Тем временем паркетник подъехал к выезду с платника уже на МКАД. Шлагбаумы были закрыты, и при этом в будках не было ни души. Водителя «Соренто» это никоим образом не смутило – он подъехал к одному из шлагбаумов и быстро оторвал его, ударив капотом, что вызвало веселье у пассажиров. Водитель нажал на педаль газа, и паркетник начал бодро набирать скорость, оставляя позади пустующие будки терминала. Крутанувшись по «клеверу» на развязке, «Киа» выскочила на МКАД и устремилась на восток. На кольцевой машин было немало, но движение не было плотным. На подъезде к Дмитровскому шоссе обогнали идущую в правом ряду воинскую колонну из четырех армейских грузовиков и двух бронетранспортёров. Вознесенский очень удивился, обнаружив, что в четырёх грузовиках оказалось всего пять человек, а из кузовов виднелась мебель, бытовая техника, и прочие предметы совершенно не военного назначения. По всей видимости, – догадался он, – небольшая группа военных, всего вероятнее – либо местных, либо откуда-то из близлежащих регионов, возвращается домой, угнав технику из своей части и попутно где-то прихватив немало полезных вещей. А еще через несколько километров, не доезжая Алтуфьевского шоссе, четверо пассажиров «Соренто» с удивлением обнаружили, что три огромных гипермаркета на МКАДе были сожжены дотла, причём над пепелищем клубился дым – по всей видимости, горели либо ночью, либо утром. И не было ни единого следа тушения пожара. Скорее всего, как коллегиально решили три пассажира машины, из этих гипермаркетов какая-то ушлая публика вывезла всё что могла, пользуясь суматохой в городе, а затем объекты подожгли, чтобы скрыть следы крупного воровства. А может просто какой-то очередной неадекват-пироман, пользуясь отсутствием полиции, по каким-то одному ему ведомым причинам поджёг магазины. Можно было только гадать. После Алтуфьевского шоссе, уже ближе к Ярославскому, движение на МКАД стало плотным и замедлилось. Как позднее выяснилось, была ещё одна крупная авария, и на этот раз с участием грузовиков. Проезжая мимо по единственной оставшейся свободной полосе, пассажиры внедорожника увидели, что несколько автомобилей расстреляны из автомата, а на дороге лежали четыре окровавленных тела с пулевыми ранениями и по асфальту были рассыпаны гильзы. Возле тел и скомканных грузовиками машин стоял автомобиль военной полиции и армейский УРАЛ. Несколько солдат о чём-то разговаривали, находившийся с ними офицер что-то писал в блокнот. Водитель «Соренто» притормозил, открыл окно, и крикнул одному из солдат: – Здорово! Там дальше безопасно? Проедем нормально? Солдат повернулся к нему, внимательно осмотрел машину и сидящих в ней людей, затем ответил: – Да, проедешь. До Энтузиастов точно доберёшься без проблем, а что там на юг дальше – не знаю, сами только из Балашихи приехали. – А здесь что было? – Психи эти заражённые учудили, выскочили из посадок на МКАД, кто-то под машину попал, спровоцировали большую аварию. Потом набросились на людей, которые вышли посмотреть. Двоих насмерть сразу, ещё двое обратились быстро – их укусили в шею. Мы с самого начала не видели, но через несколько минут здесь проезжали. – Атас… и много вы их видели сегодня? Мы только в Москву приехали. – Как приехали, лучше так и уезжайте. Много их тут. Очень. Город гибнет. Всё, давай, не мешай. Пробку создаёшь. Водитель притопил педаль газа, и паркетник помчался дальше по кольцу на восток. Дальше МКАД был свободен, и ничего напоминающего о катастрофе в глаза не бросалось, кроме малого количества машин и безлюдных парковок перед разбросанными вдоль дороги многочисленными торговыми центрами и промышленными объектами. Свернули на Щёлковское шоссе, промчались мимо Гольяново до Преображенской площади, встретив малое количество машин, едущих в центр. Зато из города шёл жиденький поток по вылетным магистралям, люди старались выбраться подальше из заражённой столицы, распространяя заразу – кого она уже коснулась, и кто ещё не понимал этого – по регионам. Паркетник свернул на Преображенский вал, совершенно безлюдный, и проехав пару кварталов, остановился. Вознесенский попросил высадить его на улице, потому как намеревался забрать свою машину, оставленную знакомому мастеру в автосервисе, а уж затем ехать к родителям. Домой он планировал зайти уже завтра, потому как вечерело, и ночью, в условиях