Она протянула ко мне руку, но я отдернулся. Мое тело взмокло от пота, сердце по-прежнему бешено колотилось. Я ничего не сказал Тай, но она была права. Мне была нужна помощь, и я видел только одного человека, который мог бы понять, что мне приходится переносить. Я должен был найти Еву Брайер. Глава 19 Я проснулся еще затемно. Тай спала или делала вид, что спала, чтобы не иметь со мной никаких дел. Я постоял у кровати, молча разглядывая ее, сожалея о том, что произошло между нами вчера. Меня подмывало разбудить Тай. Рассказать ей всё. Но я медлил. Каким-то образом мне удалось убедить себя в том, что я защищаю ее своим молчанием. Не зажигая в ванной свет, я принял душ. Вода вернула воспоминания о том, как я тонул в реке. Неважно, в каком мире я находился, — это ощущение полной беспомощности меня теперь не покидало. Переборов клаустрофобию, я вернулся в спальню, чтобы одеться. В гардеробе другого Дилана не было почти ничего такого, что устраивало мои вкусы. Я поискал блейзер, который был на нем, когда я выходил следом за ним из Института искусств, но нигде его не нашел. Вместо этого мне пришлось довольствоваться наименее вызывающей из его рубашек и брюками. Для того чтобы направиться в центр, было еще рано, поэтому я сначала прогулялся по дорожкам парка, проветривая голову. Я пересек лужайку, прошел мимо спортивной площадки и бассейна и оказался на тропинке, ведущей к берегу реки Чикаго. Заросшая тропинка заканчивалась в густых кустах, которые скрывали забор, преграждающий выход на обрывистый берег. На протяжении пятидесяти ярдов тропинка была перекрыта желтой полицейской лентой. Я понял почему. Именно здесь в кустах была обнаружена Бетси Керн, с ножом в сердце. Она стала последней жертвой в цепочке насилия, протянувшейся через Множественные миры. Я направился вдоль реки на север. Тропинка проходила под Фостер-авеню; каменные стены и стальные опоры моста были покрыты рисунками. Я спустился к мутно-зеленой воде. За мостом тропинка поднималась в другую часть парка. К этому времени горизонт на востоке уже начинал светлеть, но в предрассветных сумерках фонари вдоль тропинки еще не выключались. Я подошел к плакучей иве, чьи тонкие ветки спускались к самой тропинке. Проходя мимо нее, я спугнул огромную крысу, которая, пробежав буквально по моим ногам, нырнула в густые заросли у воды. При виде ее я застыл, хотя крысы на берегу реки — обычное зрелище. Я все еще глядел себе под ноги, когда заметил золотистую точку, блеснувшую в свете фонаря. Мне стало любопытно. Присев на корточки, я пальцами разгреб сырую землю, чтобы узнать, что это такое. Это была латунная пуговица. Подобрав ее, я потер металл, очищая его, затем осветил пуговицу телефоном. Я увидел щит с короной, а под ними инициалы «ХСМ». Я знал, что эти инициалы означают «Харт Шаффнер Маркс», потому что блейзер именно этой марки был на мне вчера, и у меня на рукавах были точно такие же пуговицы. Такой же блейзер был у Дилана, живущего здесь, мужа Тай. Я рассудил, что это не может быть случайным совпадением. Я всмотрелся в погруженный в темноту берег реки, где скрылась крыса. Трава вдоль тропинки была здесь особенно высокая. За тесным сплетением кустарника и деревьев я даже не видел ржавую ограду на берегу. Осмотревшись по сторонам, я убедился в том, что поблизости никого нет, после чего нырнул в заросли. Дойдя до ограды, я обнаружил, что мне даже не нужно через нее перелезать. Сетка была оторвана от столба, образовав дыру, в которую можно было протиснуться. Лишь несколько шагов отделяли меня от реки под крутым склоном. Густая паутина зеленых ветвей свешивалась над водой. Тихо журчало течение. Громкий щебет птиц призывал меня остановиться и уйти прочь. Здесь еще была ночь, темная и глубокая. Снова воспользовавшись телефоном, я осветил пятно леса вокруг, привлекая рой насекомых. Направив луч на землю, я вызвал оживление: с полдюжины крыс разбежались в разные стороны, прервав пиршество. Когда я посмотрел на то, что они оставили после себя, у меня в животе все перевернулось. Я ощутил приступ тошноты. Зажмурившись, я сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. После чего, собравшись с духом, посмотрел на то, что лежало передо мной. Тело. Тело без лица. Лицо отсутствовало отчасти потому, что остатки мягких тканей сожрали крысы, а отчасти потому, что кто-то палкой или лопатой превратил его в кровавое месиво. Узнать этого человека было невозможно, но на нем был точно такой же блейзер «Харт Шаффнер Маркс», как и на мне. Проверив рукав, я увидел оторванную пуговицу, но под рукавом трупу недоставало еще кое-чего. У него была отрезана кисть руки. Посмотрев на другую руку, я обнаружил, что и на ней тоже нет кисти. Никаких отпечатков пальцев. Это было странное чувство — видеть себя мертвым. Так как я понял, что это Дилан Моран. Дилан Моран, муж Тай, к которой он так и не вернется. В его нынешнем состоянии никто не смог бы опознать труп — и это если предположить, что его вообще обнаружат до того, как крысы обглодают скелет, оставив одни кости. И тогда то, что осталось от Дилана Морана, просто рассыплется. Что я сделал дальше? Ничего. Я оставил труп там, где нашел. Я определенно не собирался вызывать полицию. Убедившись в том, что поблизости никто меня не видит, я снова проскользнул в дыру