Я пытался присвоить то, что принадлежало другому. Я потерял свою Карли; он сохранил свою. Я был не готов завести с ней детей; он согласился. Я мог бы забрать все это себе, однако в конечном счете это все равно не стало бы моим. Я это не заслужил, в отличие от этого человека. Он имел полное право на эту жизнь, на которую я не имел никакого права, человек совершенно посторонний. Я не мог отнять у него эту жизнь. Я оставался в тоннеле, где меня не было видно. Молчание затягивалось. — Неважно, кто я такой, — наконец сказал я. — Иди домой. Уходи отсюда. Возвращайся домой к Карли. Возвращайся к своей девочке. Дилан попятился, опасаясь какого-нибудь подвоха. Я остался стоять в темноте, провожая взглядом единственную надежду на счастье. Когда Дилан поднялся по склону, он повернулся ко мне спиной. Я понял, что сейчас он побежит, скроется в парке. — Дилан! — резко окликнул я его. Он остановился, хотя я сейчас уже находился так далеко, что не представлял для него опасности. — В чем дело? — Не сюда. — Что ты имеешь в виду? — Не ходи через парк. Выйди на улицу. Если не хочешь больше увидеть меня сегодня, держись подальше от парка. Было в моем голосе что-то убедительное. Дилан повернул в другую сторону. Он пересек лужайку и, скрывшись из виду, побежал. Я услышал его частые шаги. Он выбежал на освещенную оживленную улицу, к людям. Он был в безопасности. Теперь он дойдет до дома. Я почувствовал во рту горечь отчаяния. В груди у меня образовалась пустота. Я проделал такой долгий путь и вернулся к тому, с чего начал, не добившись абсолютно никаких результатов. Стыд, горечь утраты, чувство вины — все эти чувства переполняли меня, отвлекая мое внимание. Я забыл о том, где нахожусь, не думал о том, почему тоннель, в котором горел свет, теперь погрузился в темноту. Я не замечал то, что должно было бы сразу же броситься мне в глаза. Я начисто забыл о том, зачем я в этом мире. Обернувшись, я увидел свою собственную тень. Дилан-убийца вонзил нож мне в живот. Глава 32 Лезвие вспороло мягкие ткани и мышцы и поразило внутренние органы. Я ощутил электрический шок боли и прилив тепла. Мой двойник стоял прямо передо мной, дыша мне в лицо. Он разрезал мне живот опытным движением мясника. Все это было сделано в считаные мгновения, после чего он положил свободную руку мне на грудь и оттолкнул меня. Я отшатнулся назад. Лезвие выскользнуло из моего тела. Схватившись за живот, я почувствовал вытекающую сквозь пальцы кровь. Шатаясь, я вышел из тоннеля на свет и увидел влажное алое пятно, расплывающееся на рубашке. Шум реки, плещущейся у берега, громко прозвучал у меня в голове. Я находился в шоковом состоянии. Мой нож вывалился из онемевших пальцев, бесполезно загромыхав на асфальте. Я попытался сдержать кровь, но не смог. Она пульсировала, вытекая из моего тела. Дилан вышел следом за мной из тоннеля, вытирая окровавленный нож о кожаную куртку. — Я думал, ты другой, — презрительно усмехнулся он. — Увидев, как ты достал нож, я решил, что у тебя хватит духу убить этого сопляка. Но нет. У тебя был твой шанс, но ты его упустил. Борясь с головокружением, я бросился на него. Предугадав мое движение, он легко перенес вес своего тела на левую ногу, повернулся боком и выбросил вверх правую. Его нога подобно поршню вошла в рану у меня в животе, и от нестерпимой боли мое сознание перевернулось вверх ногами. Пошатнувшись, я застонал и рухнул на четвереньки. Меня вырвало. Кровь брызнула из живота на асфальт, оставляя созвездия вишнево-красных брызг. Я постарался забыть о панике. О страхе. О