— Деды Морозы, — ответил кто-то сзади. — А вот ты кто такой? Теперь Олег мог видеть сидящих и стоящих вокруг него людей. Их было четверо. В темноте было непросто рассмотреть их лица. Все в камуфляже, в разгрузочных жилетах, с укороченными автоматами, на головах повязаны платки. Тот, что сидел перед ним на корточках, держал в руке не то десантный нож, не то охотничий кинжал и явно был готов им воспользоваться в любое мгновение. Судя по тому, как он расслабленно, без напряжения удерживал оружие, было понятно, что владел он им уверенно и не побоится пустить его в ход. Несмотря на темноту, Олег решил, что все четверо русские. По крайней мере не чеченцы. Славяне. Даже борода у этого, который с ножом, не черная, а, кажется, рыжая. И не такая большая, как обычно бывает у горцев. — Русский я, свой, — проговорил Олег. — Да видим, что не негр, — сказал тот, который стоял, прислонясь плечом к дереву, у него за спиной. В его голосе легко угадывалась насмешка уверенного в себе человека. Мол, насквозь я тебя вижу, но торопить не буду. Куда ты денешься! Сейчас подуришь немного, повыпендриваешься, а потом все расскажешь. А нет — поможем. Что-то подобное Олег слышал давно, когда был совсем еще пацаном и у него возникали стычки с дворовой шпаной, которая корчила из себя сильно блатных. Те вот так же почти растягивали слова, демонстрируя свое превосходство и давя им на психику. — Бежал из плена, — добавил Олег. — С автоматом? Красиво. — Так получилось. Удачно. — Ну и куда же ты бежишь? Олег обратил внимание, что до сих пор ни один из четверых никак не обозначил своей принадлежности ни к одной из воюющих сторон. Ни словом, ни намеком. Специально или так получилось случайно? Если специально, то, наверное, ему тоже следует быть осторожней в словах. Или черт с ними? Рубить — так с плеча. Все равно самое главное он сказал, а детали… Ну про кое-какие детали он пока умолчит. — Пока в сторону от направления возможной погони. — Что-то он мне очень напоминает одного человека, — сказал один из четверки — тот, кто до сих пор не проронил ни слова. — Кого? — с затаенной надеждой спросил Олег. Может быть, его узнали? Тогда все будет проще. — Одного черта, который рванул с позиций домой. Соскучился по своей девахе. И оружие заодно прихватил. На память. Как сувенир. Дезертир. Олег понял, что его обвиняют в дезертирстве. А по какому, собственно, праву? Кто они такие? Если свои, то пусть ведут к командованию, к военному прокурору, а уж тот пускай разбирается — это ему по должности положено. А то устроили ему тут допрос. Прямо как судьи какие-то! Неожиданно он поймал себя на мысли, что вдруг, ни с того ни с сего, начал рассуждать как дома. Права, прокурор, обязанности. Какой прокурор? Какие права? Тут прав тот, у кого больше прав, а прокурор — вот он, кинжал, чье лезвие не удаляется от его шеи больше чем на расстояние выпада. Но эта неожиданная и почти смешная мысль его подбодрила. Это наверняка означает, что он признал — нутром, всем своим существом, а не логикой, которая может и хромать, — в них, в этой четверке, своих. Как говорят в старых фильмах, кажущихся сейчас донельзя наивными, сердце подсказало. — Мужики, дайте чего-нибудь пожевать, — вместо ответа попросил он. — Несколько суток толком не ел. И, если можно, развяжите. Руки совсем затекли. Как бы не того… — Ты думаешь? — с сомнением спросил парень с ножом. Теперь Олег понял, что тот совсем еще молоденький и эта борода, скорее всего, его первая в жизни. Небось носит с собой маленькое зеркальце и тайком ото всех любуется в него на свое несомненное подтверждение мужественности. — Да не убегу я от вас, — устало пообещал Олег. — Поклясться вам, что ли? — Чем клясться-то будешь? — с подтекстом