– За что задержали и что им нужно? Вы с кем говорили? – Задержали за ствол, который мне капитан ваш оставил, а ещё за то, что нескольким заражённым головы прострелил, тем самым спас весь поезд. А эти балбесы, похоже, ещё не очень поняли, с чем имеют дело. И чётких инструкций им явно не давали. Начальник отдела у них – Дмитрий Кузнецов, полковник. Может, созвонитесь с ним? – Хорошо. Решим вопрос, не переживайте. В общем, слушайте сейчас очень внимательно: я только что с экстренного заседания по безопасности, на котором присутствовали высшие чины от силовых и гражданских структур. В стране хаос, всё очень плохо. Было принято решение, пока есть такая возможность, создать несколько крупных временных лагерей вокруг Москвы и не только, в которых можно будет под охраной подержать мирное население, и в числе тех, кто будет этим заниматься, буду я. Меня отзывают сейчас же, поэтому я вас встретить не смогу. Когда окажетесь в Москве – свяжитесь со мной, я вас найду. Заодно, если будете эвакуировать родственников, я за вас попрошу, чтобы всё сделали как надо. Это будет хорошая плата за вашу помощь, я считаю. – Да, вполне, – согласился Вознесенский после недолгого молчания, – тогда я в срочном порядке доберусь до дома, всё подготовлю, и свяжусь с вами. В общем, решайте вопрос с ментами, а до столицы как-нибудь доберусь. – И ещё: когда поедете домой, будьте предельно аккуратны. – Хорошо. Я тогда сразу за родителями. Они живут относительно недалеко. Машину только возьму со стоянки, и сразу к ним. А оттуда отзвонюсь. – Удачи, Дмитрий. Пусть всё сложится самым благоприятным образом. 27 апреля. Алекс «Шилд» Эндрюс. Москва. Алекс был недоволен тем, как идут поиски Вознесенского и сумки с ноутбуком. Сотрудник в Санкт-Петербурге пропал ещё несколько часов назад и больше на связь не выходил. При этом было совершенно непонятно, где сейчас находится объект. Выехал ли он из города, может уже в Москву приехал, а может и вовсе мёртв. Алекс допускал также и то, что его боец мог запросто сбежать, поняв, что какие бы деньги он за работу ни получил, сейчас толку от них мало, а время стоит намного дороже. Равно как этот же наёмник мог завладеть данными и сбежать уже с ноутбуком, чтобы затем его очень дорого продать заинтересованным лицам. И тогда – конец всей операции. Однако в этот исход Шилд верил мало – он старался не посвящать никого из бойцов в детали, прекрасно понимая и «качество» людей, с которыми работает, и их мотивацию, и интеллектуальный уровень. Работать на иностранную военную организацию внутри своей страны, ездить на войну или точечные операции за деньги – это удел не самых высоконравственных людей зачастую. Либо – настоящих патриотов и фанатиков, но в этом случае никто из них не стал бы связываться с американской ЧВК. Сейчас же всё указывало на то, что наёмник в северной столице просто решил в последний момент бросить своих сослуживцев и спасать собственную шкуру, тем более что он был на данный момент единственным представителем «Сильвер Хилл» в том регионе. Алекс не был удивлён и даже не особо злился, потому как подобный сценарий не только предполагал, но и видел нечто похожее за годы своей практики, причём неоднократно. Но что он знал наверняка, так это то, что когда он найдёт своего бойца, бросившего соратников в такое сложное время и так некрасиво, он с него спросит по полной. Правда, Шилд не исключал и вероятности, что наёмник убит, но не ставил эту версию в приоритет – всё же ребята у него были подготовленные, не лыком шитые, да и клиент, как написано в его личном деле, обычный инженер, а не профессионал по огневой подготовке. Хотя в жизни бывает всякое. Единственное чего опасался Алекс – что Вознесенский узнал, что за ним ведётся охота. Тогда это пусть и не поставит крест на всей операции, но уж точно сильно осложнит её, потому как рассчитывать на будничную беспечность ничего не подозревающего человека уже будет невозможно. А сейчас, когда в городе уже начали чувствоваться перебои со связью, телевещанием и интернетом, уточнить местоположение беглеца с каждым часом будет всё сложнее. В какой-то момент связь упадёт повсеместно, потому как некому будет обслуживать телекоммуникационное оборудование, а по инерции сложные системы обычно долго не работают – и вот тогда о биллинге мобильного