плохой видимости и непростой ситуации на улицах, ходить по дворам и подъездам было опасно. Родителей же, при этом, Дмитрий хотел увидеть сегодня, чтобы помочь собраться и не откладывать всё на следующий день. Автомобиль остановился у обочины. Прежде чем открыть дверь, Дмитрий оглядел улицу перед собой и по бокам, а затем, убедившись, что всё нормально и никого поблизости нет, дёрнул ручку двери. Перекинув через плечо ремень сумки ноутбука, он наконец выбрался из салона и ступил ногами на землю родного города. Махнул рукой пассажирам автомобиля – так, исключительно из вежливости, и быстрым шагом пересёк улицу, а затем скрылся в небольшой промзоне, куда и направлялся изначально. «Соренто» с тремя пассажирами так же бодро рванул с места. Вознесенский проводил автомобиль взглядом и предположил, что эта троица навряд ли выживет в современных условиях – беспечные, глупые, недалёкие. И при этом ведут себя по-хамски. Либо заражённый, либо человек окончит их бесславный путь. «Но и не жалко», – подытожил Дмитрий, подходя к воротам автосервиса. Перед полукруглым металлическим ангаром на парковке стояли несколько машин, в том числе принадлежащий Вознесенскому серый «Шевроле Тахо» 2015-го года. Дмитрий обошёл машину со всех сторон, внимательно осмотрел, убедился что всё в порядке. «Слава Богу, не увели и не покоцали», – подумал он с облегчением, даже не представляя, что было бы, если машины на месте не оказалось. Затем подошёл к двери автосервиса и дёрнул за ручку. Дверь была заперта. Вознесенский выругался, достал из кармана мобильный телефон, убедился что связь пока есть и набрал номер владельца автосервиса. – Саша, здорово! Я в Москве. Как мне тачку забрать? – спросил Дмитрий, вышагивая взад-вперёд в нетерпении и надеясь, что сегодня удастся отсюда уехать, а не уйти. – Димон, здорово! Я свалил из города, сервис закрыл. У меня часть персонала эти уроды покусали, понимаешь? Парней жалко… Остальных распустил. Очень много погибших в городе, сидеть тут не буду. Машину мы тебе отремонтировали, сочтёмся когда вся эта канитель кончится. – Да, сочтёмся однозначно. А забрать мне «Таху» как? – Ключ от навесного замка я заныкал под бочкой слева от входа. Открывай, иди в мой кабинет, там не заперто. В ящичке твои ключи лежат. И смотри, дружище, у тебя там полбака бензина всего, забери две канистры с девяносто пятым под лестницей, мне уже ни к чему, да и вспомнил поздно. Будешь выходить – не забудь дверь запереть и ключи назад вернуть, где лежали. Я всё же надеюсь сюда когда-нибудь вернуться. – Спасибо, друг, ты поступил очень порядочно. Ценю. Надеюсь, живы будем и свидимся вскоре. Так и сделаю, как ты сказал. Если что, ты куда хоть? – В Ивановскую, к родне. У них огород тридцать соток, в деревне живут. Туда ещё нескоро доберётся, что-нибудь придумаем к тому времени. – Спасибо, Саша, – искренне поблагодарил Вознесенский, – береги себя. – Давай, Дима, и ты себя береги. И уезжай из города в деревню, мой тебе огромный дружеский совет. Только там сейчас пересидеть безопасно, да и с голодухи не помрёшь. Я со своими знакомыми в разных регионах говорил – уже в малых городах началось, и там не лучше, некому порядок поддерживать. Всё, давай. Даст Бог, свидимся. Вознесенский убрал телефон в карман и огляделся. Людей вокруг не было, и скорее всего, за ним никто не следил. Вечерело, город накрывал полумрак. Нужно было торопиться. Дмитрий быстро нашёл ключ под пустой металлической бочкой, вскрыл замок и зашёл в автосервис, закрыв за собой дверь. В ангаре стояли четыре подъемника, на одном из которых висел автомобиль без двух передних колёс – взяли заказ, доделать не успели. Вознесенский мысленно посочувствовал владельцу машины в случае, если это был единственный транспорт в его семье. Пройдя через ремзону, он оказался в небольшом кабинете, огороженном от общего зала тонкой стеной с окном, и открыл ящик стола. В ящике лежали четыре связки ключей. Одна от «Тахо», остальные, видимо, от машины на подъёмнике и двух машин перед входом. Их Дмитрий трогать не стал, решив также оставить владельцам, которые, возможно, придут забирать свой транспорт. Затем вышел из помещения и обнаружил возле стены две стоящие рядом красные двадцатилитровые канистры с бензином. Пройдёт ещё немного времени, и топливо станет на вес золота, поэтому нужно запасаться им