— Все нормально, Беслан, — сытым тоном хорошо отдыхающего и уверенного в себе барина остановил его старший сержант. — Присядешь с нами? — Какой посидишь? А кто работать будет? Кто для гостей будет стараться? Некогда мне сидеть, дорогие гости. А вы кушайте, отдыхайте. Еще что-то желаете? Олег взглянул на говорившего и успел заметить, как тот смотрит на разложенные на столе бумаги. Потом тот быстро отвел взгляд в сторону и отошел от них. — Хозяин, — пояснил старший сержант, разливая остатки водки. — Тут к нему цеплялись всякие. Местные крутые вроде того же Семки. Ну мы их, понятно, шуганули. Теперь в друзья лезет. Олег подумал, что узнал сегодня больше, чем то, на что мог рассчитывать. Плов был доеден, водка выпита, и он спросил: — Сколько с меня? — Да брось ты, Самсон. Все за счет заведения. Я же говорю, что Беслан нам как бы должен. Не хочет с нас деньги брать, понимаешь? — Ладно. Олег не стал настаивать. Не берет и не берет. Он не ребенок и прекрасно понимает, что это означает. На официальном языке это называется взятка в завуалированной форме. Но сейчас ему на это наплевать. Он уже не служит, и бороться за чистоту рядов ему уже вроде бы и ни к чему. — Ну, ребята, спасибо вам. Накормили, подсобили немножко. — Тогда еще с тебя причитается, — хохотнул Веня, расслабленный едой и выпивкой. — А, Самсон? Сержанту определенно нравилось называть его так — Самсоном, что раньше позволяли себе делать немногие близкие друзья и приятели. Сейчас бы врезать ему, чтобы на задницу сел. Сказать, что свой стакан может получить с Миши Пирога, на которого сейчас поработал. Да ладно, пусть жизни радуется, обирает помаленьку рыночный люд. Может, и пригодится еще. На пороге кафе они распрощались друзьями. Олег вдруг вспомнил, что забыл взять сигарет, а милиционеры пошли в сторону ворот, где слышался какой-то шум вокруг грузовика. Купив сигарет, Олег взглядом окинул столики. Ему показалось, что доедавший в углу свой плов мужичок ему подмигнул. Показалось? Неторопливо выйдя на улицу, Олег закурил и свернул за угол. Прошелся вдоль рядов с овощами, стараясь не выпускать из виду вход в кафе. Прошло пять минут, десять, а мужичка все не было видно. Подавился он там, что ли? А может, и вправду только показалось и не давал он ему никакого знака? Олег сделал уже большую дугу по рынку и даже купил килограмм яблок, когда увидел в соседнем ряду знакомое лицо. Каким-то образом мужичку удалось выйти из кафешки незаметно, и теперь он, кажется, сам следил за Олегом. Ну значит, так тому и быть. Выйдя из торговых рядов, он пошел на выход. Мимо торгующих семечками и сигаретами старушек, мимо цветочниц и немолодых мужиков, разложивших на коробках и расстеленных прямо на земле газетах кучки гвоздей, шурупов и разномастных инструментов. Подходя к павильону, торговавшему продуктами, а в основном спиртным, он поглядел в витринное стекло и увидел знакомую унылую фигуру, шедшую за ним метрах в десяти. Хорошо, не отстает. Старательный попался. Пройдя продуктовый павильон, Олег нырнул в щель между ним и палаткой, торговавшей мороженым. Мужичок повернул следом, и Олег, преодолевая брезгливость, схватил его за замызганный свитер и рывком втащил за павильон. — Ну? — с угрозой проговорил он. — Рассказывай. — Чего? — испугался мужичок. Воняло от него знатно. Не мылся, должно быть, несколько недель. Да и ночевал не на шелковых простынях. — Ты чего? Отпусти. — Чего за мной топаешь? — За кем я топаю? Ни за кем я не топаю. Я вот отлить иду. По нужде. Понял? — А если я тебе сейчас в рожу дам? — Олег продемонстрировал ему внушительных размеров кулак. — Как думаешь, опознает тебя кто-нибудь после этого? — За что в рожу-то? За что? Чего я сделал, а? Я отлить хочу. — Ну как хочешь. А я ведь было собрался с тобой по-хорошему говорить. — Стой, стой! — засуетился мужичок, поднимая к лицу грязные руки, которыми он вряд ли смог бы защититься от удара, и одновременно делая попытку освободить