номера или отслеживании по банковским транзакциям придётся забыть. В общем хаосе и беспорядках на улицах найти человека, который почти наверняка захочет бежать из города к тому же, будет сродни поиску иголки в стоге сена. У Эндрюса, сколько бы ни было прикормленных людей в чужом городе и чужой стране – руки не настолько длинны, чтобы поставить всех под ружьё. Более того, Шилд был не дурак и прекрасно понимал, что все те офицеры, кого он подкармливает, либо уехали из города, либо уедут в ближайшее время. А те, кого он через своих патронов в ЦРУ держит на крючке по компроматам – не только обозлены и станут мстить, дай только повод, но скорее всего уже потеряны в части контактов, потому как следственные органы уже прекратили свою работу и некому будет расследовать дело о государственной измене в силовых структурах. Поэтому у Алекса оставалось немного вариантов развития событий. И искать Вознесенского, скорее всего, придётся именно по движимому и недвижимому имуществу – всему тому, что имеет записи в базах и либо пристёгнуто к адресам, либо может быть отслежено через немногих оставшихся информаторов или органы правопорядка. Если же объект уйдёт на своих двоих, то всё, можно собираться и бежать самому куда глаза глядят. То, что все транспортные коммуникации перекрыты, Алекс знал. Он не питал иллюзий относительно быстрой дороги домой. И не знал точно, доберётся ли до США или хотя бы ближайшей американской военной базы в Европе. Поэтому прибиться было не к кому и некуда. Оставалось только доделывать свою работу и надеяться, что его, верного бойца американского правительства, найдут способ вытащить. Да и потом, Шилд был не из тех людей, кто бросал начатое на полпути. Принцип и профессиональная этика – выполнить поставленную задачу, и сделать это максимально эффективно. Ещё вчера вечером он на всякий случай перегнал деньги со счетов компании на личный счёт. Плевать на проверяющие финансовые органы, кто сейчас до него доберётся? А уже утром через представительства четырёх иностранных банков обналичил всю имевшуюся сумму, причём в американских долларах. Он предполагал, что потеряет на комиссии, но по факту даже остался в неплохом плюсе – американская валюта каждую минуту росла в цене, за ней едва поспевала европейская. Шилду оставалось только откровенно смеяться над жадностью и глупостью как рядовых обывателей, так и банковской системы стран третьего мира из-за столь священного благоговения перед зеленым фантиком, стоимостью в лист хлопковой бумаги. Американская экономика рухнет вот-вот, а перед ней или следом – сейчас это уже не важно – рухнут все остальные экономики мира. И деньги окажутся никому не нужны. Однако те самые баксы, ради стабильности которых как минимум раз в три-четыре года затевались войны в различных уголках земного шара, ещё могут послужить отличной красной тряпкой для оптимистов или идиотов, не понимающих, что происходит. Впрочем, Шилд в текущей ситуации между словами «оптимист» и «идиот» ставил знак равенства. Алекс проехался еще по нескольким отделениям российских банков и ломбардам, и часть денег потратил на покупку серебра и золота, однако всё спускать на драгоценные металлы не стал, решив приберечь доллары как пока ещё конвертируемую валюту для сиюминутных расчётов, в том числе в виде авансов своим бойцам. Затем вернулся к себе в квартиру и, быстро переодевшись, сел в гостиной на диван и разложил ноутбук на журнальном столике. На электронной почте было одно новое письмо, отправителем которого значился некий Джон Смит – что означало, что пришло оно от Карпентера, взявшего на себя координацию работы группы. «Любит старикан конспирацию. И правильно», – усмехнулся Алекс и открыл сообщение, увидев лишь одну строчку: «Какие новости?». Быстро отбарабанил, что новостей пока нет, человека ищут и вот-вот найдут, и отправил письмо назад адресату, указав, что в Москве дела обстоят достаточно напряжённо, и отключение интернета – лишь вопрос времени, поэтому выходить на связь будет только по факту и по спутниковому телефону. Затем, не выключая компьютер, встал, прошёл туда-сюда по комнате, думая, чем бы занять свободное время, посмотрел на висящий над проходом турник. Скривился, дошёл до холодильника на кухне и вынул из его недр бутылку холодного портера. В комнате тут же