«Хаммер» подъехал к дому со стороны улицы и завернул во двор. – Всем приготовиться, на всякий случай, – сообщил Алекс в рацию идущей позади машине со второй группой на борту. Взял в руки пистолет-пулемёт, сел поближе к правой двери, чтобы при необходимости быстрого реагирования из машины выскочить прямо к дверям подъезда. Дмитро проехал между двумя домами и начал заворачивать направо, как вдруг навстречу выскочил серый «Тахо». Цуцуряк от неожиданности резко дёрнул руль, уходя от столкновения, водитель «Шевроле» сделал то же самое. – Это он! Перекрывай, перекрывай! – Крикнул Алекс, но время было упущено: «Хаммер» уже не успевал вырулить назад, чтобы запереть «Тахо» в узком прогоне. Когда серый внедорожник поравнялся с автомобилем, в котором сидел Шилд со своими бойцами, раздалась автоматная очередь. Пули ударили в переднюю часть «Хаммера», пробив капот и крыло, несколько пуль попали в лобовое стекло, обсыпав сидящих в машине пассажиров осколками, затем автомат стрелка прочертил строчку по диагонали вдоль борта машины. Раздался хлопок, и «Хаммер» резко осел на левый бок. По всей видимости, лопнуло заднее колесо от попадания пули. В салоне раздалась громкая ругань, запахло чем-то палёным. Алекс обладал отличной реакцией, и в первую же секунду успел рухнуть на пол между водительскими креслами и задним диваном. Несколько пуль, пробив корпус автомобиля, пролетели в нескольких сантиметрах над лежащим телом. Замешкайся на секунду – и всё, либо труп, либо тяжело ранен, что в текущих реалиях практически эквивалентно по смыслу. После первой очереди раздалась вторая, но уже стреляли не по «Хаммеру», а по машине сопровождения. Затем стрельба стихла. Алекс поднялся, опасливо озираясь, но серого «Шевроле» уже не было. Вознесенский – а это был именно он, здесь Шилд не сомневался – сумел сбежать. –Все живы? – спросил Анатолий, поднимаясь с переднего кресла и отряхиваясь от стёкол. – Жив. Чуть не убил, падла, – ответил Дмитро, разглядывая две дырки от автоматных пуль в боковой части сиденья, на котором он сидел во время стрельбы. – Да, нормально, – подтвердил Шилд, – что с машиной? – Сейчас посмотрим. Но капот прострелил, – ответил Дмитро. Тяжело выбравшись из салона, он обошёл автомобиль и жестом показал, что всё плохо. Алекс тоже вылез из салона вместе с Анатолием. Боков пошёл рассматривать машину, а Шилд прошёл несколько метров до автомобиля сопровождения. Чёрный «Ленд Крузер» стоял неподалёку. Лобовое было прострелено в нескольких местах, ещё несколько пулевых отверстий обнаружились в дверях по левому боку. Но в остальном автомобиль был цел и пригоден к дальнейшему использованию. – Что у вас, все целы? – спросил Алекс, подходя. Из задней двери вылез один за наёмников, а двое сидевших спереди даже не шелохнулись. Заглянув в открытое окно с водительской стороны, Шилд увидел, что водитель сидит, откинувшись на спинку сиденья, а в голове у него зияет дыра от автоматной пули. Подголовник прострелен насквозь и так же выворочен наизнанку, а по сиденью и одежде убитого стекает кровь. Смерть наступила мгновенно, водитель даже ничего сделать не успел. Передний пассажир, напротив, среагировал мгновенно, как только началась стрельба – об этом свидетельствовала его поза. Наёмник нырнул в пространство между панелью и передним сиденьем, однако его это не спасло – очередь, которая прошла через водительскую дверь, также его зацепила. В тело попали сбоку две пули – одна в плечо, вторая в шею. Бронежилет не помог. Труп так и остался в согнутой позе, уткнувшись лицом в обшивку двери. – Мда… – заключил Алекс, – ещё двоих потерял. Ну, паскуда, не жить тебе, – зло сказал он себе под нос, мысленно обращаясь к Вознесенскому. – Командир, прости, не успели даже дёрнуться, – стал оправдываться третий боец, выживший во время обстрела, но Шилд жестом остановил его. – Мы тоже не успели. Всё нормально. Давайте найдём нашу первую группу, узнаем подробности и решим, что делать дальше. Дмитро, что с машиной? – «Хаммер» дальше не поедет, – ответил Цуцуряк, – двигатель повреждён. «Крузак» покоцаный, но салон, сами видите, кровью залит, и пацаны вон… короче, нужен