние любители рыбной ловли удили карасей и окуньков. Спустя час с небольшим, когда уже совсем стемнело, он приехал в уединенное место. Некоторое время он всматривался в окрестности и прислушивался. Один раз ему показалось, что неподалеку кто-то есть, и он замер, пытаясь сквозь темноту рассмотреть или услышать присутствие другого человека. Даже прошел в том направлении, но никого не обнаружил. Тогда он закатил мотороллер на обрыв и сбросил его вниз, в воду. Следом полетела его брезентовая хламида, в которую был завернут камень, и приметная кепка. Умылся, на ощупь побрился безопасной бритвой, избавляясь от щетины. Чехол с удочек снял, убрал его на дно потрепанной дорожной сумки, куда переложил все содержимое рюкзака. Отсюда до платформы электрички было около полутора часов ходу, и он, не мешкая, пошел по направлению к ней. При ходьбе он больше не хромал, и теперь это был довольно молодой еще мужчина хоть и в ношеной, но довольно приличной кожаной куртке, джинсах и с усами. Ничего общего с тем типом неопределенного возраста у него не было. Атби Ибрагимов Часов в девять вечера народ как разобрало. Сначала подвалила компания юнцов с девками, и взяли сразу шесть порций шашлыка, заказав вперед еще столько же. Потом одна за другой подъехали три машины дальнобойщиков, и взяли по шампуру каждый. Подходили и подъезжали одиночные клиенты, привлечнные аппетитным запахом, потом остановился целый автобус с туристами, и тут уж пришлось крутиться по полной. Атби только успевал нанизывать мясо, раздувать угли и отдавать готовый шашлык. Он уже потерял счет, когда к нему подошел дядя Беслан и позвал его за собой, в подсобку. Прошли почти сутки с того момента, как он уехал с бензозаправки, расстреляв на прощанье и для острастки прожектор. Все это время он не знал, как поступить — говорить дяде о своем приключении или не стоит. С одной стороны, все удалось, но с другой — добыча оказалась настолько незначительной, что хвалиться ею было глупо. Поэтому пока решил подождать, и сегодняшняя запарка была ему на руку. — Ты где был вчера вечером? — прошипел ему дядя в лицо, когда они скрылись от посторонних глаз. — Я? — оторопел Атби от прямого вопроса. И его язык против воли выговорил. — Я же предупреждал. — Я не знаю, кого ты там предупреждал. Вчера кто-то ограбил бензозаправку. Трое. Их теперь сильно ищут. — Милиция? — Ха! Если бы. Блатные! Премию объявили. Найдут. Атби лихорадочно соображал. Сказать? Нет? Беслан уже повернулся, чтобы выйти из подсобки, когда он наконец решился. — Это я сделал. — Что?! — переспросил, оборачиваясь к нему, дядя. — Это я взял заправку. — Ты?! — выдохнул Беслан, поворачиваясь к нему всем телом. — Как ты мог? — А что — не имею права? — Ты ничего не имеешь! Ни права, ни мозгов! Ну почему, зачем это надо было делать? Денег тебе мало, да? И из-за этого ты решил разрушить все? Наше дело, да? Войны тебе захотелось? Где твой пистолет? — Там, — ответил ошарашенный Атби, показывая в угол. Он был уверен, что дядя ничего не знает о ТТ, а тут вдруг такое. В дверь подсобки постучали. — Шашлык нужен! Эй! — Сиди тут и никуда не выходи. Я сейчас вернусь, — прошептал Беслан и выскочил наружу. Оттуда послышался его громкий уверенный голос, кто-то пьяно засмеялся в ответ, потом раздался характерный звук, получающийся от соприкосновения шампуров с мангалом. Прошло не меньше четверти часа, прежде чем дядя вернулся. За это время Атби достал из тайника пистолет и сунул его сзади за ремень брюк. Как бы там ни получилось, но с оружием он чувствовал себя увереннее. — С кем ты был? — спросил Беслан. — Так, двое местных. — Кто такие? Они знают, кто ты и где ты? Атби опять заколебался. Ответив на этот вопрос, он предаст своих людей. — Говори быстрее. У тебя мало времени. Или ты хочешь, чтобы тебя к утру порубили на шашлык? А заодно меня, Тархана и всю нашу семью. Тех, кто тебя приютил, дал еду и кров. — Это знакомые нашей буфетчицы. — Котя… Вижу же что-то знакомое. Найдут. Если не сегодня, то завтра точно. И как я только просмотрел! Ведь чувствовал же. — Дядя… — Молчи! Их нужно убрать. Срочно. Пока они тебя не сдали. Ты знаешь, как их можно найти? Только чтобы быстро. — Найду. — Так, хорошо. Сейчас я уйду. Через двадцать минут выходи к дороге. Тебя возьмут и