– Мне сейчас сложно, если честно… – ответила Наталья. Ей не хотелось ни с кем разговаривать. Хотелось уснуть, проснуться и забыть всё как страшный сон. – Сожалею, но мои временные ресурсы ограничены. Придётся поговорить сейчас, – ответил Федосеев, – но много времени это не отнимет. С Анастасией Андреевной тоже побеседую. При вас, разумеется. Поскольку она несовершеннолетняя. Итак, расскажите, пожалуйста, что произошло. Не упуская ни одной детали. 30 апреля. Москва. Дмитрий Вознесенский. Рация по-прежнему молчала. Похоже, те, кто искал Дмитрия, были ещё далеко. Рано утром, когда удалось в последний момент вырваться из временного лагеря для беженцев в подмосковном Жуковском, кто-то переговаривался между собой на установленном канале, и из обрывков разговора было ясно, что это бойцы из той группы, члены которой ранее напали на сотрудников СВР и пытались убить Дмитрия. Однако радиоперехват какой-то особо ценной информации не дал, потому как разговоры велись где-то на границе досягаемости радиостанции, и вычленить из помех и постоянно прерывающихся диалогов какие-то детали было практически невозможно. Что очень напрягало Вознесенского – это то, что неугомонный невидимый противник был где-то недалеко, причём явно не дремал. А означало это только одно: нужно постоянно быть начеку. А уж о том, чтобы просто расслабиться или хотя бы спокойно поспать, не было и речи. Единственное, чего Вознесенский совершенно не понимал – это как преследователь постоянно идёт по пятам, будто отслеживая его местоположение. Дмитрий выключил телефон даже несмотря на то, что мобильная связь пропала по всему городу. Он не был спецом в части радиоперехватов и пеленга сигнала, и допускал, что противник, возможно, как-то отслеживает сигнал по IMEI-коду или по сотам… но на всякий случай постарался перестраховаться и ставший уже бесполезным смартфон решил не использовать даже как инструмент в ряде сервисов. Тем не менее, кто-то постоянно висел на хвосте, и это очень нервировало. Утром удача улыбнулась: вместе с воинской колонной удалось дойти до заправки на МКАДе, находившейся под контролем военных. При въезде висела табличка, гласившая о том, что гражданские автомобили топливом не заправляются. Однако Вознесенский вовремя пристроился к воякам и, сославшись на дело государственной важности и назвав фамилии пары офицеров из лагеря в Жуковском, смог заправить полный бак под горловину девяносто пятым бензином, а заодно, пользуясь случаем, обменял у дежуривших на АЗС солдат две жестяные канистры по двадцать литров на четыре бутылки водки и бутылку коньяка. Канистры также удалось заправить бензином. Поэтому автомобиль уже имел запас хода километров на девятьсот. Достаточно для того, чтобы без опасений искатать Московскую область по личным нуждам. Ну а дальше, если повезёт, удастся разжиться ещё топливом. Или будет хоть какая-то определённость относительно развития событий. Дмитрий уже и сам не знал, чего хочет. Будь родители живы – цель была бы чёткой и ясной. А сейчас… непонятно, уезжать или оставаться. А если оставаться – то к кому примкнуть и что делать. Он уже ничего не планировал, просто выполнял важную задачу, тот самый долг, который он сам себе и создал. Чувствуя важность и будучи гиперответственным человеком, он не мог на всё плюнуть, спасая свою шкуру, и бежать. И в этом находил свою цель, и даже какое-то очень странное и логически не объяснимое облегчение – есть точка А, есть точка Б, есть препятствия между ними. И необходимость решить задачу. А убери сейчас это всё – останется вакуум, пустота, одиночество. Вознесенский чётко осознавал важность быть готовым к столкновению с подготовленными бойцами из группы преследователей, и соответственно иметь достаточное количество оружия и боеприпасов для неоднократных столкновений, если такие будут иметь место. Он не строил иллюзий относительно возможности вступить в открытый бой с превосходящими силами противника из числа обученных и хорошо экипированных бойцов, тут перспективы не были радужными. Но пользоваться фактором внезапности, защищаться, а не наступать, и при этом наносить болезненные уколы вполне можно было. При этом Дмитрий точно так же не понимал, куда ему сейчас двигаться, потому как все концы как-то неожиданно обрубились вместе с возникшим в лагере беженцев хаосом. А подробных инструкций – куда ехать и что делать – ему никто не давал. Поэтому единственным вариантом, который пришёл в голову как вполне имеющий право на существование, было съездить на рынок на северо-востоке Москвы, и попробовать купить информацию и так необходимое вооружение у осведомлённых людей, если таковые найдутся. Да и заодно провести разведку, послушать, что говорят и вообще понять, что происходит чуть дальше нарисованной в голове местечковой картины мира. Проезжая по спальному району на востоке Москвы, Дмитрий встретил идущую ему навстречу колонну военных, состоявшую из нескольких бронемашин и военных тентованных грузовиков. Специально замедлился, встал возле обочины, чтобы посмотреть и не мешать движению техники по узкой улице. На всякий случай дружелюбно помахал рукой едущим армейцам. Тем не менее, пулемётные стволы с бронетехники развернулись в его сторону, готовые открыть огонь и разобрать тяжёлый внедорожник вместе с водителем на лоскуты в считанные секунды. «Да уж, тревожные времена настали. Вроде надо заражённых бояться, а они в здоровых целятся…» – подумал Вознесенский. Когда колонна прошла, он обернулся вслед и увидел, что в тентованных грузовиках сидят гражданские – мужчины, женщины и дети. Дмитрия это очень порадовало: военные наконец-то начали активно чистить улицы и вывозить гражданское население. Колонна проехала до перекрёстка, и пошла не дальше, как ожидал Вознесенский, а свернула направо, в сторону центра. Это лишний раз говорило о том, что вояки катаются по району и собирают выживших гражданских, а не просто идут мимоходом в свои части на МКАДе. Скорее всего, думал Дмитрий, «коробочки» с грузовиками и внедорожниками сделают круг почёта по району, набьют в кузова кого можно, а дальше поедут в лагеря размещения беженцев, попутно отметив адреса, на которые нужно будет вернуться, чтобы забрать оставшихся бедолаг, запертых в своих квартирах без возможности уехать из города восвояси. Спустя некоторое время Дмитрий вырулил на улицу, с одной стороны огороженную пассажирской железной дорогой, а с другой – уставленную жилыми пяти- и девятиэтажками, и дал газу по прямой как стрела дороге. Подъезжая к очередному перекрёстку, Вознесенский заметил вдали аварию с участием скорой помощи и гражданского автомобиля, а чуть дальше слева – бегущих к светофору заражённых. Сначала Дмитрий решил не рисковать, просто развернувшись и уехав, потому как даже если заражённые не сумеют покусать человека, то они могут нанести серьёзный урон автомобилю. Но потом, присмотревшись, Вознесенский понял, что заражённые бегут к человеку, который, судя по неловким и медленным движениям, к тому же ещё был ранен. Разумеется, в такой ситуации бросать несчастного на верную смерть Дмитрий ни в коем случае бы не стал. Он вдавил педаль газа, двигатель отозвался рёвом, и внедорожник бросило вперёд, прижав тело водителя к пассажирскому сиденью. До мужчины оставалось совсем немного. Он как-то странно сидел или стоял на коленях, а к нему уже подползал заражённый с перебитыми ногами. Медлить было нельзя. Вознесенский, сильно рискуя повредить автомобиль, повёл его на заражённого. Оттормозился уже перед телом, наехав на ползущего и заблокированным в юзе колесом практически размазав ему грудную клетку по дороге. Раздался неприятный хруст, тело протащило по асфальту и внедорожник остановился, увязнув колесом в месиве из плоти и ломаных на куски рёбер. Дмитрий тут же достал АКС-74У и дал короткую очередь в подбегавшего к машине заражённого. Автомат тряхнуло в руках, повело вверх и вправо, пули прочертили в теле строчку снизу вверх, а последние две разворотили подбородок и переносицу. Заражённый упал на асфальт лицом вниз и затих. Следующего Дмитрий снял примерно так же, только прицелиться успел получше. Короткая очередь из пяти патронов, две пули попали в голову. Бегущая женщина упала на колени, замерла на секунду, и затем по инерции ткнулась лицом в асфальт. Затылок был раскрыт кровавым бутоном, из раны хлестала кровь, вымывая лоскуты разрушенного пулей мозга. Дмитрий дал от души ещё одну очередь, на этот раз длинную, по нескольким бегущим. Он уже не успевал прицелиться, и хотел хоть как-то замедлить нападавших. У него это получилось, но ненадолго. Останавливающего эффекта у лёгкой и быстрой пули калибра 5,45 миллиметров особо не было – такие пули шьют насквозь. Однако фору в несколько секунд получить удалось, когда один из бежавших впереди упал, получив удар в плечо, развернувший тело, и об него споткнулись ещё несколько заражённых. Дмитрий бросил быстрый взгляд на замершего в панике человека, находившегося справа от автомобиля, и крикнул: «В машину!», а затем продолжил стрельбу. Когда автомат щёлкнул, Дмитрий быстро перекинул магазин на новый, сделал несколько выстрелов по ближайшим заражённым, затем рванул с места. Автомат, чтобы не мешался, засунул в щель между дверью и водительским креслом, уперев срезом ствола в коврик под ногами. Класть оружие в ноги пассажиру или убирать назад не хотелось – неизвестно, чего было ждать от нового попутчика. Хотя по его виду, опасности тот не представлял. Довольно обрюзгший мужик слегка за сорок, рыхловат, довольно медлителен по ситуации, не в очень хорошей физической форме. Да и избит крепко. Очередной банкир или офисный клерк из числа каких-нибудь айтишников, как подумалось Вознесенскому. Куда-то бежал, не повезло, чуть не погиб. Картина абсолютно тривиальная для последней недели. Слава Богу, удалось оказаться в нужном месте в нужное время. А то в мире оказалось бы на одного человека меньше и на одного заражённого больше. Ни к чему. Дмитрий заметил, что у попутчика явно плохо обстоят дела с координацией, а судя по кровоподтёкам и ссадинам на голове, парня крепко по ней били. Или головой обо что-то. В общем, у бедолаги почти наверняка было сотрясение мозга. Вознесенский в очередной раз похвалил себя за предусмотрительность и протянул пассажиру сумку, сообщив, что внутри лежат лекарства. Затем представился. Мужчина закинул в рот таблетки обезболивающего, запил предложенной ему водой, и наконец смог облегчённо выдохнуть. Судя по всему, он был ещё на адреналине – руки заметно тряслись, лицо было пунцовым. «Похоже, что ещё и гипертонией страдает. Запустил ты себя, мужик», – подумал Дмитрий, периодически бросая косые взгляды на попутчика. Тот постепенно отдышался, протянул влажную от пота руку и сказал тихо: – Андрей Орлов. Спасибо, дружище. Спас ты меня сегодня. Не знаю только, чем тебе отплатить. Какие-то бандиты напали на мою семью. Всё забрали, избили. Очнулся – и на тебе. – Про отплатить – забудь. В одну беду все угодили. А семья твоя где? Живы, я надеюсь? – Вопрос был жестоким и бестактным по нынешним временам, потому как каждый или почти каждый кого-то из родных и близких потерял в катастрофе, но нужно было понимать – этот мужик вообще что планирует делать, где его высадить и не нужна ли помощь. – Семья… – на секунду задумался Андрей, – семья была жива, пока я не отключился. Как очухался – никого не увидел. Они бы меня сами не бросили… не могли бросить, это точно. Не знаю, где они и что с ними произошло. Я даже не знаю, сколько времени прошло. И что дальше делать и где их искать – тоже непонятно. – А что-то такое запомнил, может что в глаза бросилось? – Да. Однозначно то, что нападавшие не потащили бы за собой гражданских. А тем более, если бы они были ранены. То есть мои ушли сами. Вот только почему меня оставили… не могли же они меня бросить. Моя жена… дети… – Видно было, что Андрей пытается отогнать от себя единственную, кажущуюся наиболее логичной мысль, что его просто оставили умирать одного. И похоже, что ещё немного, и он впадёт в ступор или поддастся панике или жесточайшей депрессии. Впрочем, Вознесенский также не верил, что женщина с двумя детьми бросит отца семейства просто так, да ещё и в такое время. Скорее всего, дело было в чём-то другом. – А на вас где напали? – В аптеке. Прямо рядом с тем местом, где ты остановился. Если бы я лежал на улице – мы бы с тобой уже не говорили. – Ага, – задумался Дмитрий, – а что ещё в глаза бросилось? Вспомнишь? А-то меня одолевают кое-какие мысли, но проверить нужно. – Ну-у-у-у… – протянул Андрей, пытаясь вспомнить, что он видел, – аптека разграблена была, но скорее всего не ими. На улице… а, точно! Когда мы заходили, на асфальте перед входом не было такой горы стреляных гильз. А когда выходили – россыпь лежит. Похоже, пока я был в отключке, кто-то с кем-то перестреливался. И тел тех не было, у перекрёстка. Позже появились. – Ну, тогда понятно. Всё сходится. Я тоже на гильзы обратил внимание. И на тела на дороге. – Поделись, пожалуйста. Может, я хоть примерно пойму, где мне своих искать, – в голосе Орлова появилась надежда. – Я видел там крупные гильзы, они прямо в глаза бросаются. Очень похожи на 14,5 миллиметровый крупнокалиберный пулемёт, который ставится обычно на бронетехнику. Если ранее тел на дороге не было и гильз тоже, то ты абсолютно прав – шёл бой. И семью твою забрали, скорее всего, именно те, кто отстреливался от толпы заражённых. Тебя не взяли скорее всего потому, что сочли мёртвым. Может, места в машине не было, может ещё что. – Кто это был, как думаешь? Есть догадки? – Да, – кивнул Дмитрий, – причём не то чтобы догадки, а на девяносто пять процентов я уверен. Крупнокалиберные пулемёты есть только у военных. У полиции, или тем более у гражданских лиц, их нет и быть не может. Скорее всего, это эвакуационные группы были. – Да? А куда военные их могли повезти? Я слышал про центры содержания беженцев, но вроде бы они ни за кем не ездят сами. – Да уж… я тоже слышал. Не поверишь – сегодня ночью ночевал в таком, – мрачно ответил Вознесенский, – только утром там вспышка бешенства началась, и лагерь накрыли артиллерией. А твои вояки, возможно, какие-то рейды в город устраивали, а на обратном пути гражданских вывозили. Скорее всего, всё было именно так. – Вспышка в лагере, говоришь? – Задумался Андрей, – это очень плохо. Это говорит в первую очередь о том, что такая же вспышка может быть в любом другом лагере, в том числе в том, где будут мои родные. – Ну, если их в лагерь повезли, а не в воинскую часть, например. – Дима, – начал Андрей. Вознесенский посмотрел на него, и увидел перед собой глаза, молящие о помощи и полные тоски и страха. – Помоги мне, прошу тебя. Я толком даже убежать не могу, случись что. Оружия нет, машины нет. Я же считай труп. Помоги, прошу. Двое детей и жена… понимаешь? У тебя есть жена и дети? – Нет жены и детей у меня, – ответил Дмитрий, понимая, к чему Андрей клонит. – А родители? Что бы ты делал, окажись в такой ситуации? – Убили моих родителей, понял? Ублюдки и выродки. Люди, не заражённые. Просто взяли и убили, – разозлился Вознесенский. Андрей замолчал. Он понимал, что разговор зашёл в тупик. Равно как чётко понимал то, что новый попутчик может его высадить из машины в любом удобном для него месте, и совершенно не обязан помогать, и тем более рисковать жизнью ради незнакомого человека. Но что делать – совершенно не знал. – Ты меня просишь о помощи, – продолжил Дмитрий после паузы. Голос его стал более тихим и спокойным, – но я не знаю, как помочь тебе. Потаскать тебя по временным центрам содержания, полицейским участкам, военным базам – словом, тем местам, где ещё окопались люди – я мог бы. Но есть одно «но». У меня на хвосте сидит группа людей, которые за мной охотятся. Причём едут конкретно убивать. Я не знаю, почему и зачем, да и не спрашивай. Но они мастерски выслеживают моё местоположение, они вооружены, причём очень неплохо. И их явно немало. Попадёшь ведь в мясорубку, как пить дать. И погибнешь бесславно где-нибудь в подворотне. Мне одному легче и проще будет, и тебя заодно не подставлю. Как тебе такой расклад? Повисла пауза. Андрей думал и молчал. По всему выходило, что ситуация для него развивалась наиболее неблагоприятным образом. Везение – если то, что произошло сегодня можно назвать везением – заключалось в том, что он ещё жив. Но что делать дальше, особенно в его нынешнем состоянии, с его подготовкой, отсутствием оружия, еды, воды, автомобиля – было решительно непонятно. Спустя пару минут он, наконец, решился: – Если есть такая возможность – я бы хотел сесть тебе на хвост. Рискнуть. Понимаю, что от меня толку мало, но постараюсь не мешать тебе. Где смогу – помогу. У меня просто нет другого выхода. С голыми руками и больной головой много не навоюешь. Высадишь меня из машины – я труп. Добраться никуда не смогу просто на своих двоих. Оставишь меня в ближайшей зоне эвакуации – я не найду жену и детей. Да и кормить меня там бесконечно не будут. Это лишь оттянет неизбежный конец. А закончится всё тем, что вояки просто выгонят всех неустроившихся и бесполезных на улицу, и либо меня сожрут, либо окажусь где-нибудь в рабстве на подпольном производстве одежды или кирпичей. Судьба в любом случае печальна. Я не врач-хирург или инженер, чтобы меня на руках носили в новой действительности… – Ясно. Ох, как не вовремя всё это… – процедил Вознесенский сквозь зубы, – но смотри, твоя жизнь и твой риск. Я тебя покатаю сколько нужно, помогу где смогу, но будешь путаться под ногами или встрянешь в проблемы – сам выбирайся. Я тоже не просто так здесь. У меня есть достаточно важные дела. Не спрашивай, какие. И они в приоритете. С твоей стороны – не тупить, быстро реагировать, помогать при необходимости. – Идёт, – облегчённо выдохнул Орлов и протянул Дмитрию руку, – это в любом случае лучше, чем быть сожранным или обратиться в первой подворотне. И хоть какой-то шанс. – Хорошо, – кивнул Вознесенский, – тогда так: я сейчас ищу одного офицера. Он мне очень нужен. Где он – понятия не имею, связи по городу никакой нет. В этом ты, наверное, уже успел убедиться. Примерно где он может появиться – я могу только предполагать. Поэтому мне нужно будет объехать несколько точек и попробовать с ним состыковаться. Можешь выйти в любое время, это твой выбор. – Я по радио слышал, кстати, о какой-то барахолке в районе Бабаевской фабрики. И насколько я понял, там ошивается куча всякого народу, с целью что-то обменять или получить информацию. Они так и говорили примерно… Может, стоит к ним заскочить? Хотя бы поспрашивать, что, где и как в Москве делается. Наверняка там людей найдём прошаренных, – предложил Андрей. Дмитрий задумался. Идея была хороша. Особенно – поменять ненужное барахло на оружие, сведения или снаряжение. Про рынок он тоже слышал, но планировал оставить на потом. Однако ввиду того, что жизнь некоторым образом внесла коррективы в ранее составленный маршрут, Вознесенский идею счёл здравой и согласился: – Хорошо. Давай и правда съездим туда и посмотрим. Может быть, удастся связаться также с моим… товарищем. Или по крайней мере узнать, где он. Внедорожник с двумя пассажирами выехал к мосту через Яузу, пересёк его и свернул направо. Дороги были пусты, хотя в некоторых местах попадались брошенные и разбитые машины, а вдоль проезжей части то тут, то там встречались мёртвые тела менее удачливых горожан. Проехали даже место ожесточённого боя – на одной из улиц возле крупного продуктового супермаркета пассажиры «Шевроле» с удивлением обнаружили с десяток убитых в перестрелке граждан бандитского вида, часть славян, часть выходцев с Кавказа. Похоже, местные преступные группировки активизировались и начали делить территорию и оставшиеся на ней ресурсы, вывозя всё ценное из активно разграбляемых магазинов. На месте, где шла стрельба, стояли несколько изрешечённых автомобилей с открытыми дверьми, а на асфальте были рассыпаны автоматные гильзы в большом количестве. К разочарованию Вознесенского, оружие всё забрали, а трупы так и бросили – по видимому, некому и некуда их было вывозить. За мостом, возле станции метро, Дмитрий прибавил скорости и проскочил мимо большой толпы заражённых, собравшихся у входа в торговый центр. Судя по тому, как инфицированные колотили в стеклянные двери, внутри кто-то находился. Но проверять не было никакой возможности. Да и ТЦ всё ещё были набиты нужными для жизни продуктами и медикаментами, поэтому у тех, кто скрывался в здании, был шанс пересидеть сколько потребуется, пока толпа не уйдёт, привлечённая ещё кем-то со стороны. Машина промчалась мимо разворачивавшихся на звук сограждан, коих было несколько десятков, и свернула на перпендикулярную улицу, которая вела в сторону бывшей кондитерской фабрики. На улицах попадалось много заражённых одиночек, слонявшихся бесцельно из стороны в сторону в поисках случайной добычи. Дмитрий и Андрей неоднократно видели развёрнутые плакаты или простыни на балконах домов, гласившие, что в квартирах остались живые, кто-то даже с детьми. Горожане просили о помощи, кто-то писал, что у них нет еды, кто-то давал частоту для радиосвязи. Были те, кто просто писал «Помогите» и оставлял рядом номер квартиры. Однако заниматься зачисткой, не имея для этого достаточного количества боеприпасов, человеческих ресурсов и времени, Вознесенский не планировал. Единственное, чем он мог помочь – это передать военным названия улиц, на которых он видел таблички с призывами о помощи. На одной из узких улочек внедорожник остановился, не доезжая чуть более ста метров до перекрывших проезжую часть грузовиков коммунальных служб. Мусоровоз и машина для мойки улиц наглухо перекрыли проезд. Людей рядом не было. «Тахо» прижался вправо для быстрого разворота в случае засады и остановился. Оба пассажира внимательно смотрели перед собой. Андрей постоянно тёр глаз и дёргал щекой – он плохо видел после избиения, да и до этого особо острым зрением похвастаться не мог. Вознесенский же, напротив, обладал отменной зоркостью и выглядывал, нет ли кого за машинами. Но возле грузовиков шевеления не было. – Я так понимаю, мы подъезжаем к району рынка, – заявил Андрей, – мне кажется, они перекрыли улицу специально, чтобы организовать подъезд только с одной или двух сторон. И лишний раз хвоста никто не принесёт с неконтролируемого направления. – Или засада, – коротко ответил Дмитрий, – но в любом случае мы туда не поедем. Вознесенский развернул машину и поехал в обратном направлении, периодически поглядывая в зеркало заднего вида. Но ни людей, ни заражённых позади не было. Никто не выстрелил и не бросился в погоню. Вероятно, улицу перекрыли несколько дней назад, а потом забыли про баррикаду. А может просто кто-то пытался отсечь пути подъезда в определённые точки для удобства контроля улиц. Автомобиль проехал мимо выгоревшего дотла магазина и нескольких обугленных остовов автомобилей, припаркованных рядом, затем свернул с узкой улочки на широкий проспект и объехал пробку из нескольких брошенных машин, уперевшихся в лежавший на боку маршрутный микроавтобус. Как догадались Андрей и Дмитрий, в автобусе произошло нападение заражённых на граждан несколько дней назад, когда городской транспорт ещё ходил. Скорее всего, атаковали не только пассажиров, но и водителя. И вероятнее всего, нападавших было несколько. А по остановке неподалёку стало ясно, что бешеные вломились в транспорт с улицы через открытые двери. Завалили отходящую маршрутку на бок, за ней начал скапливаться хвост. А заражённые бросились на улицу из салона. Те, кто был подпёрт стоящими сзади автомобилями, не успели сдать назад и, бросив всё, убегали прочь. Кому-то повезло меньше – в салонах нескольких машин явно шла борьба, виднелись уже потемневшие тела тех, кто получил критические повреждения до того, как успел обратиться. На асфальте тоже было много застывшей, уже почти чёрной крови. Дмитрий обернулся назад, стащил с заднего сиденья спортивную сумку, порылся в переднем кармане и извлёк наружу пистолет с четырьмя магазинами и коробку патронов к нему. Протянул Андрею. Тот взял в руки пистолет и стал разглядывать его с растерянным видом. – Стрелял раньше из боевого оружия? – спросил Вознесенский. – Нет. Ни разу. Я далёк от этой темы, – ответил Андрей и вернул пистолет назад. Дмитрий недовольно и непонимающе посмотрел на него. – Себе оставь. Я тебе его что, просто так подержать дал? Будешь себя защищать и меня прикрывать. Мне балласт не нужен, имей в виду. Начнётся кипиш – о себе думай сам. А мне очень поможешь, если не будешь мешаться под ногами. – Хорошо. Спасибо, – Андрей распихал снаряжённые магазины по карманам, коробку патронов высыпал во внутренний карман ветровки на молнии. Вознесенский покосился на своего попутчика, тяжело вздохнул. – Ты в принципе из какого-нибудь оружия стрелял, хоть когда-нибудь? – Ну конечно. Охотничье ружьё – так, по банкам для развлекухи. Пневматический пистолет дома был. Стрелок из меня, конечно, так себе, но не совсем нулевой. Да и потом, пистолет больше для самозащиты нужен, я так это вижу. Навряд ли на меткость стрелять придётся. – Ты должен бегущему на тебя или на меня заражённому в голову попасть, как минимум. Иначе даже для самообороны он тебе не поможет. Не говоря уже о какой-то серьёзной заварушке. Постарайся не сесть в лужу, когда припрёт. От этого зависят наши с тобой жизни. – Постараюсь, – кивнул Андрей, разглядывая пистолет со всех сторон. Отщёлкнул магазин, убедился что он заряжен, вставил назад. Приоткрыл патронник, чтобы увидеть, что патрон в стволе и оружие готово к бою. – Хорошо, – удовлетворённо кивнул Дмитрий, – кажется, мы уже подъезжаем потихоньку. Он указал на бетонные блоки, сложенные друг на друге на Верхней Красносельской улице. За блоками стояли две автовышки с задранными вверх стрелами, на которых дежурили вооруженные стрелки, с высоты третьего этажа следившие за улицей. Место для рынка и временной безопасной зоны было выбрано максимально удобное: бывшая кондитерская фабрика была окружена по периметру кирпичным глухим забором или зданиями, стоявшими вдоль улицы сплошной стеной. Сама улица представляла собой длинную кишку, идущую между строениями. Жилых домов даже на подъезде очень мало – всё больше промзона, офисные строения либо помещения непродовольственных магазинов и складов. Достаточное условие для того, чтобы заражённые сюда если и заходили, то помалу и редко. Улица простреливалась издалека, и даже отсутствие бронетехники у новых владельцев компенсировалось удобством расположения. Подъезд через городской массив был всего один, если не считать третьего транспортного кольца, но и оно было с обеих сторон на протяжении длинного участка дороги огорожено высокими шумоотбойниками. А с противоположных сторон территория фабрики была зажата железнодорожными путями. Говорили также, что был ещё один рынок где-то в Реутове возле МКАДа, но его было решено оставить на потом, если не удастся здесь раздобыть необходимую информацию и материальную базу. – Толково они устроили тут всё, – констатировал Вознесенский, – даже укрыться негде, случись чего. Начнут стрелять – пиши пропало. – А они не начнут? – с опаской поинтересовался Орлов, глядя на стрелков на вышках. «Тахо» как раз замедлился, объезжая импровизированный КПП со знаком ограничения в пять километров в час. – А смысл? Если здесь, как говорят, рынок, то не должны. Это для охраны, конечно же. За бетонными блоками стоял чёрный «Мерседес Гелендваген», возле которого курили абсолютно бандитского вида трое здоровых «быков» в спортивных костюмах. У одного из них был АКС-74У, ещё двое имели пистолеты Макарова в кобурах под мышкой. ПМы в бандитских кругах обычно особо-то не любили, поэтому Дмитрий про себя решил, что эти ребята либо ограбили ментов, либо обменяли стволы у них же на что-то ценное. Один из «быков» показал Вознесенскому, что нужно остановиться. «Шевроле» плавно клюнул носом возле «Гелендвагена», и Дмитрий открыл окно. В салон тут же проник тёплый весенний воздух и запах влажного асфальта. Бандитского вида здоровяк, бритый почти наголо и с крайне неприятной физиономией, подошёл к машине и заглянул в салон. – Куда едем? – спросил он сходу, не здороваясь. – На рынок едем, – ответил Дмитрий, – на обмен и с людьми поговорить. – Покусанные есть? Контактировал кто с заражёнными сегодня или вчера? – Нет, все целы, – за двоих вновь ответил Вознесенский. Бандит внимательно осмотрел обоих, затем махнул рукой, показывая, что можно проезжать. Его подельники даже не шелохнулись, продолжая о чём-то разговаривать между собой.