уже сейчас. Поскольку современные бензобаки автомобилей делают, в основном, из полипропилена, Вознесенский решил с собой также прихватить на всякий случай металлический тазик, молоток и зубило с резиновым протектором, чтобы у брошенной техники можно было слить горючку, пробив бак ударом острого предмета. Машину было решено заправить прямо сейчас, чтобы потом не отвлекаться в самый неожиданный момент на переливание топлива из канистр. Стоя с канистрой возле горловины бака, Дмитрий увидел сквозь сетку забора, как метрах в семидесяти от него, вдоль улицы, идут несколько человек. Их поведение Вознесенскому сразу не понравилось: рубленые движения, дёрганые повороты головой, беспорядочное размахивание руками. В том, что это заражённые, не оставалось никаких сомнений. Вознесенский увидел их воочию в поезде и больше с ними ни разу живьём не сталкивался в силу того, что так пролегали маршруты. А все заражённые, по всей видимости, бродили исключительно по жилым районам, не выходя на трассы и за пределы города – очевидно, либо работали инстинкты, либо остатками мозгов они что-то соображали. В этом был и плюс и минус. Плюс в том, что они не будут разбегаться и толпы можно локализовать в каждом отдельно взятом городе или посёлке, а минус – в огромной концентрации опаснейших существ внутри жилых массивов. И что ещё было крайне неприятным в этой истории, так это то, что заражённые обладали, помимо агрессивности и живучести, неимоверно высокой скоростью передвижения, реакции, моторики. Встреча с такими могла закончиться очень плачевно. Поэтому Дмитрий, увидев нескольких на улице, пригнулся, чтобы не быть замеченным, и продолжил заливать горючее в бензобак. Закончив с первой канистрой, он принялся за вторую. Вылил всё содержимое в бездонный бак полноразмерного рамного внедорожника, закрыл крышки, быстро закинул их и инструмент в багажник и уселся за руль, почувствовав себя в безопасности. Завёл мотор. «Тахо» моментально отозвался басовитым рыком мощного пятилитрового двигателя. Дмитрий не стал дожидаться прогрева машины, пусть даже после более чем месячного простоя, дернул «кочергу» АКПП на руле и тронулся с места. Сейчас ему хотелось как можно быстрее отсюда уехать. «Тахо» плавно тронулся, раскачиваясь на неровностях как корабль на волнах, и урча двигателем, стал набирать скорость. Пролетев через ворота, Дмитрий вырулил на дорогу. Те, кого он увидел со стоянки автосервиса, и правда оказались заражёнными. Несколько мужчин и женщин, увидев свет фар автомобиля, остановились в недоумении, а затем, приметив водителя в салоне, с воплями бросились на машину. Вознесенский дал газу, и внедорожник весом в две с половиной тонны выстрелил как пушеное ядро, быстро набрав скорость и легко оторвавшись от преследовавшей его толпы. Водитель облегчённо вздохнул, представив, как могли бы развиваться события, встреться он с бешеными без оружия и без автомобиля. По всему выходило, что шансы на выживание стремились к нулю. В голове у Дмитрия крутились три основных вопроса: где взять оружие, где взять достаточное количество топлива, что делать дальше. И если на первые два худо-бедно он мог ответить, так как некоторые мысли начали посещать голову, то на третий – не очень. С одной стороны, нужно было вывозить родителей из города, причём явно надолго, с другой – нужно было ещё разобраться с ноутбуком, потому как судьба распорядилась таким образом, что на Вознесенском лежала огромная ответственность. Он был разумным человеком, понимающим возможные последствия халатности, поэтому сейчас оказался собран как никогда. После относительно недолгих раздумий Дмитрий решил, что он сначала заедет за родителями, убедится что всё в порядке, завтра решит вопрос с едой на ближайшие пару недель, запрёт маму и папу дома для их же безопасности, затем найдёт подполковника Николаева, избавится от ноутбука и после уедет из Москвы. Возможно, – надеялся Вознесенский, – за услугу удастся выторговать с силовиков какие-нибудь полезные штуки. Несколько стволов или убежище под крылом немногочисленных оставшихся на службе военных, или ещё что-то, что некоторым образом облегчит жизнь в ближайшем не очень светлом будущем. Вознесенский посмотрел на экран телефона. Связь «плавала», но ещё была, мобильный интернет тоже. Через историю звонков быстро нашёл номер подполковника Николаева