поедут, куда ты покажешь. После этого иди на вокзал и уезжай. — Куда, дядя? — растерялся Атби. Его выгоняют? Беслан зло посмотрел на него. Видно, у него на языке вертелись слова, которые он хотел, но не мог, не должен был произносить вслух. — Тебе нужно скрыться. Надеюсь, что на время. Вот тебе адрес, — он протянул клочок бумаги с корявыми буквами. — Я позвоню ночью, и тебя примут. Через несколько дней я или кто-нибудь из наших приедет посмотреть, что еще нужно сделать. Веди себя тихо. Деньги у тебя есть? — Есть, да. После вчерашнего. — Я ничего не хочу про это слышать! — отрезал Беслан и тут же спросил: — Тебя в лицо видели? — Нет, я в маске был. — Уже легче. Будут спрашивать, где был вчера вечером, — ездил в Москву к девушке. Понял меня? На попутной машине ехал. Никого не видел, и тебя никто не видел. А сегодня ты заболел и уезжаешь лечиться. Как плохо, как плохо! Все, конец спокойной жизни. Столько сил потратили, столько денег. — Дядя, а может быть я… — Ничего не "может"! Все! Я все решил и все сказал. Мне нужно идти. Надеюсь, ты поумнеешь, — сказал Беслан вместо прощания и вышел из подсобки. Выждав пару минут, Атби двинулся следом, переоделся и, стараясь не выходить на светлые места, пошел к дороге. Когда по его часам прошло двадцать минут, он встал на обочину, и почти сразу к нему подкатил знакомый джип. Водитель и еще двое. Хотя Атби до этого видел их всего пару раз, он знал, что это личное силовое подразделение его дядей — охрана, каратели и все остальное, что может включать это понятие. Обычно они держались в тени и в отдалении от легального бизнеса его родственников, появляясь только в особо напряженные и сложные моменты, когда ситуация обострялась или как минимум могла обостриться до того, что применение силы выглядело неизбежным или крайне возможным. Семен и Котя жили в центре города, в экзотическо-красивом доме начала века, с одним туалетом на несколько семей, с общими кухнями и без ванных или душей. Коммуналка, которую уже много лет собирались расселить, но у городской администрации на это вечно не хватало денег, а у ее обитателей и подавно. Два подъезда, освещенных тусклыми лампочками, палисадник, засаженный разномастным кустарником, небольшие чугунные балкончики, предназначенные для разведения цветов, и такие маленькие, что на них нельзя выйти, чтобы выкурить сигарету. Джип остановился метрах в сорока от угла дома, в тени высоких тополей, смешавшись с другими машинами. Атби вышел из машины, а следом за ним двое. Темная одежда позволяла им сливаться с темнотой. Глядя на их уверенные движения, он подумал, что, будь они с ним вчера, не пришлось бы ему сегодня убегать. Эти хорошо отлаженные боевые машины способны были разметать бензозаправку по кирпичику. Да и вооружены они были не допотопными револьверами и примитивными дубинками, а куда серьезнее. Еще в машине у одного из них он разглядел под расстегнутой курткой тяжелую рифленую рукоятку пистолета, скорее всего иностранного. Атби не то чтобы трусил, но чувствовал себя неспокойно. Одно дело, когда он был в маске, которая скрывала его лицо, и совсем другое — в открытую. Темно, конечно, и, может быть, его не разглядят и не запомнят возможные свидетели, но все равно тревожно. Около пожарной лестницы стояли и курили двое подростков одну сигарету на двоих. Атби оглянулся, высматривая бывших где-то за его спиной боевиков, но не увидел. Те словно растворились в темноте. — Эй, — окликнул он пацанов. Те повернулись к нему. — Вы Котю знаете? — Ну? — спросил один из них, независимо сплюнув себе под ноги. — Позовите его. Подростки помялись. Видно, идти им не хотелось. Тогда Атби на ощупь достал из кармана десятку и протянул любителю плеваться. — Ладно, — лениво согласился тот, беря купюру и рассматривая ее в слабом свете далекого фонаря. — Щас. Он сделал глубокую затяжку и бросил окурок в сторону. Светящаяся точка сделала дугу и рассыпалась искрами при ударе об асфальт. Парни пошли в сторону подъезда. За спиной раздалось слабое движение. Он оглянулся, хватаясь за засунутый за ремень пистолет, и увидел одного из боевиков, подходившего к нему крадущимися кошачьими шагами. — Думаешь, приведет? — Посмотрим, — нетерпеливо дернул плечом Атби, убирая руку с рукоятки. — А второй? — Позже.