Это была та самая некоммерческая организация, в которой работал Дилан Моран. Внутри горел свет. Я различил фигуры людей, но разглядеть их лица не смог. Мне оставалось только ждать, когда Дилан направится домой, и последовать за ним. Неподалеку был «Макдоналдс», а я проголодался, поэтому решил заглянуть туда и купить что-нибудь перекусить. Вернувшись на улицу, я уселся на невысокую ограду и принялся уплетать гамбургеры. Я пробыл там минут двадцать, когда голос у меня за спиной произнес: — Мистер Моран? Мне даже в голову не приходило, что меня могут здесь узнать. Я обернулся, лихорадочно соображая, что сказать. На стоянке перед «Макдоналдсом» у двери старого «Камри» стояла полная чернокожая женщина лет шестидесяти, с бумажным пакетом в руке. За другую ее руку держался мальчик лет десяти. Увидев мое лицо, женщина широко улыбнулась, демонстрируя отсутствующие передние зубы: — О, мистер Моран, я знала, что это вы! Решили устроить небольшой перерыв и поужинать? — Да, конечно. Она перевела взгляд на мальчика: — Уильям, пожми дяде руку, хорошо? Ну же, смелее! Это необыкновенный человек. Мальчик боязливо приблизился к ограде, однако его рукопожатие оказалось крепким. — Меня зовут Билли, — сказал он. — Рад познакомиться с тобой, Билли. Меня зовут Дилан. Женщина также подошла к ограде. — Вы меня не помните, да? Я начал было извиняться, но она махнула рукой: — Нет, нет, что вы! Вы каждый день принимаете столько народу, я нисколько не удивлена. Я Кора-Ли Гобарт. В прошлом году вы помогли моему сыну Лайонелю. По сути дела, спасли его. Спасли всех нас, в том числе меня и моего внука. Лайонель на пару месяцев остался без работы и не мог платить за квартиру. Я после инфаркта нуждалась в уходе, но, думаете, нашему хозяину было до этого дело? Он собирался выставить нас на улицу. Вы этого не допустили. Вы позвонили кому надо, написали письма, привлекли на нашу сторону юристов и людей из городской администрации, и хозяин пошел на попятную. Дал Лайонелю возможность устроиться на работу и расплатиться по долгам. Одному небу известно, где бы мы сейчас были без вас. Благослови вас бог, мистер Моран! Я улыбнулся, но снова ощутил зависть. Я завидовал тому, что никто и никогда не говорил со мной с такой признательностью в голосе. Завидовал тому, что сам я еще никогда не оказывал такого благотворного влияния на чужую жизнь. — Что ж, рад слышать, что у вас все в порядке, — сказал я. — Да, и все благодаря вам. — Оглянувшись по сторонам, Кора-Ли понизила голос: — Не знаю, мистер Моран, догадываетесь ли вы, но здесь всем известна ваша история. Вы совершали ошибки, и я не сомневаюсь, что вам было тяжело, но я знаю, что вы заплатили за всё. Я могу только сказать, что я благодарю Бога за ваши ошибки. Именно они привели вас к нам. Это не случайно, точно вам говорю. Вы здесь с определенной целью. Я покачал головой, не в силах поверить своим ушам. — Мне очень приятно это слышать. — Это правда. Ее внук снова крепко пожал мне руку. Они сели в машину, Кора-Ли помахала мне рукой и выехала со стоянки. Они повернули на Фостер-авеню в сторону реки, а я снова остался один. Когда машина скрылась из виду, я пересек улицу и остановился перед зданием Жилищного управления Чикаго. Я надеялся, что темнота поможет мне оставаться невидимым по эту сторону от окон. Мне было нужно увидеть этого Дилана Морана вблизи — не только посмотреть на его лицо, но и понять, что у него внутри. Судя по всему, фонд не мог похвастаться хорошим финансированием. Вся мебель была подержанная. На грязной желтой стене криво висел плакат «Каждый человек имеет право на жилье», приклеенный скотчем. Протертый серый ковролин был в пятнах. Несмотря на поздний час, человек десять продолжали работать на телефонах и за компьютерами. Двое были в костюмах, а остальные — в синих футболках с эмблемой ЖУЧ, говорящим о том, что они волонтеры. На одном из столов я увидел две коробки с пиццей, несколько литровых бутылок питьевой воды и видавшую виды кофеварку с огромной стопкой бумажных стаканчиков. Я переводил взгляд с одного лица на другое и наконец увидел его. Закинув ноги на письменный стол и прижимая плечом к уху телефонную трубку, Дилан Моран пил кофе из бумажного стаканчика. Внешне он выглядел в