спросил боец из-за спины. Олег его понял. Действительно, а чем? Аллахом? Или еще чего придумаешь? Может, по-блатному зуб дашь или "перекрестишься" известным "век воли не видать"? — Матерью бы поклялся, но погибла она в автокатастрофе. В прошлом году под Москвой. — Развяжи его, — скомандовали сзади, и Олег осознал, что сказал, наверное, то единственное, во что ему могли сразу поверить. Что мать погибла и что именно под Москвой. — Как звать-то? — спросил молодой бородач, сноровисто развязывая ему руки и ноги. Не разрезал, а именно развязал и убрал ремешки в набедренный карман. — Олег. Самсонов. Свои Самсоном кликали. — А меня Леха. Тушенку хавать будешь? Он кивнул, сглатывая мигом набежавшую обильную слюну. Тушенка! Да он и слово такое забыл! — Только костер не разводите, — посоветовал он, растирая занемевшие запястья. — Я вас по нему унюхал. Леха усмехнулся, обнажая белые зубы. — Ты на живца шел. Мы тебя давно засекли. Скажи Бизону спасибо, что сразу тебя не уконтрапупил, — он кивнул в сторону бойца, все время простоявшего за спиной Олега. Скорее всего, именно он и был командиром в группе. — Ты где служил-то? — СОБР. Московский. Меня зимой прихватили. И двух недель не провоевал. — Не повезло. — Леха достал из лежавшего рядом вещмешка банку тушенки, подкинул ее на ладони, словно прощаясь, и ловко вскрыл ножом. — Щас, погоди. Я тебе вилку оформлю. Порывисто встал, сделал пару шагов в сторону и, одним ловким движением срезав ветку, в несколько быстрых взмахов превратил ее в двузубое подобие вилки. Олег принялся быстро и жадно есть, не успевая пережевывать сочные куски свинины. Опомнился только тогда, когда в банке осталось около половины. — А вы? — спросил он, с трудом отрываясь от еды. Сейчас ему хотелось одного — есть и есть. Этой банки ему и одному было мало. Таких ему нужно было штук пять, чтобы утолить дикий голод. — Ешь-ешь, — сказал Бизон. — Мы уже. Олег не стал заставлять себя упрашивать и расправился с остатками тушенки меньше чем за минуту. — Ты гляди, — участливо сказал Леха. — Как бы тебя после голодовки не замутило. А то знаешь, как бывает… — Ага. Только невмоготу удержаться. Просто руки затряслись, когда нормальную еду увидел. Знаешь, какой бурдой меня кормили? А сегодня вообще… Он хотел рассказать про слизняков и прочую нечисть, что ел сегодня, но отчего-то застеснялся и не стал рассказывать. Как будто в этом было что-то постыдное. Вроде того, как если бы он помои жрал, которыми свиней кормят, или еще чего похлеще. Вроде и нет в этом особой его вины, а как-то неловко, будто он уже потерял что-то очень важное в человеке и пусть хоть отчасти, но все же превратился в животное — грязное, неразборчивое и жадное, так что и за одним столом-то с таким неприятно сидеть. — Слушай сюда, парень, — сказал, опускаясь рядом с ним на корточки, Бизон. — Нам скоро идти надо. — Я с вами, — быстро проговорил Олег. — Да? А куда с нами-то? — Ну как — куда? К нашим. — А кто тебе сказал, что мы к нашим? — Ну… Не знаю, — смутился Олег. Просто ему очень хотелось оказаться среди своих. Нормально спать, питаться по-человечески, видеть кругом знакомые лица и поминутно не ждать побоев и издевательств. Короче, все, что включает в себя понятие "свои". — Ладно, пока отдыхай. Пара часов у тебя есть. Сказав это, командир встал и отошел в сторону. Олег поколебался, решая, не догнать ли его и договорить недоговоренное. Но рассудил, что суетиться не стоит, пошарил вокруг себя, отбросил в сторону сучок и лег на землю. Не жарко. Но это ничуть не хуже, чем лежать в закрытом ящике. По крайней мере, над головой небо и время от времени сквозь низкие облака проглядывают звезды и луна. Заснул он незаметно и проснулся от того, что кто-то толкал его в плечо. Он вскинулся, не очень еще понимая, где находится. — Вставай, — прямо в ухо выдохнул Леха. Голос его показался напряженным и даже недовольным. — Бизон зовет. Держа Олега за плечо, он отвел его в сторону, несколько раз заставив пригнуться под низко нависшие ветки. Шли они, казалось, очень долго, хотя на самом деле вряд ли прошли больше тридцати метров. Бизон сидел, привалившись спиной к дереву, и смотрел куда-то через бинокль. — Что вы тут топаете, — проговорил он возмущенным шепотом, когда они к нему приблизились на расстояние шага. — Я уже полчаса слышу, как вы строевой занимаетесь. Вряд ли эта отповедь предназначалась Лехе. Скорее всего, она была адресована Олегу. Его же провожатый, похоже, всерьез принял это замечание на свой счет. Он обиженно сопнул носом и отодвинулся в сторону. — Ну, Самсон, короче так. Гору видишь? — Он показал рукой на пятнами освещенную громаду. — Теперь на ладонь левее. Вот. До нее примерно день пути. Ну или чуть больше. Перевал пройдешь, а там наш пост. Все понял? — А вы? — А мы в другую сторону. — Может быть, я с вами? — Нет. И говорить тут больше не о чем. Харчей на сутки мы тебе выделим. Немного — сам понимаешь. Но с голоду не помрешь. Автомат тоже вернем. И можешь дальше отдыхать. Часа три-четыре в твоем распоряжении. А потом двигай. — Бизон, я могу вам пригодиться, — продолжал настаивать на своем Олег, хотя в душе понимал, что все уже решено и у него нет шансов переломить ситуацию. Но ему очень не хотелось расставаться с этими парнями. Только нашел — и сразу прощай. Мало того, что как-то не по-людски, в конце концов, это просто обидно. — Наверное, — не стал спорить Бизон. Но и не видно было, что он готов изменить свое решение. — Не могу тебя с собой взять. Не имею права, если так тебе будет понятнее. У меня есть приказ, и я его обязан выполнить. — Я понимаю… — Вот и хорошо, — сказал как отлезал командир. — На прощанье могу дать тебе совет. Даже два, хотя это уже перебор. Первый. Уноси отсюда ноги подальше. Скоро тут будет жарко. Если что — нас ты не видел и не знаешь. И второй. Когда выйдешь на блокпост… В общем, сразу не говори, что ты из Москвы, и постарайся, чтобы тебя побыстрее отправили к своим. Ну, будь. Бизон взял прислоненный к дереву автомат и протянул его Олегу. Тот взял его и увидел, что к его штатному рожку валетом примотан другой, запасной. Эта нехитрая конструкция, придуманная еще во времена Афгана, позволяла быстро перезаряжать автомат, а в данном конкретном случае вдвое увеличивала его боезапас. — Спасибо. — Угу. И поосторожнее. Тут полно боевиков. Ну да не тебя мне учить осторожности. Бизон тихонько свистнул, и к нему с разных сторон стали подтягиваться бойцы. К своему удивлению, Олег насчитал семь человек. У всех за плечами были явно тяжелые рюкзаки, у троих гранатометы, один нес пулемет. Да, командир был, скорее всего, прав. Он не ушел бы далеко с такой тяжестью. Сил на это у него сейчас не было. Неожиданно он понял, кто они такие и зачем здесь. Платки вместо уставных головных уборов. Груз, в котором наверняка не консервы. Спецназ. Разведчики-диверсанты. Может быть, ГРУ, а может, и ФСБ. О них говорили с уважительным придыханием. Спецы. Сорвиголовы. Этим поручают особые задания. А сейчас, судя по всему, они идут уничтожать какой-то особый объект. Командный пункт, например. Или еще что-то в этом роде. Для них он будет только обуза. Неожиданно он сообразил. — Постой! — Чего орешь! — зашипел на него один из бойцов, но Олег не обратил на него внимания. Чуть ли не бегом он подскочил к Бизону и сказал, теперь уже стараясь понизить голос: — Я вспомнил. Вспомнил. Последние месяцы я строил укреплагеря для "чехов". Ну, то есть меня заставляли.