другой транспорт. Четверо бойцов, взяв с собой оружие, быстрым шагом преодолели тонкую кишку между домами и вошли во двор. Перед подъездом стоял чёрный «Кадиллак» с заведённым двигателем, принадлежащий наёмникам, а возле машины лежали два тела. Судя по разбросанным на асфальте гильзам, битому стеклу, кровавым пятнам, а также пулевым отверстиям в стене дома и припаркованных машинах, перестрелка была нешуточная. Пройдя в сторону микроавтобуса с открытыми дверьми, стоящего неподалёку, бойцы увидели ещё одного своего соратника, лежащего между припаркованными автомобилями без нижней части ноги и половины головы. А у микроавтобуса обнаружили ещё три тела в одинаковой форме. – Командир, оружие пропало у четверых, – заявил Анатолий, – у наших двоих, из «Кадиллака», оружие при себе. – Да просто забрать не успел этот сучёныш, только и всего, – зло ответил Алекс, – а этих обобрал. Они явно за него вступились, наши парни попали в засаду, хотя покрошили нападавших на славу. «Вознесенский что, один в живых остался? Или у него были сообщники? Тогда, по идее, они бы своих не бросили», – думал он, глядя на мёртвые тела возле «Мерседеса». Алекс обошёл микроавтобус, заглянул в салон. Ничего. Осмотрел тела убитых. Подошёл к лежащему неподалёку чернявому мужчине с простреленной головой. – Так, ты кто вообще? – Задал вопрос Шилд и начал обыскивать карманы убитого. Быстро нашёл «корочку» какого-то ведомства, раскрыл её. «Иван Козловский, служба внешней разведки, старший лейтенант. Город Москва. Номер… Ну понятно», – подытожил Алекс и бросил «ксиву» на асфальт, – «внешняя разведка, значит… а вам-то что здесь надо? Или наш товарищ не так прост, как кажется? Очень интересно. И тревожно как-то. С СВР… вообще со спецслужбами не хотелось бы пересекаться. Это некоторым образом затрудняет дело. Ну да ладно, подумаем». Шилд повернулся к своим бойцам, державшим периметр на случай нападения заражённых или появления непрошеных гостей. – Бойцы, едем вчетвером на одной машине. Забирайте «Кадиллак», а те бросьте здесь. Оружие, экипировку, личные вещи – всё перегрузить. Дополнительное топливо не забываем, канистры в багажник. Шустрее, – отдал распоряжение он, и наёмники забегали. «Тойоту» Алекс тоже решил не брать. Мало того, что раскурочена половина лобового и дырки в борту – что уже привлекает внимание, так и людей осталось четверо из шести, уже нет смысла возиться с повреждённым автомобилем. Придётся отзывать в сопровождение ещё группу, или даже две. – Командир, он движется в сторону МКАДа на юго-восток, – сообщил Анатолий. – Хорошо, свяжись с ребятами, мне нужны три группы со мной, остальные пусть подтягиваются в ту часть города и будут на связи. Сегодня нужно найти этого урода. 29 апреля. Щёлково, Московская область. Валерий Николаев. Машины с бойцами легко проскочили «бутылочное горлышко» на выезде из Москвы на Щёлковское шоссе, не встретив никого на пути, кроме нескольких разбитых и брошенных гражданских автомобилей уже за МКАДом, и встали на узкую двухполосную дорогу, ведущую прочь от города. Обе линии домов, прилегающие к дороге слева и справа, казались полностью брошенными. По крайней мере, за несколько километров тянущегося вдоль проезжей части жилого сектора не удалось найти каких-либо признаков жизни и присутствия людей. Что, впрочем, никого не удивило, потому как во время массового исхода и гибели города первым делом были бы разграблены или уничтожены как раз те поселения, что располагаются в непосредственной близости от магистралей. Настало такое время, когда людей убивают за канистру бензина или лишнюю банку тушёнки. И те, кто сорвался с цепи, больше не ограничиваемый законом и наказанием, и те, кто отчаянно пытается выжить и спасти своих детей, способны на многое в условиях, когда всё дозволено. Вопрос лишь в тормозах в голове: кто-то готов убивать сразу, а кто-то будет просто грабить. Но то, что проходящие потоки спасающихся людей, зачастую оказавшихся на улице без достаточных ресурсов для выживания, обратят внимание именно на близлежащие к маршрутам поселения, сомнений не было. Через пару километров группа въехала в жилой микрорайон, состоящий вперемешку как из частных домов, так и из многоэтажек. Здесь уже были видны следы боя и беспорядков: два десятка домов сожжены дотла, на их месте – обугленные развалины и остатки стен. А чуть поодаль – несколько многоэтажек, в которых также произошли пожары. Поскольку тушить огонь было некому, квартиры выгорали целыми блоками, по несколько этажей. Во дворах бойцы заметили, в общей сложности, под полсотни заражённых, но останавливаться или привлекать внимание выстрелами не стали, просто проехав мимо. На перекрёстке свернули в сторону Медвежьих Озёр, оставив позади брошенный временный блокпост, на котором стоял БТР с открытыми люками и две машины ДПС. Проезжая мимо, сотрудники СВР заметили около двух десятков тел, лежащих в канаве возле дороги с пулевыми ранениями, а асфальт возле блокпоста был засыпан стреляными гильзами. Почему военные и Росгвардия бросили транспорт и исчезли – оставалось загадкой. Дальше была опять жилая полоса, ещё немалое количество машин возле дорог, попадался расстрелянный возле леса транспорт – видимо, бандиты нападали на мирных граждан. Потом опять пожары, дома-призраки… Настолько быстро стал привычным новый пейзаж, настолько повсеместно встречающимся, что то, что ещё вчера казалось каким-то глупым сюром, сегодня прочно вошло в картину мировосприятия. И это ужасало, потому как не было нормой, но сознанием уже стало восприниматься именно так. Самым главным в новой реальности было не переживать чужие горести и беды через своё сознание. В такой ситуации при высокой эмпатии можно было лишиться рассудка или впасть в тяжелейшую депрессию. Поэтому единственным способом как-то пережить стресс было состояние наблюдателя и внутренний пофигизм – как лучшая защита хрупкой человеческой психики. На что и пытался настроиться Валерий, взирая на окружающие пейзажи и натюрморты через боковое стекло своего автомобиля. Микроавтобус и «Тигр» подъехали к металлическим воротам на въезде в воинскую часть. Людей видно не было, всю технику также спрятали внутрь – видимо, чтобы не провоцировать инфицированных агрессивных сограждан на атаки. Да и потом, современные воинские части – не крепости с высокими стенами, а пущенная поверху «егоза» не остановит тех, кто не чувствует боли и повреждений. «Трудные времена настали, м-да…» – заключил Валерий, осматривая запертые наглухо ворота, на которых краской из баллончика было написано: «Сигналить строго запрещено!». Через минуту серая дверь на КПП открылась и на улицу, озираясь по сторонам, вышел боец с автоматом. Подошёл к стоявшему ближе к въезду микроавтобусу, осмотрел салон через открытое водительское окно. Типично русское, рязанское веснушчатое лицо паренька лет двадцати. Простое, глуповатое, даже немного рассеянное. – День добрый, вам кого? – спросил боец. – Подполковник Николаев, от Кузьмина. Вас должны были предупредить, – отвел водитель. – Понял. Ждите пока здесь. Двигатели глушите. Не шумим, – и ушёл в здание КПП. Спустя ещё несколько минут ворота открылись, и оба автомобиля въехали внутрь. Прямо на газоне возле въезда, слева и справа от дороги, стояли два БТР-80 с направленными на вход стволами крупнокалиберных пулемётов. Достаточная мера, чтобы разложить на части любую толпу или транспорт непрошеных гостей, если те попробуют прорваться внутрь. Как только обе машины проехали на территорию, ворота за ними тотчас закрылись, а к головной машине подбежал ещё один боец и сообщил, куда ехать. Возле здания штаба гостей уже ждали. Несколько офицеров что-то обсуждали между собой возле входа. На площадке для транспорта стояли, помимо армейской техники, еще несколько автомобилей с надписью «ФСО» на капоте, а также пара микроавтобусов без опознавательных знаков, но утыканных антеннами. – Вся тусовка в сборе. Ещё и ФСБшники пожаловали, – сообщил водитель. Валерий кивнул. – Да. Паркуйся вон туда и ждите. Можете пока отдохнуть, полагаю – это как минимум часа на два, не меньше. Николаев вышел из микроавтобуса, прошёл ко входу в здание. – Господа офицеры, – поприветствовал он кивком собравшихся, – подполковник Николаев, служба внешней разведки. Выступаю координатором… и наблюдателем от конторы в то же время. Офицеры поздоровались, представились, затем стоявший рядом майор, мордатый и суровый мужичок, примерно ровесник Валерия или чуть младше, но выглядевший лет на десять старше – похоже, из-за регулярных алкогольных возлияний – спросил, не накормить ли прибывших бойцов. Николаев согласился, сказав, что и сам не прочь подкрепиться после дороги. На что майор кивнул и пообещал всё устроить. Потом офицеры пошли в здание, поднялись на второй этаж, и оказались в большом зале с длинным столом, на котором уже были расставлены тарелки и приборы. Видимо, вопросы предполагалось решать в максимально неформальной обстановке, для более плотного знакомства и установления дружеских связей между сотрудниками ведомств. В зале уже присутствовал полковник и ещё несколько офицеров поменьше рангом. Встреча-совещание началась сразу после того как все расселись по местам. Выступил командир части с приветственной речью, после было обсуждение текущей ситуации вообще и способов из неё вырулить. Не обошлось, соответственно времени, и без печальных новостей, а конкретно – у многих служивших здесь солдат из регионов либо погибли родные и близкие, либо перестали выходить на связь. В последнем случае, большинство военнослужащих из числа тех, кто физически мог добраться домой, уехали. Командование не стало препятствовать, даже выделило оружие, паёк и автомобили – группам, конечно, не на всех – из избыточных армейских запасов. Говорили достаточно долго, вводная часть и обмен новостями затянулись почти на три часа в совокупности. Подполковник Николаев ёрзал на стуле, прекрасно понимая, что у него есть ещё куча неразрешённых задач на ближайшие дни, и время крайне дорого. И к тому же он опасался разминуться с Вознесенским, встречу с которым уже запланировал, но судя по всему – попасть не успевает. Тем не менее, наладить взаимодействие с воинскими частями, в том числе со связистами – и в первую очередь с ними – было также крайне важно, и поэтому Валерий терпеливо ждал. Связисты совместно с ФСОшниками договорились о создании координационного штаба, выработали план по развёртыванию мобильных станций связи в Москве и ближайшем Подмосковье, определили сроки, обсудили техническую составляющую проекта. После командир части предложил всем пообедать, а заодно в располагающей к беседам обстановке пообщаться для «укрепления дружбы и межведомственного взаимодействия в столь непростое время». В самый разгар переговоров, когда служивые, казалось, уже забыли зачем вообще собирались, в зал без стука вбежал молодой лейтенант, державший в руках распечатку. Судя по виду, он был не на шутку взволнован. Подбежал к полковнику, сидевшему во главе стола, что-то шепнул ему на ухо, затем так же быстро удалился. Полковник быстро пробежал глазами по отчёту, затем встал и попросил внимания. – Товарищи офицеры, срочное донесение. Только что стало известно, что сегодня утром 4-я танковая дивизия вступила в бой с военнослужащими 95-й дивизии войск национальной гвардии за нефтеперерабатывающий завод в Капотне. В результате боя 4-я танковая выбила внутренние войска с территории. Спустя примерно полтора часа был нанесён удар залповыми системами «Град» по расположению 95-й дивизии. Добивали тяжёлыми миномётными системами. Предполагаем, что счёт погибших идёт на сотни с обеих сторон. По залу пробежал гул, переросший в громкие споры. Николаев от досады ударил кулаком по столу и выругался. Не то чтобы он не ожидал подобного поворота событий – грызня за ресурсы, особенно такие как топливо, медикаменты и еда, просто обязана была начаться. Но не думал, что так быстро. Хотя, кто смел – тот и съел. Особенно, когда в руках огромные военные ресурсы в виде техники, стрелкового вооружения, артиллерии, складов с различными полезными по нынешним временам вещами. Впрочем, подполковник Николаев был зол даже не из-за этого. Столкновение военных на НПЗ вносило серьёзные коррективы в его планы… 29 апреля. Аэропорт Жуковский, Московская область. Дмитрий Вознесенский. Выехав из двора на улицу, Вознесенский дал газу и быстро пролетел через несколько перекрёстков, затем свернул на узкую улочку вдоль парка, попетляв перед этим по району, чтобы оторваться от возможного хвоста. Автоматный магазин был разряжен на две трети, и Дмитрий не сомневался, что кого-то да зацепил с близкой дистанции. А ещё, как он увидел, первую машину в паре удалось серьёзно повредить выстрелами в двигатель, так что преследователям как минимум несколько минут должно быть не до него. По крайней мере, Вознесенский очень на это надеялся. А за несколько минут по пустым дорогам можно уйти достаточно далеко, потому как машину не задержит ни пробка, ни красный свет светофора. Рация постоянно молчала. Либо вышел из зоны связи, либо наёмники сейчас решали насущные вопросы на месте, не переговариваясь между собой. Но в любом случае, это успокаивало, пусть и временно. А то последние деньки выдались очень нервными. Подъезжая к станции метро, Дмитрий заметил возле торговых центров, плотно опоясавших площадь возле входа в подземку, десятки людей. Он даже был уверен, что количество горожан приближалось к сотне. Толпа переминалась с ноги на ногу возле дверей и лестниц – видимо, местные жители района, привыкшие ежедневно ходить одними и теми же маршрутами, пришли сюда, ведомые остатками памяти в больных мозгах. Все как один, разумеется, были инфицированными. Услышав звук двигателя, толпа моментально повернулась в сторону автомобиля и среагировала на появление непрошеного гостя неистовыми криками, гулом, рыком, а затем бросилась в сторону оцепеневшего от ужаса Вознесенского, который даже остановился, вцепившись побелевшими пальцами в руль. Десятки людей выскочили на дорогу, и Дмитрий моментально понял, что прорваться в лоб не получится. И лишний раз поблагодарил судьбу за то, что столкнулся с этой огромной толпой не пешим. Даже будь у него пулемёт с кучей лент, отбиться от сотни заражённых, очень быстрых и абсолютно нечувствительных к боли и повреждениям, было бы невозможно. Вознесенский перебросил «кочергу» переключателя коробки передач на руле и рванул с места задним ходом до следующего перекрёстка. Тыкаться туда-сюда, разворачиваясь на дороге, он не стал – толпа приближалась стремительно, можно было не успеть. Внедорожник выскочил на перекрёсток, резко повернул в сторону, затем рванул вперёд, уходя от бегущей толпы. Уехать далеко не удалось: наперерез машине, крича и размахивая руками, бежали мужчина, женщина и подросток. Ещё одного ребёнка, годовалого на вид, нёс на руках мужчина. По всей видимости, семья где-то пряталась неподалёку, боясь высунуться из-за большого количества заражённых на улице, а сейчас решила рискнуть и попросить помощи у проезжавшего мимо человека. Дмитрий понимал, что если он не остановится – погибнут все четверо. Видимо, понимали это и бегущие люди, и очень страшно рисковали, потому как в такое время останавливаться и подбирать кого-то стал бы далеко не каждый. Но, по всей вероятности, положение этих людей было настолько плачевным, что другого выхода просто не оставалось. «Тахо» съехал с проезжей части, бодро перепрыгнул бордюр и выехал на газон, моментально сократив расстояние до бегущих. Щелкнул центральный замок. Запыхавшиеся и испуганные люди, рванув на себя двери, вмиг очутились в салоне. Дмитрий нажал на педаль газа и внедорожник через секунду снова оказался на дороге, оставляя позади толпу бешеных, жаждавших крови. – Спасибо вам, спасибо! Вы нас спасли! – Радостно затараторила женщина, затем зарыдала от перенесённого ужаса, не справившись с эмоциями, и уткнулась мужу в плечо. Родителям детей на вид было лет тридцать пять. Типичная московская семья – аккуратно одеты, умные и интеллигентные лица. Ждать опасности явно не следовало, поэтому Вознесенский наконец расслабился. Открыл бардачок, вынул оттуда пол-литровую бутылку минеральной воды и протянул спутникам, усевшимся на заднем сидении. – Спасибо, дружище. Если бы не ты… – облегчённо, но не слишком радостно поблагодарил мужчина, – только нам нечем тебя отблагодарить, ты уж извини. В чём были, так считай и убежали. Последние двое суток вообще прятались в ларьке. Хорошо, что продуктовом, а не газетном – ребёнок хоть не орал, иначе хана была бы. – Да не за что, – махнул рукой Дмитрий, – сейчас нужно помогать друг другу. То, что сейчас происходит – хуже любой войны. Как вы здесь очутились вообще? – Да мы с детьми к маме в гости ездили. Последнее время она себя чувствует… чувствовала плохо. Решили проведать. Ну, вот и проведали… – А на улице как оказались? Почему не в доме прятались? – Отец пытался продуктов раздобыть. Пошёл в местный магазин через дорогу, его уже вовсю растаскивали. Решил тоже, пока есть возможность, чем-то поживиться – иначе бы так всё и вынесли, до последней пачки соли. Ну, в магазине его крыса укусила, пока он там что-то искал. Тогда мы же не знали, что крысы тоже переносят… Пришёл домой, сутки нормально – видимо, потому что прокусила только кожу. Болезнь, похоже, медленнее распространяется, чем после проникающего глубокого укуса или попадания на слизистую. На вторые сутки температура, место укуса сильно воспалилось. Ушёл спать посреди дня, считай. А ночью… я мамин крик когда услышал, бросился на помощь. А отец ей горло перегрыз, когда я ворвался в комнату. Она лежала, кровью захлёбывалась, но там без вариантов – артерия была перебита. А отец на меня бросился. Тут никаких сомнений не оставалось, всё же успел в первые дни насмотреться. Я выскочил из комнаты, ручки двери стулом подпёр. Там дверь дерьмо, хлипкая. Но повезло, что открывалась внутрь комнаты. Папа… точнее, то, во что он превратился, бился всем телом, они видимо плохо соображают. В общем, ручку дёргать тоже не стал. Ну, мы как были – собрались, и бегом. Я боялся, что мать ещё встанет, хотя когда артерия перебита – это раз на раз случается, тоже обратил внимание. В итоге, мы оделись буквально на ходу, выбежали из квартиры. А на улице, во дворе уже, увидели ещё троих таких. Там метров сто было, наверное – но как они быстро бегают! Что мы успели – так это добежать до небольшого магазинчика на углу дома и спрятаться в нём. Дверь, к счастью, открыта была – нас это и спасло. Иначе не знаю, чем всё это могло бы закончиться… – Ну, а эти, которые за вами погнались, они отстали? – Да как бы не так… – мрачно ответил парень, – они с час ломились, наверное. Металл не пробили, конечно, но удары были такими, что я думал – палатку нашу на бок свернут. А потом на что-то отвлеклись и убежали. Мы так и просидели там два дня считай. В сортир в пакеты ходили, и ели всякое дерьмо, в основном… – А выйти раньше не получалось? – Да какой там. Рядом с метро толпы этих уродов ошиваются, и бежать некуда. Так и ждали, что мимо кто-то поедет. Менты, военные, или кто из гражданских. Хорошо, что вовремя тебя заметили. И что ты остановился. Спасибо. – М-да… хреново… – протянул Вознесенский, представив, что пришлось пережить этой семье, – а дальше куда? Есть варианты? – Нет никаких вариантов. У меня родителей уже нет. У жены – на связь не выходят, но там скорее всего без вариантов… – парень покосился на супругу, и она заплакала ещё сильнее. Вознесенский не стал спрашивать, чтобы лишний раз не давить на рану, – ну и ехать считай некуда, все москвичи, родни в регионах нет. – А машина есть? Хоть куда бы выбраться, подальше от больших городов. Наверняка же куча домов сейчас без хозяев стоит. – Машины тоже нет. Я всю жизнь либо на метро, либо работаю рядом с домом. Не нужна она в мегаполисе при таких раскладах. – Фиговые у тебя дела, брат. Встрял ты конкретно, – кивнул Дмитрий. – Да я уже и сам заметил, не поверишь, – согласился парень, – так что пока вообще не ясно. Не сожрали – и то дело. За детей волнуюсь больше всего. – Есть у меня идея одна. Я сегодня должен до Жуковского доехать. Там прямо на аэродроме разбит временный лагерь для… беженцев, назовём это так. Под охраной военных. Могу вас туда закинуть, они семью с детьми точно примут. А там по ходу разберётесь. Еду, охрану получите, дальше видно будет. – Маша, ты как? Поехали? – Обратился парень к своей жене, которая вроде бы начала успокаиваться. Женщина подняла на него заплаканные глаза и коротко кивнула. – Ну и славно, – облегчённо вздохнул парень, – так и сделаем. Коли едешь туда – вообще замечательно. Спасибо тебе ещё раз!