сработало звуковое оповещение о входящем письме. Алекс быстро вернулся за компьютер и обнаружил, что Карпентер уже успел ответить. «Вот же неуёмный, в такую рань к тому же. Не спится, что ли? Мне бы такую энергию в его возрасте», – подумал Алекс и вчитался в текст. Карпентер писал, что если у ЧВК «Сильвер Хилл» есть какие-то затруднения в выполнении поставленной задачи, то ЦРУ готово оказать максимальное содействие и предоставить дополнительные ресурсы и бойцов для поисков. Алекс расценил это как намёк на то, что его и его бойцов Карпентер готов отстранить от дела из-за неэффективности и прямо сообщает об этом. Он криво усмехнулся, мысленно послал всё ЦРУ в известное место, при этом понимая, что лучше «Сильвер Хилл» всё равно у них никого в России нет, но при этом написал очень дипломатичное ответное письмо, что вопрос возврата данных практически решён и в течение одного-двух дней ноутбук будет на руках. А в качестве второй части оплаты за услуги своей ЧВК попросил не деньги, понимая, что банковская система рухнет полностью со дня на день, а содействие в защите и возвращении его, гражданина Соединённых Штатов Америки, в родную страну. Как – пока было непонятно, но Алекс предполагал, что если у дяди Сэма ещё останутся хоть какие-то силы и возможности на другом конце глобуса, то Шилду помогут. И сделают это из профессиональной солидарности и в ответ на лояльность. А что до других бойцов ЧВК… да плевать. Пусть выкручиваются как хотят. Мало того, что они в подавляющем большинстве – граждане России, так ещё и не та публика, за которую хотелось бы кого-то о чём-то просить. Теперь билетом домой – если подобная возможность ещё будет в принципе – послужит тот самый ноутбук с данными, который Алекс привезёт лично. Имея в рукаве такой козырь, он нужен и важен своему правительству. Оставалось, правда, этот самый ноутбук отобрать у человека, местонахождение которого пока неизвестно. На стеклянном столике мелко завибрировал телефон, лежащий экраном вниз. Алекс взял его в руки и прочёл на экране имя звонившего – «Василий информация», что означало, что звонит прикормленный офицер ФСБ с докладом. – Слушаю. Что у вас? Нашли? – Шилд очень надеялся на хорошие новости. – Да. Смотрите, сделаем так: сейчас я передаю вам информацию, вы со мной рассчитываетесь переводом, пока банки не упали, и я сваливаю. Извините, но больше я рисковать не хочу. В городе чёрт знает что, и мне семью вывезти надо. Когда всё уляжется – приходите снова. Идёт? – Идёт, – согласился Алекс, – давайте вашу информацию. – Ваш объект находится сейчас в Твери. Я сделал запрос в администрацию железных дорог на ленинградском направлении, мне сказали, что он сел на «Сапсан», но до Москвы не доехал. Куда он сейчас может направляться – я не знаю. Но на девяносто процентов уверен, что в Москву. Поедет, скорее всего, по Ленинградке. – Как он там оказался – понятно? – Да, вполне. В составе оказались эти… ненормальные, там случился какой-то кипиш, состав пустили на запасной путь и по эпидемиологическим соображениям не допустили в столицу. По крайней мере, именно эту версию мне озвучили в администрации. Но это сейчас не играет роли. Главное, что ваш друг там. – Что-то ещё? По телефону местонахождение проверить можем? Или отслеживать в течение какого-то срока? Может, сотовый оператор готов дать такую информацию? – Нет, сотовый оператор напрямую вам ничего не даст. Я же сидеть на пульте не имею ни желания, ни возможности. Да и потом, сейчас сотовая связь на соплях держится – люди-то разбегаются. Я не знаю, кто остался и кто будет сидеть и мне помогать. Поэтому нет. Я вам также отправлю номер его машины, на всякий случай. Тоже пробил, пришлю смской. Если сможете, то лучше перехватить автомобиль – а это будет сделать несколько проще, чем человека, особенно если есть в ГИБДД знакомые… И ещё: я не знаю, куда поедет ваш друг, но я готов ручаться, что независимо от его планов и настроений, он обязательно заедет за своими родителями, чтобы вывезти их из города. Если хотите знать моё мнение, ждать его имеет смысл именно там. – Я вас понял, спасибо. В ближайшие полчаса пришлю вам ваш гонорар. Благодарю. Алекс положил трубку и добавил телефон ФСБшника в чёрный список. Связаться с ним для получения информации уже навряд ли получится, а платить за последний