и позвонил. В трубке шли длинные гудки, никто не отвечал. Похоже, подполковник был либо сильно занят, либо попал в неприятности. Дмитрий очень надеялся на первый вариант. Но в конце концов, Валерий ответил на вызов: – Дмитрий, здравствуйте! Ждал вас. Не стал беспокоить лишний раз, чтобы не застать врасплох невзначай. Как ваши дела? – Я в Москве, – ответил Вознесенский, – только добрался. Нашёл каким-то чудом попутку, люди подвезли. Хотя это было непросто. – Хорошо. Можно сказать, вам очень повезло. Я бы сто раз подумал, прежде чем остановиться в такое время, – согласился Валерий. – Ноутбук с вами? – Да, всё нормально. Не потерял, – Дмитрий бросил мимолётный взгляд на чёрную сумку, лежащую на переднем пассажирском сидении, – как мне её вам передать? – Смотрите, я сейчас на объекте в Новопеределкино. Отозвали срочно. Сегодня мы с вами навряд ли встретимся. Давайте тогда завтра днём? У вас какие планы? – Днём нормально. Планируйте тогда на полдень, я к тому моменту успею подготовиться к отъезду и заодно родителей собрать. Где встретимся? – Да я за вами заеду, не переживайте. Ваш адрес у меня есть. Поеду туда. Вы же наверняка домой заезжать будете перед выездом? – спросил Валерий, немного подумав. – Да, давайте тогда в полдень у меня на квартире. Я приеду чуть пораньше, – согласился Вознесенский, – и буду вас ждать на месте. – Нет, Дмитрий, давайте сделаем по-другому. Я склонен полагать, что вам не стоит приезжать домой до нас. Мы приедем к половине двенадцатого, а потом вас подождём. – Мне что-то угрожает помимо наших больных сограждан? – Дмитрий, – терпеливо ответил Николаев, – во-первых, наших больных сограждан с каждым часом становится всё больше и больше, и боюсь, что завтра их не убавится. Мы зачистим двор и подъезд. Бойцов я уже поднял. Во-вторых, и я уже это говорил, есть некие силы, которые тоже заинтересованы в получении информации и перехвате данных. И не стоит их недооценивать, надеясь проскочить на раз-два. Не получится. Так что делаем следующим образом: приезжаете к двенадцати, в дом не поднимаетесь. Паркуйтесь возле дома, ищите черный микроавтобус «Форд Транзит» с наглухо затонированными стёклами. Вот возле него встаньте, мы на нём приедем. А далее я подойду. Вас же прикроют наши бойцы. – Хорошо, Валерий Павлович, – согласился Вознесенский, – у меня к вам тогда просьба будет особая. Вы мне, помнится, пообещали в знак благодарности барбарисок отсыпать. – Да, было дело. Что вы хотите? Только в рамках разумного, конечно же. – Оружия я хочу, несколько единиц – для себя и своей семьи. А в идеале – если пристроите меня куда-то под тёплое крылышко, к воякам или вашим, конторским. – Оружием обеспечим, по поводу пристроить – пока не скажу, дайте подумать. Во временный лагерь для «беженцев» точно не стоит. Давайте всё завтра обсудим тогда. Постарайтесь находиться в безопасности в это время. – Да, я как раз еду к родителям, думаю ничего со мной не должно случиться. Буду предельно осторожен и отзвонюсь завтра, на всякий случай. – Дмитрий, мы все на вас очень надеемся. Не забывайте об этом. Всего доброго. Вознесенский бросил телефон на пассажирское сиденье. Заряд батареи был практически на нуле. Но до родителей доехать хватит. Дмитрий чувствовал жуткую усталость и желание хорошенько отоспаться. День выдался очень тяжёлым эмоционально и физически, а событий, произошедших с раннего утра и по сей час, хватило бы с размахом на неделю, по ощущениям. Проезжая по улицам города, Вознесенский обратил внимание, что свет горел в относительно небольшом, в сравнении с нормальным, докарантинным временем, количестве квартир в жилых многоэтажках. На дорогах также было достаточно малолюдно, а пешеходов на улицах и вовсе не наблюдалось. Пару раз видел аварии на перекрёстках и даже один опрокинутый автомобиль полиции, завалившийся практически на ровном месте. Создавалось впечатление, что внутри салона произошла какая-то возня, что-то заставило водителя дёрнуть рулём и завалиться на бок, ударившись о бордюр. Битые машины никто не растаскивал, и они так и стояли брошенными посреди дороги, окружённые осколками стекла и пластика. Спустя несколько минут, подъезжая к очередному светофору, Дмитрий с удивлением обнаружил несколько расстрелянных гражданских автомобилей, возле которых суетились два экипажа полиции. Причём полицейские