боли. Мне нужно было продержаться еще хотя бы какое-то время. Кровь на земле стала своеобразным тестом Роршаха[23], позволившим мне прийти в себя. Я смотрел на пятна крови, затем мой взгляд переместился на траву и трещины в опоре моста, потом на тени, отбрасываемые фонарем над головой, и, наконец, на длинное стальное лезвие ножа. Он по-прежнему лежал на асфальте, куда упал. До его черной рукоятки было всего несколько дюймов. Своим телом я загораживал нож от стоящего надо мной Дилана. Я чувствовал его, торжествующе застывшего, словно боксер над поверженным соперником. Мои пальцы, как ноги паука, поползли к ножу. Одним резким движением я схватил его и выпрямился на коленях. Я полоснул своего двойника, и лезвие погрузилось в его плоть, вспарывая ему бедро на глубину четырех дюймов. Взвыв от боли, Дилан отскочил в сторону, вырывая рукоятку ножа у меня из руки. Морщась, он выдернул нож из своей ноги и зашвырнул его в реку. Я услышал всплеск. Дилан занес высоко над головой свой нож, в его глазах бурлила ярость. Я ждал, что он вонзит лезвие мне в горло, перерезая артерии, из которых хлынут фонтаны крови. Вместо этого мой двойник медленно опустил руку. Я стоял на коленях на тропе, он доковылял ко мне и приставил острие ножа под подбородок, нажав с такой силой, что я ощутил боль. Затем Дилан опустил нож и, вспоров ткань моей рубашки, оторвал один рукав. Отступив назад, он туго перетянул им свою ногу. Ткань через считаные мгновения стала багровой. Перебинтовав свою рану, Дилан рывком поднял меня на ноги. По всему моему телу разлилась новая волна боли. Я с трудом удержался на ногах. Толкнув меня к ограде, мой двойник приставил острие ножа к моей груди, там, где бешено колотилось сердце. Я почувствовал зловоние бурого потока реки. — Ты хочешь, чтобы я покончил с этим? — спросил Дилан. — Делай что хочешь. — Извини, быстрой смерти ты от меня не дождешься. Ты будешь сидеть здесь и медленно умирать, думая о том, чем я занимаюсь в противоположном конце парка. Слушай внимательно. Возможно, ты услышишь крики Карли. Мой рот скривился в яростном оскале. Я когтями вонзил пальцы Дилану в раненое бедро. Мне доставило наслаждение увидеть его страдания, однако победа моя оказалась краткосрочной. Оставив лезвием ярко-красную полосу у меня на груди, убийца повалил меня на землю. Я упал на бок, и он носком ботинка нанес мне жестокий удар в живот. У меня перед глазами брызнули искры фейерверка, раскаленные до белизны, ослепительные. Я был на грани потери сознания. Дилан присел на корточки рядом со мной, и его садистский шепот зазвучал у меня в ухе: — Я убью их всех, Дилан. Хочешь посмотреть? Извини, но, боюсь, тебе туда не дойти. Но ты увидишь все моими глазами. Мы ведь с тобой связаны. Ты будешь знать, что я делаю. Ты увидишь, как я убиваю их, одного за другим. Дилана. Карли. А потом девочку. Ее я не забуду. — Не надо! Только это я и смог выдавить из себя. Дилан лишь презрительно рассмеялся: — Слишком поздно. У тебя был твой шанс. Закончив, я вернусь в Институт искусств и начну сначала. Меня ждут новые миры, которые я должен покорить, а ты больше не сможешь меня преследовать. Ты снова потерпел неудачу, Дилан. Я сильнее тебя. Взгляни правде в глаза — так было всегда. Поднявшись на ноги, он заковылял прочь. Я постарался сфокусировать взгляд, однако перед глазами у меня все кружилось, и я их закрыл. Я потерял сознание. Когда я снова открыл глаза, его рядом больше не было. Вместо этого в мельтешащем у меня в сознании калейдоскопе я увидел своего отца. Я, маленький мальчик, забился в