ворот своего свитера, для чего исполнял почти змеиные движения. — Я скажу, скажу тебе. Только ты это… Не надо меня. — Говори, — согласился Олег. Бить этого хлюпика, потерявшего все здоровье на водке, ему совсем не хотелось. — Там ты… Ну, в кафе. Фотки показывал, так? — И что? — Там это. Знакомые, кажись, личности. — Кто? — Ну… Так это. Поправиться бы мне маленько. Свободной рукой Олег достал из кармана десятку. — Говори. — Только ты уж никому. Уговорились? Иначе мне никакого резона нету, сам понимаешь. — Не бойся. — Ага. Лады. Сеня это, похоже. — А с ним Котя Конопатый. Это я и без тебя знаю. Мужичок зачарованным взглядом проводил исчезнувшую в кармане Олега купюру. По-видимому, на ее счет у него уже имелись вполне конкретные планы. Олег отпустил нечистый ворот и спросил без особой надежды на толковый ответ, в душе уже готовый расстаться и с мужичком, и с десяткой, за которую тот будет бороться всеми силами, даже путем неправды и невнятных обещаний. — Скажи мне лучше, кто с ними мог быть третьим. Кавказец. Молодой. Лет так на двадцать пять. Тогда получишь на поправку здоровья. Даже на пансионат с видом на море, — мрачно пошутил он, не делая попытки улыбнуться, отчего его шутка никак не стала веселей. С мужичком что-то случилось. Он забегал глазами, съежился и плотно сжал губы, как будто силой лицевых мышц старался удержать готовые вылететь слова. Он был в том состоянии, когда, как говорится, и хочется и колется. Олег рассчитанным медленным движением достал одну купюру, а за ней вторую. Теперь перед мужичком был маленький радужный веер из двух бумажек. Он жалостливо посмотрел на них, поднял взгляд на Олега и выпалил: — Тыща! — Чего? — Штуку хочу, — пояснил мужичок, глядя на него истовым взглядом. Такой, наверное, взгляд должен был быть у христианских мучеников, которых язычники при помощи огня и клещей заставляли отречься от истинной веры. — Ты опупел, мужик? Какую тебе штуку? — спросил пораженный Олег. Таких денег у него просто не было. Да и были бы, вряд ли дал. — Иначе никак, — затряс головой мужичок. — Мне уходить надо будет, схорониться на время, а без денег я куда? Сам посуди. — От кого хорониться-то? — От них. Не. Штука — не меньше. Видно было, что он зациклился на этой штуке. При помощи кулака и угроз из него, конечно, можно было выбить слова правды, но делать этого не хотелось. Такого не то что бить — его ткни посильнее, и он развалится. Да и, рассудил Олег, в конце концов если сведения того стоят, деньги всегда можно будет снять с Пирога. Ему нужно — вот пускай и раскошеливается. — Ладно. По поводу штуки я понял. Но сейчас я тебе могу дать сто. И проверю твои слова. Если ты мне сказал правду, то завтра в это же время я тебе отдам остальное. Если нет, то эту сотню я у тебя из глотки вместе с кишками выну. Ну? Говори! — А не кинешь? — Я тебе не кидала дешевый. Главное, чтобы ты чего не напутал за такие деньги. — Все скажу как есть. Мне путать нечего. Голова еще варит. Только — уговор. — Да сказал же уже, — раздраженно проговорил Олег. Ему этот торг начинал надоедать. — Короче, так. На днях я видел, что Сенька Волк и дружок его… Ну тот, на картинке который. — Котя. — Ну да. Встречались они с одним парнем, чеченом. — С каким парнем? — Я же тебе говорю. С чеченом. — Ну и что? — А то. До этого они королями расхаживали, у всех на виду. А с ним чтоб поговорить, на задки ушли, где их никто не увидит. — А ты, значит, увидел. — Ну! — А кто он, этот чечен? — Этого они мне не сказали, — развел руками мужичок. — Тогда это не то что штуки или там сотни — червонца не стоит. — Ты погоди, погоди, — заспешил словами мужичок, от которого уплывал его законный заработок. — Я признал же того парня. Он у нашего хозяина племянник. Был он у него до того пару раз. — А потом? — заинтересовался Олег. Это было уже что-то конкретное. — Потом все. Потом, ну после этого, больше не появлялся. — Где он обитает, этот племянник? Как зовут? Фамилия?