о чём-то оживлённо спорили, то глядя друг на друга, то показывая на лежащие в плотный ряд под белыми простынями несколько тел. Один из полицейских посмотрел на проезжающий мимо серый «Шевроле», внимательно оглядел водителя, а затем потерял к нему всякий интерес и повернулся к коллегам. По всей видимости, – решил про себя Вознесенский, – полицейские сами боятся нападений граждан, а также смотрят на поведение и внешний вид встречающихся на дороге автомобилистов, пытаясь выявить среди них потенциально заражённых. Дмитрий сильно не завидовал тем стражам порядка, что не разбежались и остались на посту, признавая, однако, их ответственность, самоотверженность и смелость. Ну, или глупость и недалёкость, но это было точно неизвестно. Потому как именно полиция и фельдшеры скорой помощи сейчас входили в основную группу риска, и на фоне постоянно ухудшающейся ситуации сильно рисковали подвергнуться нападениям не только заражённых, но и собственных сограждан. Ради медикаментов, транспорта, оружия, формы. Да и не любят в России ту же полицию, к тому же много сидельцев и неадекватов наличествует в обществе, поэтому именно сотрудникам правоохранительных органов придётся совсем несладко в ближайшие дни. Дмитрий включил радио, вспомнив о нём в последний момент. Из эфира пропали две трети радиостанций. Магнитола «нащупала» несколько действующих каналов, но половина из них дублировали друг друга. Зато появились записи военных, вещавшие на частотах наиболее популярных радиостанций. Мужской голос зазывал всех гражданских немедленно покинуть город, сообщая, что счёт погибших идёт уже на многие сотни тысяч в одной только Москве. Информация, которая при действующей власти и ситуации иной чем эта была бы засекречена, здесь подавалась, наоборот, в максимально открытом виде. По всей вероятности, для того, чтобы дать гражданам возможность ощутить всю серьёзность ситуации. Запись была короткой и малоинформативной, кроме ужасающих цифр, которые больше вызывали панику, чем настраивали на выживание. Дмитрий переключился на следующую волну. «Уважаемые соотечественники, – неизвестный голос, как кувалда, вбивал в голову каждое произнесённое слово, – Москва гибнет. Города по всей стране стремительно умирают вслед за столицей. Мир погружается в хаос. Если вы хотите сохранить ваши жизни и жизни ваших детей, немедленно покиньте город. Если у вас нет возможности уехать, постарайтесь сделать запас еды и воды как минимум на две недели. Покажите, что вы живы, вывесив за окно или на балкон цветное полотно с пометкой «Здесь живые». При первой возможности вас эвакуируют военные или спасатели. Не контактируйте с заражёнными. В случае укуса немедленно изолируйте пострадавшего от вашей семьи. Мы просим владельцев оружия помочь защитить своих соседей по дому. Держитесь как можно дальше от сограждан, ведущих себя неадекватно. Если вы видите заражённого, старайтесь не попадаться ему на глаза, бегите или стреляйте в голову. Если у вас есть возможность уехать, но некуда, в Москве организованы пункты сбора беженцев в охраняемых Росгвардией временных лагерях. При себе иметь паспорт. На территорию лагеря пропускаются только те граждане, у которых не выявлено укусов или ранений при визуальном осмотре. Информация о местонахождении подобных лагерей будет подаваться на данной частоте раз в тридцать минут. Временные пункты сбора подготовлены к приёму граждан и заработают с завтрашнего дня, с 14 часов. Следите за новостями, адреса будут озвучены также с завтрашнего дня, с 8 утра», – далее голос замолчал, а через несколько секунд радио вновь ожило: «Уважаемые соотечественники. Москва гибнет. Города по все стране стремительно умирают вслед…» – Вознесенский нажал на кнопку поиска радиочастот магнитолы, решив не слушать запись по второму кругу. Наткнулся случайно на запись концерта классической музыки, которую, по всей видимости, кто-то поставил фоном на повтор, потом наконец попал на живое общение в студии нескольких людей, ему незнакомых. В студии шли дебаты между депутатом московской городской думы, каким-то старшим офицером Росгвардии и журналистом-ведущим, который отметил, что выпуск программы будет выходить каждый день вечером, поскольку студия радиостанции временно находится на территории охраняемой базы московского ОМОНа в Строгино, где отныне будут налажены