угол в спальне, пистолет моей матери лежит на комоде, отец берет его, передергивает затвор, целится, нажимает на спусковой крючок. Я мог бы ему помешать. Всю свою жизнь я оглядывался назад на это мгновение, гадая, почему допустил страшную трагедию. Я мог бы помешать своему отцу! Если бы я среагировал быстрее. Если бы я увидел, как он тянется за пистолетом, если бы закричал, если бы предупредил мать, если бы спрыгнул с кровати и бросился к отцу, если бы загородил собою мать. Я мог бы сделать хоть что-нибудь. Вместо этого я сидел и завороженно смотрел на то, как мой отец взял пистолет и выстрелил матери в голову. Я ничего не сделал. Я дал матери умереть. Я дал умереть Роско. Я дал умереть Карли. Их смерть была на моей совести — одна неудача за другой. Больше такого не повторится. Я словно со стороны услышал, как кричу эти слова, стараясь заставить себя очнуться. «Больше такого не повторится!» Я не допущу, чтобы из-за меня умер кто-либо еще. Я пришел сюда для того, чтобы освободиться, и я это сделаю! Мельтешение воспоминаний погасло. Я снова вернулся к жизни. Я по-прежнему находился в парке. Какое-то время я пролежал без сознания, но не знал, как долго. Другой Дилан скрылся. Я лежал один на дорожке в луже крови, но я был жив, а это означало, что у меня был еще один шанс. Ухватившись за перила ограждения, я поднялся на ноги и попытался проглотить боль. Зажав рукой живот, чтобы остановить кровотечение, я, шатаясь, побрел по дорожке. Где мой двойник? Я его не видел. Дорожка поднималась между деревьями к гребню холма. С каждым шагом я втягивал в грудь затхлый воздух и выпускал его прочь. Вокруг кружились полчища насекомых, словно чувствуя, что я скоро рухну. Нет, они жаждали моей крови. Я чувствовал, как они садятся мне на пальцы, трепещут своими липкими крылышками, напиваясь из раны. У меня не было сил их прогнать. Пусть пиршествуют. «Быстрее! — мысленно приказывал я себе. — Ты должен идти быстрее!» Ноги сами собой понесли меня вниз по дорожке. Я побежал. Это была гонка, не только между мной и моим двойником, но и между моим рассудком и моим телом, выяснявшими, кто сдастся первым. Где мой двойник? Вот он! Наконец я увидел его впереди. Он хромал, появляясь в пятнах света от фонарей и исчезая снова. Его шаг замедлился; как и я, он терял кровь. Собрав остатки сил, я прогнал боль, кровь и воспоминания, ковыляя вперед подобно марафонцу, перед которым в конце последнего длинного участка показалась финишная ленточка. Я был уже почти у цели. Я догнал своего противника. И тут из глубины парка донесся голос, от которого у меня душа задрожала от ужаса. — Дилан? Этот голос в темноте окликал меня по имени. Голос, который я так хорошо знал. Карли. Нет, нет, нет, нет! Только не она, только не здесь, только не сейчас! Но Дилан, которого я преследовал, также ее услышал и остановился. Из зарослей выбежала фигура моей очаровательной жены, которую ни с кем нельзя было спутать, и поспешила к нему. Она заключила его в объятия и поцеловала. В темноте она с трудом могла его разглядеть, но страха в ней не было. Да и с какой стати ей было бояться? Перед ней был ее муж. В голосе Карли прозвучало облегчение: — Дилан, где ты был? Я так беспокоилась! Я оставила Элли у соседей и отправилась тебя искать. Милый, я же говорила тебе не ходить через парк. Я увидел, как мой двойник улыбнулся. Его улыбка получилась фальшиво-ласковой. — Извини, дорогая, — сказал он. И тут я увидел, как его рука скрылась в кармане кожаной куртки в поисках ножа. Точно так же мой отец потянулся за пистолетом.