точности так же, как я. Он не постриг волосы и не побрился. Одежда у него была как у меня — темная рубашка и брюки защитного цвета, на ногах кожаные ботинки, прошедшие войну. Пока мой двойник говорил по телефону, я увидел у него на лице сменяющиеся выражения, которые видел на своем собственном лице, смотрясь в зеркало или разглядывая фотографии. Мы одинаково улыбались, одинаково хмурились. Наши голубые глаза горели одинаковым огнем. Если поставить нас рядом, мы были бы похожи на двух близнецов, которых невозможно различить. Даже Карли приняла меня за него. Однако в моих глазах этот Дилан был совершенно другим человеком. Наше сходство заканчивалось на толщине кожи, а под ней мы были совершенно разными. Даже убийца в кожаной куртке моего отца был больше похож на меня, чем этот Дилан Моран. Я не мог определить, что делало его таким отличным от меня. Я попытался понять его загадочное лицо, но тщетно. Я увидел, как Дилан положил трубку. Судя по всему, разговор получился напряженным, трудным. Мне самому приходилось вести подобные разговоры — когда я имел дело с поставщиками, нарушавшими сроки, или с клиентами, не знавшими, что они хотят, и постоянно выдвигавшими все новые требования. После таких звонков я порой ночью не мог глаз сомкнуть. Однако, как только этот Дилан закончил разговор, к нему на лицо вернулась расслабленная улыбка. Он сказал что-то двум волонтерам, что я не расслышал сквозь стекло, и один из них бросил ему мягкий мяч. Целую минуту они перекидывались мячом, затем Дилан встал и похлопал в ладоши, словно тренер. Он прошел от стола к столу, проверяя работу волонтеров. Они шутили. Спорили. Пожилой мужчина показал на экране компьютера что-то такое, чем гордился, и Дилан чмокнул его в макушку. Допив кофе, он налил из кофеварки еще и выпил залпом. Найдя в картонной коробке пончик, он откусил от него и сел на край стола, проверяя сообщения на своем телефоне. Во всем этом не было ничего особенного или необычного. Все выглядело таким обыденным. Таким естественным. Для человека, работавшего в этих стенах, сегодняшний день, сегодняшний вечер был в точности таким же, как и все остальные. И тут меня осенило. Тут до меня дошло, что делало этого Дилана таким непохожим на меня. Этот Дилан Моран никуда не бежал. Всю свою жизнь я куда-то торопился, не имея ни малейшего понятия, куда именно. Но этот Дилан уже был там. Он был в полном единении с той землей, на которой стоял. Сегодня вечером ему предстояло вернуться домой к своей семье, завтра утром проснуться, и его жизнь нисколько не изменится. Все было в точности так, как он хотел. Я поймал себя на том, что мое сердце снова оказалось стиснуто черным чувством. Завистью. Бездонно глубокой. Дилан взглянул на часы, и только сейчас до него дошло, сколько уже времени. Он опаздывал домой. Встрепенувшись, Дилан поднял взгляд и посмотрел в окно на улицу. И за отражением в стекле он увидел меня. У него на лице отразилось недоумение, и он спрыгнул со стола. Но прежде чем его сознание успело понять, что нас двое, я отступил в темноту и отвернулся от окна. Перейдя на противоположную сторону улицы, я укрылся под входом в парк, став невидимым. Через несколько мгновений открылась входная дверь, и Дилан вышел на улицу. Он окинул пристальным взглядом улицу, но, убедившись в том, что тротуары пусты, покачал головой и повернул налево, направляясь к реке. Направляясь к дому. Я последовал за ним по противоположной стороне улицы. Выждав просвет между машинами, я пересек улицу и пошел следом за Диланом. Мы шли с одной скоростью, на расстоянии полквартала, но он ни разу не оглянулся. Я знал, я чувствовал, что Дилан срежет по прямой через парк, несмотря на предостережения Карли. Он пройдет в тоннеле вдоль реки и окажется на открытом месте, погруженном в кромешный мрак. Там мы встретимся все втроем. Дилан. Я. И убийца, поджидающий нас. Я знал, что должен сделать. Я должен был остановить убийцу, раз и навсегда. Его путь завершится здесь. Вот зачем я пришел в этот мир. Я поклялся себе, что у меня в сердце нет никаких других помыслов. Но только я лгал. Я не мог сдерживать черные мысли, бурлящие в колодце зависти и страсти. Я хотел получить все, чем обладал этот человек. Его жену. Его ребенка. Его