коммуникации во время чрезвычайного положения. Во время дебатов депутат и росгвардейский чин пришли к общему выводу, что из-за участившихся нападений на сотрудников полиции и беспорядков на улицах, раздачу оружия решено не проводить во избежание ухудшения криминогенной ситуации. В городе только за последние сутки были зафиксированы налёты на автозаправочные станции, магазины, аптеки, склады, сожжены десятки автомобилей, много сотрудников при исполнении убиты из гражданского оружия с целью хищения служебного нарезного, включая автоматическое. Вознесенский, слушая подобные доводы, матерился и грустнел с каждой последующей минутой, прекрасно понимая, что у организованных преступных сообществ и беспредельщиков оружие и так уже есть, а подавляющая масса граждан теперь напрочь лишена возможности обороняться. Возможно, политика властей – а точнее, того что от них осталось – поменяется спустя несколько дней, когда критическая масса заражённых превысит число оставшихся в городе здоровых граждан – но к тому моменту предпринимать что-либо будет уже поздно. Также, что услышал Дмитрий, и что его совершенно не порадовало – созданный совместный экстренный штаб чрезвычайных служб работает исключительно на обеспечение и охрану временных центров. При этом было сказано чётко и ясно, что гражданам придётся самим позаботиться об эвакуации либо предусмотреть возможность продержаться как минимум две недели в собственных квартирах, потому как эвакуационные группы не в состоянии обеспечить быстрый вывоз горожан в силу отсутствия должных ресурсов. Помимо этого, военный рекомендовал держаться подальше от больниц, потому как туда привезли очень много заражённых пострадавших, и теперь больницы превратились в рассадник неизвестной заразы. При этом офицер заранее приносил свои соболезнования тем, у кого родственники находились на стационарном лечении, прямо указав, что либо они покусаны бешеными, либо уже мертвы и просил не пытаться их эвакуировать в случае, если с ними нет связи. Все тяжёлые больные автоматически исключались из списка живых в силу невозможности поддержания работы аппаратов искусственной вентиляции лёгких, искусственного кровообращения, концентраторов кислорода и тому подобной техники. Банк крови в экстренном порядке – там, где это возможно – был вывезен в мобильные госпитали в центры временного размещения беженцев. Помимо этого, представитель Росгвардии призывал без острой необходимости не обращаться в службу спасения, потому как экипажи скорой помощи и полиции были задействованы на двое суток вперёд как минимум. Судя по прогнозу, это были последние выезды, потому как в течение одного-двух дней предполагалось отозвать полицию и скорую помощь на охрану правопорядка и обслуживание центров эвакуации, а город обслуживаться уже не будет – всё больше фельдшеров и сотрудников Росгвардии либо добровольно сходили с дежурства, либо подвергались атакам во время выездов. В общем, по всему судя, картина была более чем печальной. Внедорожник подъехал по практически пустой дороге к нужному повороту и свернул во двор. Дмитрий вырулил к подъезду родителей и припарковался возле серебристо-серого микроавтобуса «Фольксваген Мультивэн» с затонированными вглухую окнами, передом к дому и задом к детской площадке, чтобы в случае чего можно было выбраться из двора максимально быстро. Заглушив двигатель, Вознесенский убрал сумку с ноутбуком назад, спрятав её на полу под пассажирским сиденьем, и огляделся. Во дворе людей не наблюдалось. Посмотрев на окна дома и выяснив, что на него никто не смотрит, Дмитрий вышел из автомобиля и закрыл дверь. Он не стал брать ноутбук с собой, потому как сперва хотел убедиться, что подъезд чист, потому как если бы в нём кто-то был – убежать с сумкой на боку было бы крайне проблематично. Осторожно прошёл к подъезду, озираясь по сторонам и не убирая ключи от машины в карман – в случае чего можно было бы прыгнуть в салон и дать по газам – Дмитрий набрал давно выученный наизусть код домофона и вошёл внутрь. Быстро поднявшись на нужный этаж, Вознесенский учуял на лестничной клетке запах «травы», неодобрительно цокнул языком, решив что кто-то на этаже употребляет, миновал небольшой предбанник, не огороженный дверью, и нажал на кнопку звонка. Через несколько секунд дверь открылась. Вознесенский, увидев часть силуэта