в ограде и направился домой. К нему домой. Никто не станет его искать, никто не будет гадать, где его тело, потому что Дилан Моран никуда не исчез. Он там, где и должен быть. Его место занял я. Постепенно до меня дошло то, что это означало. Если я захочу, жизнь этого человека станет моею. ∞ Ева Брайер предупреждала меня: «Возможно, у вас возникнет соблазн остаться». Роско опасался того же самого. Оба они были правы. Я пришел в этот мир для того, чтобы остановить убийцу, но теперь, оказавшись здесь, я ловил себя на мысли: «А что, если я действительно смогу найти Карли?» Возможно ли, что мы снова будем вместе? Возможно ли, что я обрету то, что потерял? Я покривил бы душой, сказав, что не хочу этого, но мне стало не по себе при мысли о том, чтобы построить свою жизнь на разлагающемся трупе другого Дилана Морана. Я не знал, что делать. Мне требовалась помощь Евы. Мне нужно было узнать больше о Множественных мирах и о том, что произойдет, если я останусь здесь. При первой нашей встрече она дала мне свою визитную карточку. Там был указан адрес ее офиса в усеченном черном небоскребе, который уроженцы Чикаго всегда будут называть Хэнкок-центром. Психотерапевтическая практика приносила Еве Брайер достаточно большие деньги, чтобы позволить эксклюзивное место на «Золотой миле». Приехав в центр, я оставил машину в паре кварталов от небоскреба и влился в утреннюю толпу на Мичиган-авеню. Я чувствовал себя здесь совершенно естественно, как будто в моем мире ничего не изменилось. Я мог направиться на юг к своим любимым ресторанам, где обыкновенно обедал, и меня там узнали бы. Я мог пройти в свой кабинет в «Ласаль плаза» и приступить к работе, и никто не нашел бы в этом ничего странного. Это был Чикаго Дилана Морана. Я вошел в башню со стороны Честнат-стрит вместе с рекой других посетителей. В фойе я зачарованно застыл перед скульптурой под названием «Сияние», занимающей господствующее положение. Она представляла собой шар, состоящий из тысяч голубых огоньков, призванных изображать звезды в ночном небе. Бесчисленные отражения в зеркальном потолке над головой и черной глади воды в бассейне внизу навеяли мне мысль о параллельных мирах, в которых я застрял. Почему-то я решил, что это не случайно. Ева сознательно выбрала именно это место, чтобы скульптура стала первым шагом знакомства пациента с безграничными возможностями. Я назвал охраннику у стойки свое имя и номер кабинета Евы на двадцать девятом этаже. Пока он стучал по клавиатуре, я размышлял над тем, чтó мне нужно будет сказать ей. Вполне вероятно, в этом мире мы с Евой не были знакомы друг с другом, но тем не менее она была моей союзницей, моей сообщницей. Это она доставила меня сюда, так что разумно было предположить, что она поможет мне решить, как быть дальше. — Сэр! Охранник прервал мои размышления. Я увидел у него на лице озабоченную складку. — Сожалею, сэр, но этот офис не зарегистрирован на Еву Брайер. Я постарался сосредоточиться над тем, что он мне говорит. — Кто занимает этот офис? Быть может, она входит в какую-то крупную фирму. — На самом деле в настоящее время этот кабинет не занимает никто, — ответил охранник. — Он свободен. — Вы не знаете, как давно? — Почти год. — Предыдущим нанимателем была Ева Брайер? — спросил я. — Может быть, она переехала в другой офис? — Согласно моим данным, нет. Я ввел ее имя, и никакой Евы Брайер в здании нет. И, похоже, никогда не было. Сожалею, сэр. Ее здесь нет. Поблагодарив его, я отошел от стойки. Телефона у Евы не было; у нее не было офиса в Хэнкок-центре. Мне следовало быть готовым к тому, что ее мир изменился, точно так же, как изменились миры всех остальных, и все-таки я был искренне потрясен тем, что ее здесь не оказалось. Не просто потрясен — мне стало страшно. Я находился под чарами ее лечения — а она исчезла. Сев в кресло в фойе, я достал телефон и принялся искать Еву Брайер. Ее психотерапевтическую практику. Медицинский факультет, в котором она училась, и ее диплом. Ее лекции. Ее книгу-бестселлер о Множественных мирах и Множественных сознаниях. Саму Еву Брайер, темноволосую, с выразительными гипнотическими глазами. Если ее нет в Чикаго, где она? Если она не живет свою жизнь, чем она занимается? Она должна была где-то быть, однако я ничего не нашел. Не было никаких записей о Еве Брайер, враче, психотерапевте, философе, писательнице. О Еве Брайер не было записей нигде, никто никогда ее не искал. Она не оставила своих следов в этом мире. Насколько я мог судить, ее здесь не существовало. Я поднялся на ноги. Скульптура «Сияние» вновь поглотила меня. Я потерялся в ее тысячах огней и бесконечных отражениях, затем мой взгляд сфокусировался на одной-единственной звезде среди множества. Это был я, одинокий огонек, затерявшийся где-то в бесконечном числе вселенных. Бесконечность. Я мысленно услышал это слово. Мне достаточно было лишь произнести его вслух. Это был для меня выход. Роско сказал, что будет лучше, если я вернусь домой, однако я не завершил то, ради чего пришел сюда. В этом городе находился Дилан Моран, который уже убил двух человек. Карли жива и в его прицеле, и я должен был ее спасти. Ева Брайер не сможет мне помочь. Я должен был самостоятельно ориентироваться в этом мире. Глава 20 Из центра я вернулся в Северо-Западный университет.