период совместной работы Шилд не желал. Ему было глубоко наплевать на своего ставшего уже ненужным информатора, договорённости, и тем более – на какую-то там совесть, слово, и тому подобную чушь. А деньги самому пригодятся, пока они есть. Да и потом, на карточке немного совсем осталось – на какие-то сиюминутные мелочи только, остальное уже лежит в сумке в виде бумаги и металла. Затем Алекс набрал телефон Дмитро Цуцуряка. ФСБшник рассуждал логично и правильно. Как бы ни сложилась ситуация, но Вознесенский будет прорываться к родителям. По крайней мере, любой нормальный человек бы так поступил. – Да, – коротко поприветствовал Цуцуряк своего шефа. – Дмитро, вы где сейчас и чем заняты? – На хате у нашего пассажира сидим, ждём. Как и договаривались. Страдаем от безделья. – В общем, бросайте квартиру, закройте там всё так, чтобы не было ощущения, что вообще кто-то в неё заходил. Вы замок не сломали, надеюсь? – Не, всё целое. Открыли как надо. И ничего не трогали, – соврал Дмитро, уже успевший с товарищами прихватить кое-какие деньги и ценные вещи. – Хорошо. Тогда поезжайте к родителям объекта. В квартиру сразу не ломитесь, сначала ведите наблюдение с улицы, убедитесь, что можно входить безопасно. Нам шум и проблемы пока ни к чему. Как только этот появится – а он точно появится – берите его тёпленьким, сумку сразу тащите ко мне. – Сделаем, – коротко ответил Дмитро и повесил трубку. Алекс был уверен, что сделают. Никогда раньше не подводили. А какими методами – дело десятое. 27 апреля. Тверь. Дмитрий Вознесенский. Дмитрий долго общался с двумя сотрудниками полиции, объяснил им всю ситуацию, да и они понимали в целом, что происходит. Однако, как выяснилось в процессе разговора, в полутора сотнях километров от столицы даже сотрудники правоохранительных органов ещё не до конца осознавали масштаб происходящей катастрофы, хотя в Твери уже тоже началось. То есть с проблемой столкнулись, увидели, что ситуация ухудшается, но что делать пока ещё не придумали, а главное – отчаянно гнали от себя прочь мысль о том, что из центра теперь не позвонят и не скажут – всё, отбой, можете расслабиться. Вознесенского же держали в отделении просто потому, что не знали, что с ним делать. С одной стороны, сделал он всё правильно, никаких претензий к нему не было, но с другой – чётких указаний от начальства, как поступать в таком случае, не приходило. Поэтому и держать не хотели, и отпустить не могли. Инициативность в службе, особенно когда за тебя думают старшие по званию, а за них – ещё более старшие, никоим образом не поощрялась, и попасть под дисциплинарку, нарушив протокол, полицейским не хотелось. Причём сотрудники сами не понимали, чего они выжидают, и в качестве извинительной меры Вознесенского дважды поили чаем с печеньем и вяло расспрашивали о том, о сём. После разговора с подполковником Николаевым вопрос разрешился сам собой: через пятнадцать минут в помещение вошёл начальник отделения, приказал подчинённым Дмитрия отпустить, извинился за задержку и так же быстро удалился. Дмитрий попросил полицейских подкинуть его до выхода из города, чтобы по улицам не бродить пешком, на что ему тут же без вопросов отрядили сержанта на УАЗике, и тот быстро домчал его по практически пустому городу до Московского шоссе, где Вознесенский планировал поймать попутку в Москву. Единственное, что омрачало сегодняшний день, помимо зря потраченного времени, так это то, что сотрудники изъяли пистолет с боеприпасами, извинились, но сказали что даже в такой ситуации как эта не могут оставить незарегистрированный ствол случайному гражданину. Вознесенский расстроился, но протестовать не стал, потому как и так легко отделался – всё могло бы закончиться намного хуже. Попасть в «обезьянник» сейчас – это не только потерять драгоценное время, которого и так нет, но и серьёзный риск просто оттуда не выйти, если всё пойдёт очень плохо. А так только пистолетом и отделался. Хотя в текущей ситуации оружие было необходимо как воздух, и Дмитрий думал, где бы его достать как можно скорее. УАЗик остановился у обочины дороги. Вознесенский решил лишний раз не рисковать и не останавливаться в жилой зоне, где могли быть заражённые, и лучшим местом выбрал точку, где с одной стороны было кладбище, а с другой – заправка. На заправке будет легче