человека, открывавшего дверь и отходившего вместе с ней в сторону, решил что это его отец, не сразу однако сообразив, что в коридоре темно и именно из этой квартиры пахнет марихуаной, и шагнул внутрь, через долю секунды получив тяжёлый удар в лицо от неизвестного, стоявшего справа от входа. Дверь захлопнулась, и на Дмитрия обрушился град ударов. От осознания, что в квартире родителей находятся как минимум трое незнакомых людей с крайне недобрыми намерениями, стало страшно, холодок пробежал по спине, подкосились ноги, однако страх быстро сменился подъёмом из-за выброса лошадиной доли адреналина и Вознесенский попробовал дать отпор. Получилось плохо – против троих противников в закрытом помещении с непривыкшими к темноте глазами эффективно драться не удалось, и единственное, что смог сделать Дмитрий – это прикрыть руками голову, принимая на всё тело и руки град тяжёлых ударов. Кто-то болезненно пихнул ногой в бок, Вознесенский попробовал отскочить из коридора в комнату, ему это даже удалось, но в последний момент он споткнулся о лежащее на полу тело и рухнул на пол, в самую последнюю секунду приметив лежащий под сервантом кухонный нож с длинным лезвием. После чего тут же обмяк, получив удар берцем по лицу. Теряя сознание, Вознесенский увидел, что лежащим на полу телом была его убитая мать, а рядом с ней, в луже крови, лежал и отец. Дмитрия охватил леденящий ужас за миг до того, как он провалился в небытие. Очнулся Вознесенский от того, что на него вылили холодную воду из чайника. Голова ужасно болела, нос был разбит, но кровь успела застыть на лице. Саднило скулу и висок – по всей видимости, кто-то нанёс удар вскользь, ободрав кожу. Руки были стянуты за спиной какой-то то ли проволокой, то ли хомутом. Немного поводив пальцами по импровизированным наручникам, Дмитрий понял, что это пластиковый хомут для проводов. Повернув голову, он увидел тела своих родителей. Накатила липкая и тягучая волна ужаса, боли и отчаяния, из глаз брызнули слёзы. Вознесенский ещё не до конца осознал тяжесть утраты, но что он понял однозначно, так это то, что в этом мире из близких остались только дядя и тётя, находившиеся сейчас за сотни километров отсюда. Волна боли и гнева захлестнула его, и Дмитрий едва не завыл, шумно выдыхая и пытаясь справиться со стрессом. Сердце бешено колотилось и кололо, от напряжения подскочило давление и лицо налилось кровью, дышать было трудно. Спустя минуту боль и страх начали постепенно отступать, освобождая место ярости, ненависти и жажде мести. Больше всего на свете он боялся, что преступление против его семьи окажется безнаказанным и во что бы то ни стало хотел отомстить. Как – пока не знал, но очень надеялся, что Бог, если он есть, услышит его просьбу – дать возможность расквитаться за смерть близких. Идея пришла в голову практически сразу… Один из незваных гостей что-то писал в телефоне, стоя возле двери в комнату, ещё двое находились в этот момент на кухне и что-то обсуждали. Тот, который стоял неподалёку – крупный армянин, поливший Дмитрия из чайника – отвлёкся от телефона и позвал своих подельников, сообщив им, что пациент наконец пришёл в себя и может разговаривать. Из кухни вышли двое – один явно деревенщина с Украины, другой – высокий, немолодой мужчина со следами алкогольных запоев на лице. Все трое подошли к лежавшему на полу Вознесенскому, и белобрысый парёнек со злым лицом заядлого наркомана на всякий случай ударил лежавшего берцем в живот. Не слишком сильно, но достаточно ощутимо. – Ну что, сука, очухался? – задал вопрос белобрысый, по говору которого Дмитрий утвердился во мнении, что имеет дело с выходцем с западной Украины, – где ноутбук? Сам говори, чтобы я на тебя время не тратил. Всё равно расколю, можешь быть уверен. Двое других молчали, глядя на лежавшее тело. Вознесенский понял, что белобрысый был в этой троице главным. – У меня ноутбук. Но только не с собой, – Дмитрий сплюнул вязкую слюну с привкусом крови на ковёр рядом с собой. – И? Где он? Я теряю терпение, – зло прошипел украинец, взяв Вознесенского руками за подбородок, – хочешь жить – говори быстрее. – В машине внизу. Серый «Шевроле» у подъезда. В салоне найдёшь. Ключи в кармане. Белобрысый запустил руку в карман куртки, нащупал там связку ключей от «Тахо», затем ткнул обрезом двустволки пленнику в лицо: – Если соврал – мозги