работу. Здесь, передо мной, была моя идеальная жизнь, и мне достаточно было лишь забрать ее себе. Если этот человек исчезнет, никто не узнает. Никто его не хватится. Я стану им. Я вернусь домой и заключу Карли в свои объятия, и все в этом мире останется как и прежде. Заплатить за это придется одним грехом. Жизнь за жизнь. Когда все это начиналось, Ева Брайер шепотом предупредила меня: «Возможно, у вас возникнет соблазн остаться». И не только остаться. Ева все предвидела. Она знала, что рано или поздно змей подразнит меня яблоком, уговаривая откусить кусок. «Возможно, вы захотите убить эту другую версию себя и прибрать к своим рукам его мир». Да, у меня возникло такое желание. Больше того, ни о чем другом я не мог думать. Впереди меня Дилан дошел до моста через реку. Он перешел на противоположную сторону, по-прежнему не подозревая о моем присутствии в нескольких шагах позади. Если он продолжит путь прямо, то останется на ярко освещенных улицах, но парк был совсем рядом, маня пустынной темнотой. Я знал, куда пойдет Дилан, потому что сам я выбрал бы именно этот путь. И он свернул в парк. Дилан спустился вниз по крутому склону, заросшему травой. Впереди был пустынный тоннель, идущий вдоль реки. На какое-то мгновение косогор скрыл меня из виду, и я воспользовался этим, чтобы сократить разделявшее нас расстояние. Дойдя до тоннеля, я увидел силуэт Дилана, идущего навстречу свету, всего в нескольких шагах впереди меня. Я должен был бы сразу же заметить, что в тоннеле темно. Когда я какое-то время назад проходил здесь, свет горел, но теперь его не было. Я не сообразил, что это означает. Я был полностью поглощен тем, чтобы догнать идущего впереди человека. Я бросился вперед, переходя на бег, и шум моих шагов наконец предупредил Дилана о моем присутствии. Остановившись, он медленно обернулся. Я тоже остановился. Мы стояли друг напротив друга. Дилан находился в конце тоннеля, освещенный фонарем и заревом улиц. Я оставался в темноте, мое лицо было скрыто тенью. Нас разделяло совсем небольшое расстояние. Я мог бы добраться до него одним прыжком. Бежать ему было некуда. Дилан поднял руки и растопырил пальцы. Он понимал, что я представляю угрозу, но пока что я был лишь обыкновенным чикагским грабителем, собирающимся вытрясти из него немного денег. — Я безоружен, — окликнул Дилан. — Я не буду сопротивляться. Что тебе нужно? Деньги? Их у меня немного, но ты можешь забрать все, что в моем бумажнике. — Мне не нужны деньги, — ответил я из глубины тоннеля. — Тогда что тебе нужно? Я попытался заговорить, но горло мне сдавило чувство вины и сомнения. Мы были здесь одни, вокруг никого, кроме нас двоих. Это был идеальный момент. Все, о чем я мечтал, было передо мной, стояло в тоннеле. И мне достаточно было только взять это. — Выскажись начистоту, — продолжал Дилан. — У тебя неприятности? Тебе нужна помощь? Скажи, чего ты хочешь. Я не смог сдержаться. Мои слова не имели смысла, поскольку Дилан не видел мое лицо и не понимал, кто я. Но я все равно сказал ему: — Мне нужна твоя жизнь. Вот чего я хочу. Глаза у него округлились от страха. Вздрогнув, он отступил назад, готовый броситься бежать. Возможно, он подумал о том, как посмотрел в окно и увидел за стеклом свое зеркальное отражение. Понял ли он, что это был я? Узнал ли он себя в моем голосе? — Не вздумай бежать! — резко предупредил я, выхватывая из кармана нож. — Даже не пытайся! Далеко ты не уйдешь! — Послушай, у меня есть дочь, она еще совсем маленькая… — Знаю. — Ты знаешь? Ты знаешь, кто я? — Я знаю о тебе всё… Дилан Моран. — В таком случае что тебе от меня нужно? — Я уже сказал. Ты ведешь жизнь, которая должна была быть у меня. И я хочу забрать ее себе. — О чем ты говоришь? — Дилан прищурился, пытаясь разглядеть меня в темноте. — Кто ты? Я едва не шагнул в свет, чтобы дать ему ответ: «Я — это ты». Если я наброшусь на него, он поймет, кто отбирает у него его мир. Перед смертью он заглянет мне в глаза и увидит правду. Я крепче стиснул рукоятку ножа, чувствуя, как она скользит в моих липких от пота пальцах. Во рту у меня пересохло от страстного желания получить все то, что было у этого человека. Мои ноги напряглись, готовые выбросить меня вперед. Но я не смог это сделать. Это был не я.