договориться с кем-нибудь сесть «на хвост» пассажиром до Москвы. – Ну вот, приехали. Держись подальше от людей, если что – мы навряд ли на вызов поспеем, сам понимаешь, – дал напутствие сержант. – Да мне бы и не пришлось вам звонить, если бы ваши у меня ствол не отобрали, – зло ответил Вознесенский, – но и на том спасибо. – Ну извини, друг, инструкции. На нас не обижайся. – Да понятно. Ладно, бывай! – Дмитрий вышел из машины, махнул сержанту рукой на прощание и направился к АЗС, въезд на которую был перекрыт конусами. Бензин на заправке был, а вот гражданские автомобили пока не заправляли – возле одной из колонок один за другим стояли два БТР-80 внутренних войск, заправлявшиеся дизелем, а на двух других – «Тигр» и тентованный УАЗ в военной расцветке. Возле «Тигра» и УАЗа солдат не было – по всей видимости, отоваривались в магазинчике, а у БТРов стояла небольшая группа ВВшников с автоматами. Гражданские автомобили, гружёные вещами уезжающих жителей Твери, выстроились гуськом возле обочины на въезде на заправку и ждали своей очереди. В очереди было около десятка машин, в салонах которых сидели, в основном, семейные люди с детьми. Видимо, если бездетные взрослые ещё как-то предполагали пересидеть в городе на свой страх и риск, то детей вывозили на дачи и в деревни к бабушкам и дедушкам, лишь бы как можно дальше от скопления людей и беспорядков. Хотя, что Вознесенского удивило, и людей в очереди было немного, и на трассе машин также было мало. «Либо уже уехали, либо ещё не поняли» – подумал он и пошёл на заправку пешком, намереваясь порасспрашивать военных. Когда Дмитрий подошёл к ВВшникам, те замолчали и развернулись к нему. Один из них, с лейтенантскими погонами, вопросительно посмотрел на Вознесенского. – Здорово, лейтенант! Помогите с информацией, буквально пара вопросов? – Здорово, коли не шутишь, – мрачно ответил собеседник, – спрашивай, что хотел. – Я тут случайно оказался, поезд в отстойник поставили, не могу в Москву добраться. Не в курсе, как дела на дорогах обстоят, и как ситуация в целом? Может слышно что? – Ситуация? Да херовая она, эта ситуация, – так же мрачно буркнул лейтёха и сплюнул на асфальт, – народ разбегается кто куда. Этих… больных уже толпы. Такое впечатление, что скоро их будет больше чем нормальных, здоровых. Сегодня утром с такими столкнулись, бросились на нас в городе, я двоих парней потерял. Еле справились. – Да, у нас поезд из-за этого и тормознули. Я пострелял пару. Из Питера с нами ехали. То есть как… ехали нормальные, а потом превратились не пойми во что. – Ну вот, сам видел. Мы уже с позавчерашнего вечера на дежурстве, ни поесть, ни в туалет отойти, грубо говоря. Вот сейчас только считай привал, пока баки заправляем. И всё, брат, плохо. Если здорового куснут не сильно, не в вену или артерию попадёт, то несколько часов будут, успеешь завещание написать и яму вырыть. А если прокусили что важное, или рядом с башкой – всё, трындец. От часа и до десяти минут. Сам видел такое. – Ну а вывести если всех кто с оружием и в городе зачистку провести? А то их же реально с каждым часом больше и больше, – удивился Вознесенский. Он, как и любой другой житель нашей страны, полагался в первую очередь на армию – это уже рефлекторно и впитано с молоком матери. И потому предполагал, что проблему можно будет взять под контроль выведением всего личного состава на улицы. – Да поздно спохватились. Приказ никто не отдавал, на местах инициатива наказуема. А сейчас уже просто-напросто не успели. Да и потом, когда вся эта срань началась активно – у нас куча народа дезертировала, личный состав тает на глазах. Так что нет ни воли, ни ресурсов. – Плохо… очень плохо… – Вознесенский задумался. В голове работал миксер, раскручивая хаотичные мысли одна за одной – и как добираться, и что делать, и что едой надо бы затариться. И вроде всё не предусмотришь, поэтому нужно ещё найти что-то такое, эквивалентное деньгам в условиях падающей экономики. И много чего ещё. – Ну а так, как мне в Москву попасть-то? Вы сами куда едете? Лейтенант вздохнул, подозвал бойца с картой, развернул её, прижав к задней стенке БТРа, и начал водить пальцем по бумаге: – Короче, вот тут, до Городни, мы вдоль трассы почистили. Что дальше будет – не знаю, но пока чисто. За Городнёй лучше на платник сворачивай – дальше