вышибу, понял? – Не соврал. Там сумка лежит. Найдёшь. Украинец отдал обрез своему подельнику с пропитым лицом, велев охранять пленника, а сам быстро выскочил за дверь. *** Цуцуряк вышел на лестницу, убедившись, что никого нет ни этажом выше, ни внизу, а затем пробежал вниз несколько пролётов и оказался на улице. Выйдя из подъезда, он нажал на кнопку отпирания дверей на пульте сигнализации и стоявший у подъезда серый «Шевроле Тахо» приветливо поморгал габаритными огнями. Дмитро подошёл к внедорожнику, прыгнул на водительское сиденье, цокнул языком от удовлетворения – машина ему очень понравилась. Повертелся за рулём, поёрзал на мягких и удобных креслах, и решил, что эту машину он заберёт себе. Сейчас, в условиях беззакония и фактически отсутствия полиции, брать можно было что угодно, что больше приглянулось – машины, девки, любые предметы роскоши. Цуцуряк всегда хотел себе большую статусную тачку, чтобы рассекать на ней по ночному городу в дорогой одежде и с пистолетом за пазухой. Деревенский паренёк именно так представлял себе понятие «крутость» в огромном мегаполисе. Сейчас, правда, жизнь внесла определённые коррективы в привычный ход вещей, и понтоваться перед знакомыми и незнакомыми уже не представлялось возможным, но тем не менее покататься на комфортном внедорожнике пока ещё было можно. Больше, конечно, хотелось «гелик» – чтобы пацаны оценили, чисто бандитская машина, но что есть, то есть. «Придётся взять это, а там может и чем покруче удастся разжиться», – думал он. Посидев пару минут за рулём, Цуцуряк пошарил по бардачкам в надежде найти ещё что-нибудь ценное, но в них обнаружил всякую ненужную мелочь – страховку, влажные салфетки, леденцы, бутылку воды и прочую ерунду, не вызывающую никакого интереса. Как выяснилось, стволом лох не успел разжиться. И дорогого ничего в салоне не было. «Ну да ладно», – думал Дмитро, – «не за тем пришёл, сначала работа, потом тачилу заберу». Пошарив по салону, он сперва не увидел сумки с ноутбуком. Заглянул в багажник, тоже ничего ценного не обнаружил. «Обманул, паскуда… ну, держись», – зло подумал он, представляя, как выбивает зубы «клиенту». Но потом пошарил под сиденьем и нащупал искомую сумку. Удовлетворённый результатом, он расстегнул молнию и убедился, что внутри лежит сам ноутбук и ещё несколько блокнотов. Как велел ему Алекс, Дмитро положил в сумку специальный GPS-маячок, зарыв его поглубже во внутренний карман под кучей разного хлама. Шилд всегда просчитывал всё до мелочей и был зачастую излишне дотошен до паранойи, но наёмника это не касалось – он просто выполнял поставленную задачу. Цуцуряк повесил сумку на плечо и вылез из салона. Поставив уже свой автомобиль на сигнализацию, он убрал ключи в карман, и вполне довольный побрёл к подъезду. Подходя к двери, Дмитро услышал глухой звук выстрела, затем ещё один, предположительно из квартиры, где находились его подельники. Он предположил, что либо Сучков, либо Арутюнян пристрелили клиента, и в другой раз бы разозлился из-за глупости коллег, потому как ноутбука в машине могло и не оказаться, но сейчас просто усмехнулся, подумав, что теперь руки марать не придётся, и вошёл в дверь… *** Когда белобрысый покинул квартиру, Вознесенский подумал, что его скорее всего не оставят в живых. Сейчас настало время беспредела, а он видел лица тех, кто совершил двойное убийство. Бесполезно обращаться в полицию – да и попробуй до неё дозвониться для начала – и скорее всего, отморозки не захотят плодить «хвосты» и точно так же зарежут его, как зарезали родителей. От этой мысли становилось очень страшно и дурно. Поэтому, вариантов не было – либо сейчас, либо никогда. Армянин ходил по комнате взад-вперёд, а «пропитой», как окрестил его Вознесенский, ушёл на кухню по каким-то своим делам. Дмитрий постарался максимально незаметно, не привлекая внимания, сдвинуться назад к серванту. Изловчившись, он зацепил пальцами лежавший под ним кухонный нож, по всей видимости – выроненный матушкой или отцом – и подтянул его к себе. Разрезать пластиковый хомут оказалось несложно – пара неловких движений скованными руками, и пластик лопнул. Теперь оставалось как-то отвлечь армянина, и у Дмитрия созрел план. – Эй, друг, давай договоримся, – обратился Вознесенский к армянину. Тот посмотрел на него, но никак не отреагировал. Тогда Дмитрий перешёл к делу: