— На Военно-морской пристани? — удивленно спросил следователь. — Правда? — Да. Я спал на скамейке. На самом деле меня разбудил полицейский. Не сомневаюсь, он это запомнил. — До Военно-морской пристани отсюда больше десяти миль. Как вы туда попали? Пешком? На автобусе? Вас кто-то туда отвез? — Как я уже сказал, я ничего не помню. — Хорошо, какие ваши последние воспоминания? — спросил Бушинг. Я замялся, поскольку все, что произошло в этом мире, не имело для меня никакого смысла. — Все очень смутно. Помню, в понедельник вечером я ужинал вместе со своим дедом. Еда из китайского ресторана. — И после этого ничего? — Кажется, ничего. Бушинг повернулся к Тай: — Скажите еще раз, когда ваш муж ушел из дома? — Во вторник около девяти вечера. Он собирался прогуляться в парке. Следователь снова повернулся ко мне: — Этого вы не помните, мистер Моран? — Нет. — Вы ничего не помните из того вечера? — Абсолютно ничего. — У вас раньше случались провалы в памяти? — Никогда. — Вы в тот вечер употребляли спиртное? — Мой муж почти не пьет, — вмешалась Тай. — Изредка пиво или бокал вина, и всё. Во вторник я приготовила на ужин филиппинские блюда, и мы пили салабат. Это имбирный чай. Я с удивлением узнал, что в этом мире у Дилана Морана не было никаких проблем с выпивкой. Он также держал под замком свои чувства и нрав. И был женат на Тай. Другой человек. Другой выбор. — Вы обыкновенно гуляете по одному и тому же маршруту? — спросил Бушинг. — Вообще-то нет. — Вы никого не встретили? — Я вам уже говорил, я ничего не помню. Если Тай говорит, что я вышел из дома прогуляться, значит, так оно и было. Но после этого у меня нет никаких воспоминаний до того, как я очнулся на скамейке у озера. Следователь Бушинг достал из внутреннего костюма своей мешковатой спортивной куртки фотографию и протянул ее мне. Это была та самая фотография, которую я видел на первой странице «Трибьюн». Фотография женщины, убитой в Ривер-Парке. — Вы узнаёте эту женщину? — спросил следователь. — Нет, — покачал головой я. — Вам она не кажется знакомой? — Нет. — Вы когда-либо видели ее в вашем районе? — Я же сказал вам, нет. Кто она такая? — Она была убита, — шепнула мне на ухо Тай. — Убита? — изобразил удивление я. — Это ужасно! — На самом деле она была зарезана в Ривер-Парке во вторник вечером, мистер Моран, — продолжал следователь Бушинг. — Ее соседка показала, что она вышла пробежаться, примерно в то же самое время, когда вы вышли погулять. То же время, тот же вечер, тот же парк. Ее труп был обнаружен на следующее утро. Вы можете понять, мистер Моран, почему ваше исчезновение так нас обеспокоило? Два человека в парке: один убит, другой исчез. Я не могу избавиться от мысли, что то, что случилось с вами, каким-то образом связано с убийством. — Я был бы рад вам помочь, следователь Бушинг. Но я не знаю эту женщину, и я ничего не помню о вечере вторника. Следователь перевел свой взгляд на мою левую руку. Он отметил багровые ссадины. — Что у вас с рукой, мистер Моран? Я покрутил пальцами, потому что они до сих пор болели. — Не знаю. — Вы не помните, как ее повредили? — Нет. — Похоже, вы кого-то ударили. — Дилан? — рассмеялась сидящая рядом со мной Тай. — Кого-то ударил? Это немыслимо! — Я был бы рад рассказать вам, что со мной случилось, но не могу. — После чего я нетерпеливо добавил: — Это все? — Да, пока что у меня все. Если вы что-нибудь вспомните, пожалуйста, немедленно свяжитесь со мной. Да, и еще: вы ничего не имеете против, если я заберу одежду, которая на вас, для анализа? — Мою одежду? Зачем? — Ну, мне бы хотелось провести криминалистическую экспертизу, которая, возможно, заполнит кое-какие пробелы у вас в памяти. Не исключено, что вы стали свидетелем убийства и попытались вмешаться. Если вы участвовали в какой-то драке, возможно, ваш противник оставил на вашей одежде следы ДНК. А этот человек может быть убийцей. Его ястребиные глаза пристально смотрели на меня, и я понял, о чем он думает. «Или, быть может, Бетси Керн оставила на вашей одежде свою ДНК». Я не сомневался, что Бушинг не верит моим словам о том, что я ничего не помню из последних двух дней. Он полагал, что я лгу, и хотел показать мне это. — Думаю, мой муж не станет возражать против любой экспертизы, которую вы посчитаете нужной, — сказала Тай. — Мы оба просто хотим понять, что с ним произошло. — На самом деле, следователь Бушинг, я возражаю, — вежливо, но твердо перебил ее я. — Без ордера никакой одежды. Я много раз читал о том, как полиция раскатала катком невиновных людей, стремившихся сделать то, что нужно. — Дилан! — потрясенным тоном произнесла Тай. Пожав своими костлявыми плечами, следователь Бушинг поднялся с кресла. — Все в порядке, миссис Моран. Ваш муж имеет полное право так поступить. На самом деле у нас уже есть образец ДНК убийцы Бетси Керн. Пытаясь справиться с ней, он ее ударил, оставив у нее на лице свою кровь. Мы установим, кому она принадлежит. — Он ее ударил? — пробормотала Тай, с опаской взглянув на мою разбитую руку. Сжав кулак, следователь Бушинг ткнул себя в подбородок. — Совершенно верно. Прямо в подбородок. Мистер Моран, вы точно не помните, как поранили руку? Я выдержал его взгляд, не моргнув. — Я понятия не имею. ∞ Я отправился в душ, чтобы смыть грязь, накопившуюся за несколько дней, однако прикосновение воды к телу причинило мне нестерпимые муки. Вместо чистой, горячей воды из крана я представлял себе речную слизь, облепившую мне кожу маслянистой пленкой. Закрывая глаза, я снова оказывался в непроницаемой темноте, под напором волн мусора, влекомых разбухшим от проливного дождя потоком. Я задерживал дыхание, ныряя в поисках Карли. Где-то там, затерявшийся в реке, звучал ее голос. Я плыл что есть силы, но ее крик только становился все более отдаленным. «Дилан, вернись! Я здесь!» Выключив воду, я прислонился к стене ванной. В отчаянии я ударил кулаком по кафельной плитке, и обжигающая боль напомнила мне о том, что рука у меня разбита. Казалось, стекающие струи воды холодными пальцами водили по моей спине. Выйдя из душа, я вытерся розовым полотенцем. Карли ни за что на свете не допустила бы розовые полотенца. Вернувшись в спальню, я остановился перед раскрытым шкафом, безукоризненный порядок в котором свидетельствовал о маниакальной аккуратности Тай. Глядя на одежду, я вспомнил, что она не моя. Эта одежда принадлежала другому человеку. Очевидно, брюки, галстуки и сорочки мне выбирала Тай. Кое-какие вещи сохранились со времен моей холостяцкой жизни, но остальное, по-видимому, после женитьбы отправилось в благотворительные фонды. Мне захотелось узнать, как давно мы с Тай женаты. Как я сделал ей предложение? Где? Что привело меня к мысли, что Тай — та самая женщина? На ночном столике лежали запонки с монограммой, которых у меня никогда не было. Рядом стоял флакон одеколона, которым я никогда не пользовался. У Дилана, живущего здесь, был такой же в точности планшет, как и у меня в другой жизни, но когда я включил его и ввел свой пароль, система не загрузилась. Ну разумеется. В качестве пароля я использовал дату рождения Карли, а в этой жизни никакой Карли не было. Однако я знал дату рождения Тай, и когда я ее ввел, планшет загрузился. Я пролистал фотографии, глядя на снимки Тай, на фото, сделанные в танцевальном зале «Ласаль плаза», и несколько селфи, сделанных на берегу озера. Было болезненно очевидно, что на этих фотографиях не я. Выражение лица было совершенно другим: никакой радости, никакой ярости, никакой жизни. В моих глазах была лишь унылая пустота.