плохо. В Старом Мелково фура на бок легла, проезд есть, потому как потока машин нет, но там какой-то кипиш в самом посёлке случился. Туда пока не ездили, так что смотри, будь осторожен. А что за Завидово – не знаю, мы дальше не были. В самом Завидово блокпост наши поставили, два БТРа на повороте к школе. Там сейчас эвакуация населения идёт, так что несколько часов у тебя есть, если вдруг помощь какая понадобится. Парни говорят, правда, что сегодня пострелять пришлось. Там тоже полыхнуло, говорят кто-то из ваших, из москвичей занёс, когда сюда выбирался. Вроде чуть ли не половину посёлка заразили. Но сам не видел. – Ну понятно. Говорят, что кур доят. Валите всё на москвичей, не ошибётесь. – Не, ну а кто ж ещё? Один фиг, из обеих столиц выбираются. И кстати смотри, слышал что ближе к Клину уже какие-то бандиты шуруют на дороге, тачки трясут. – А вы-то куда сейчас? А то может подкинули бы… – спросил Дмитрий в надежде, что ВВшники едут в сторону Москвы. – Во-первых, точно не подкинем, места нет. Всё снарягой забито или людьми, а во-вторых, в Тверь мы едем, дела у нас там неотложные. Так что не по пути. К лейтенанту подошёл молодой боец с автоматом за плечом. – Товарищ лейтенант, машины заправлены, личный состав готов выдвигаться. – Воды взяли? – лейтенанту стало не до Вознесенского. Он быстро кивнул Дмитрию, прощаясь, и засобирался в дорогу. – Так точно. Всё взяли. – Все по машинам! – скомандовал лейтенант, и пока бойцы грузились в транспорт, один из них убрал конусы с дороги, освободив проезд на заправку. Вознесенский отошёл в сторону, взглядом провожая колонну, а ВВшники выехали на дорогу, развернулись и направились в сторону Твери. Теперь оставалось найти кого-то, кто едет в Москву. Дмитрий начал выглядывать среди водителей кого-либо без детей, потому как семейные точно в охваченную бешенством столицу не поедут, и к своему разочарованию, не увидел никого, кто мог бы даже теоретически ехать по нужному ему пути. Гражданские машины моментально забили все колонки, люди побежали заправлять баки, многие несли в руках канистры, а очередь тем временем постепенно увеличивалась. Дмитрий же понял, что здесь особенно надеяться не на что, и решил попробовать ловить проходящие мимо машины с руки. Он зашёл на заправку, попросил какую-нибудь ненужную картонную коробку и маркер у мужчины за кассой. Кассир без вопросов выдал необходимое и Вознесенский на оторванной от короба картонке написал «Москва», надеясь не тормозить всех подряд таким образом, а поймать того, кто едет именно в столицу. В любой другой день он бы за полчаса-час без каких-либо проблем остановил дальнобойщика или просто заскучавшего водителя, решившего сделать доброе дело на сегодня, но сейчас исход был непонятен совершенно. На дороге пришлось стоять достаточно долго. Никто не хотел останавливаться, что было ожидаемо и понятно. Люди попросту боялись грабежа или заражения, а в такой момент остаться без машины, если у попутчика окажется с собой пистолет и намерения будут недобрыми – подобно катастрофе. Особенно, если у тебя есть дети. Поэтому с машинами откровенно не везло и Дмитрий уже начал впадать в отчаяние, прекрасно понимая, что пешком просто не дойдёшь, невозможно. Вознесенский даже прибегнул к излюбленному приёму, которым пользовался постоянно, когда нужно было за минуту-другую найти машину – он вынул из кармана пятитысячную купюру и зажал её двумя пальцами на вытянутой руке, показывая мимо проезжающим, что ловит авто не просто так, а за деньги. Но даже это и не думало работать. Вознесенский начал втихую материться на каждого, кто проезжал мимо и не останавливался, понимая, что провёл на обочине уже почти два часа. В какой-то момент ему повезло: рядом остановился «Киа Соренто» с подмосковными номерами. Открылось окно с пассажирской стороны, и Вознесенский увидел в салоне двух мужчин лет по тридцать пять и на заднем сидении сидела женщина, примерно того же возраста. Водитель наклонился, чтобы видеть Дмитрия, и спросил: – Здорово, братан! В Москву едешь, значит? – В Москву, всё верно. Подвезёте? – Дмитрий уже обрадовался, надеясь быстро добраться домой. Может, удастся ещё и выйти удачно. – Можем. Сколько заплатишь? На шару не повезу, сразу предупреждаю. Мне интереса никакого. – Поинтересовался водитель с наглой ухмылкой.