— Не переживай, на самом деле ничего трудного тут нет. На обычный язык их жест переводится просто — «вы нам неинтересны». Но и мы одновременно с ними сказали то же самое. Теперь ход за ними, и если они подойдут первыми и начнут разговор, а мы станем охотно отвечать, это будет означать, что мы приняли роль дичи. — А если не отвечать, то и охоты никакой не получится, — огорченно протянула Кателла. — Наоборот, — добродушно фыркнула Бет. — Судя по сведениям Октябрины, эти мужчины привыкли к роли охотников, и, значит, наше нежелание с ними общаться их только раззадорит. И чем больше мы будем сопротивляться, тем сильнее они завязнут. Вот тогда они незаметно для себя окажутся дичью, и условия игры будем диктовать мы. — А если они не подойдут? — скептически поджала губы Августа. — Ты же слышала, у них и без нас хватает развлечений. — Могут и не подойти, — невозмутимо пожала плечами Бетрисса. — И именно поэтому мы должны запастись ледяным спокойствием и терпением. Я услышала в словах Окти главное — по меньшей мере двое из них привыкли к роли победителей, и чем дольше мы будем их игнорировать, тем сильнее раздразним. Скучать их милости не привыкли, а кроме нас, в Беленгоре пока нет ни одной знатной дамы. Ну а охотиться на служанок в имениях ее величества в последние годы становится накладно, как говорят, Зантария придумывает таким наглецам незавидные задания подальше от столицы. — И правильно делает, — кровожадно похвалила королеву Тэрлина и тут же заметила, как старшина одним небрежным движением опустила на лицо вуаль. Осторожно повернув голову, маркиза окинула взглядом дворец и невольно выпрямила спину, садясь так ровно и изящно, как предписывают правила знатным дамам. По лесенке террасы, лениво озирая скучающими взглядами клумбы, лужайки и беседки королевского имения, неторопливо спускалась в парк троица вновь прибывших гостей. ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ, несущая кадеткам первый опыт в неизвестном, но заманчивом деле охоты на охотников — По-моему, Тимул, твои сведения не вполне соответствуют истине, — буркнул Мишеле, исподтишка провожая взглядом толпу нарядных девушек, и потянул тонким носом оставшийся после них запах свежести и дорогих духов. — Мне они дурнушками не почудились. — А личики прикрыли, — огрызнулся блондин. — Стыдятся нам показывать. — Мне все равно, красивы они или нет, — небрежно обронил Ительниз, откидываясь на спинку стула, — но ты не прав. Они уже вошли с вуалями на лицах, хотя ничего о нас не знали. Кроме того, здесь все дамы ходят либо в шляпах, либо под вуалью, не хотят стать черными, как торемки. — Я и говорю, — победно глянул на Тимула рыжеволосый Мишеле, — кто-то все перепутал или подшутил над тобой. Судя по фигуркам и платьицам, эти фрейлины вполне достойны нашего внимания. — Я бы лучше повалялся где-нибудь под деревом, — лениво отказался брюнет. — Скоро должен прибыть королевский обоз, и там будет предостаточно придворных красавиц. — Судя по моим сведениям, — сердито глянул на друзей блондин, — обоз на полдня задержался в Рошле и потому придет только завтра утром или в крайнем случае поздно ночью. Но нас ведь никто не привяжет к этим старым девам, если мы с ними познакомимся? Просто проверим, кто прав. — Задело? — с насмешливым участием хмыкнул Ительниз. — Ну раз тебе так горит — идем. Но одно условие: как только я подам знак — уходим все вместе. — А вот рыжего мальчишку я, кажется, хорошо знаю, — тихо пробормотала Бетрисса, рассматривая сквозь вуаль неспешно бредущих в их сторону мужчин. — Это Мишеле, внук графа Римуальда Хангро. Лет с пятнадцати вертится во дворце, сейчас ему около двадцати четырех. — Мишеле Хангро — граф, двадцать шесть лет, среднего роста, строен и ловок, — быстро просветила подруг Октябрина. — Весельчак и интриган, ждет наследства от престарелого дедушки, а пока занят охотой, поединками и флиртом. Входит в число придворных, с которыми любит проводить свободное время старший принц. — С ним мне придется разбираться самой, — предупредила подруг герцогиня Лаверно. — Вам он не по зубам. — Доброе утро, прекрасные дамы, — сияя преувеличенно любезной улыбкой, раскланялся граф Хангро, не дойдя до беседки нескольких шагов. — Приятного аппетита! Извините за… — …незнание этикета? — едва заметно повернув в его сторону голову и не поднимая вуали, ледяным тоном предположила Бетрисса и положила в рот малюсенький кусочек пирога. Предназначенный стать вовсе не средством насыщения, а откровенным намеком на нежелание фрейлины продолжать беседу с назойливым придворным бездельником. — За так порицаемую этим самым этикетом невольную навязчивость, — мигом состроив на лице печальное выражение, кротко пролепетал Мишеле. — Но будьте милосердны, примите во внимание исключительные обстоятельства! Ведь здесь нет ни одного человека, который мог бы нас представить! — За это я бы вас простила… — Бетрисса задумалась на пару минут, словно не замечая, как с каждой секундой мрачнеют лица стоящих перед ней мужчин, затем пояснила таким сухим тоном, как будто выносила приговор: — Если бы у вас были более важные причины для нахальства, чем обыденная скука. И, разумеется, если бы это не было вашим правилом. — Что вы имеете в виду, говоря о правилах? — предвкушающе прищурившись, ринулся в бой Мишеле, еще не заметивший торопливо, почти бегом приближавшуюся к ним Аньяту. Зато Бетрисса увидела прислугу еще минуту назад и именно ради нее так долго тянула эту паузу. — Все готово, ваша светлость, — ловко обогнув придворных, почтительно замерла перед девушками домоправительница. — Позвольте вас проводить. — Большое спасибо, Аньята, — с искренней теплотой поблагодарила ее Бет. — А помогать не нужно, сами справимся. Грациозно поднялась со стула, прихватила корзинку и величественно проплыла мимо придворных, с показной учтивостью отступивших с ее дороги. Следом за ней так же безмолвно и горделиво шествовали остальные фрейлины, делая вид, будто не замечают ни сверлящих их разочарованных взглядов, ни кривящихся в едких усмешках мужских губ. Внезапный порыв прилетевшего с моря легкого ветерка на мгновение нарушил этот похожий важностью на церемонию момент. Беззастенчиво раздул легкие юбки, обрисовав стройные ножки их светлостей, и взметнул вверх невесомые вуали, на миг явив неудачливым ловеласам целый букет прелестных девичьих лиц. Не ожидавшие от природы подобного щедрого подарка придворные от неожиданности даже растерялись, а через пару секунд было уже поздно. Придерживая непослушные юбки и одергивая вуали, девушки дружной толпой прошли мимо, и никто не решился бежать за ними следом. Оглянувшись на уходящую в другую сторону Аньяту, Итель криво ухмыльнулся и направился в осиротевшую беседку. Не стоит о чем-либо расспрашивать живущих тут слуг. Всех, кто мог бы за пару монет рассказать о чем угодно и кому угодно, ее величество, твердой рукой наводившая в Тальзии порядок после гибели супруга, выставила из своих поместий еще несколько лет назад. — Ну а теперь рассказывай, кому я должен набить рожу за твои верные сведения? — Шлепнувшись на стул, Мишеле свирепо уставился на Тимула. — Какой гад поставляет тебе такую ложь? Ты хоть одну успел рассмотреть? Где старые, где дурнушки? — Я не утверждал, будто они некрасивы. — Тимул вяло попытался отбиться от напористых обвинений рыжего, — Я сказал лишь — старые девы. — Ты хоть сам понимаешь, о чем говоришь? Когда это красивые девушки оставались в старых девах? — Ну… если они нищие бесприданницы… или характер отвратительный. Да, скорее всего, они не замужем именно из-за характера, вон как она тебя отхлестала! — Не смешно, — мрачно оборвал его Итель. — И неверно. Характер красивых и знатных девиц можно изучить только после того, как возьмешь в жены, до этого все они белые и чистые, как Элторна. А вот об одной вещи ты умолчал нарочно… или и сам не осознал всей важности полученной информации. Попытайся припомнить, тебе сказали просто «знатные» девы или «самые знатные»? — А разве это имеет значение? — хмуро буркнул Тимул, широко известный среди придворной молодежи именно умением узнавать важные новости раньше всех. — Огромное, — пренебрежительно глянул на него Мишеле. — Можно подумать, ты и сам не знаешь, что светлостями в Тальзии зовут только маркизов, герцогов и князей, а всех остальных — ваша милость? А Аньята назвала ту даму светлостью… следовательно, она не менее чем маркиза. — Можно подумать, — передразнил его раздосадованный Тимул, — это обращение делает старых дев моложе или богаче. И вы знаете не хуже меня, сколько у нас в Тальзии маркиз, герцогинь и княгинь. «Все верно», — хмуро усмехнулся Итель, слушая эти жалкие попытки графа оправдаться, герцогов и князей на их полуострове больше, чем на всем восточном континенте. Впрочем, как и графов с баронами, так уж сложилось еще тысячелетия назад. Разумеется, в значительной степени в этом виновна природа полуострова, изрезанного сотнями крупных и мелких речушек, берущих начало в ущельях Северного хребта, защищающих полуостров от холода зимних ветров. Все эти реки делят Тальзию на множество плодородных долинок, разбросанных между холмами. И почти на каждом из этих холмов стоит старинный каменный замок или даже крепость. Предки нынешних знатных семей не только умели приумножать свои богатства, но и весьма не любили ими делиться. Однако в рассуждениях Тимула есть и очевидная нескладность: именно тем из старинных семей, которые были богаче и мощнее, мудрый Эстальд, первый король Тальзии, больше тысячи лет назад собравший полуостров в единое государство, пожаловал титулы князей, герцогов и маркизов. Все остальные владельцы достаточно больших имений и замков стали баронами и графами. Тогда же первые советники первого короля написали свод законов Тальзии и правила этикета. С тех самых пор степень знатности имеет для королей большое значение при назначении подданных на важные посты, и не принято приглашать во фрейлины герцогинь и княжон. Ну разве только в совершенно особых случаях. Выходит, Мишеле прав. Их белобрысый приятель, так гордящийся своим всезнайством, в стремлении стать первым не заметил очень важной детали, пропустив слово «самые». И этой небрежностью поставил спутников в крайне некрасивое положение, заставив приставать к знатным девушкам, которым придворным этикетом настрого запрещено разговаривать с незнакомыми мужчинами. И не важно, состоятельны их светлости или и в самом деле бедны. Скорее даже наоборот, бесприданницы еще строже, чем их богатые подруги, блюдут свою честь, ведь это единственное, что они могут принести мужьям в приданое. Сделав этот вывод, Итель мрачно хмыкнул — все-таки не стоило соглашаться на авантюрное предложение рыжего пройдохи. Лучше бы он поступил так, как намеревался с самого начала, — устроился с книгой на диванчике самой тенистой беседки, сегодня последний день, когда можно отдохнуть спокойно. Завтрашнее утро придется начать с тренировки их высочеств, королева очень ловко сумела вынудить его подписать контракт на обучение своих сыновей. А потом к нему потянутся старые друзья и ученики, и у каждого будет важное дело, не терпящее никакой отсрочки. — Итель! Ты меня слышишь? — Слушаю, — вынырнул из своих размышлений барон, взял со стола изящную чашечку с почти нетронутым напитком и выпил, наслаждаясь ароматом и вкусом. — Они пошли в купальню, — сообщил Мишеле, предвкушающе блестя глазами. — Почему бы и нам не пойти туда? — Зачем? — Купаться, разумеется. Плавать, нырять… — Женская купальня находится с левой стороны от пристани для яхт и павильона, — с сочувствием пояснил барон, — а мужская — с правой. Причем павильон специально построен так хитро, что невозможно не только проникнуть на женскую половину или проплыть под пристанью, но и рассмотреть женский пляж в подзорную трубу. Некоторые ловкачи ради этого даже залезали на башни дворца. Бесполезно, кроны эвкалиптов и крыша павильона надежно загораживают тот участок бухты. — Да знаю я это, но мы ведь можем выйти из купальни одновременно с ними? Там есть одна блондинка с необыкновенными глазами… не вздумайте за ней ухлестнуть. — Она с тобой и разговаривать не станет, — с привычной ехидцей фыркнул Тимул, — если и вправду герцогиня. — Мне и не нужно, чтобы она разговаривала, — самоуверенно отмахнулся Мишеле. — Пусть просто слушает. — Никуда я не пойду, — наотрез отказался Ительниз. — Мне не к спеху. Успею познакомиться, если захочу, раз их пригласили фрейлинами к принцам. — А ты не забыл, сколько герцогов и маркизов сопровождают обоз? — насупился рыжий. — Может, не догадываешься, как рьяно все они ринутся на наших фрейлин? Вот тогда нам уже можно будет смирно сидеть в сторонке. — С какой стати они уже наши? — лениво дернул плечом барон, признавая верность рассуждений графа Хангро, но не его выводов. — И лучше слишком не надоедать девушкам, не желающим тебя видеть. Если кто-то из них тебя заметил, то непременно даст шанс представиться. А кроме того, к обеду они и сами вернутся, сидеть в полдень на солнцепеке не станет ни одна здравомыслящая девица. — Вы так уверены в их благоразумии? — попытался еще раз съязвить Тимул, но ни один из собеседников даже не обратил внимания на его выпад. Впрочем, близкими друзьями они Тимулу не были никогда, просто шапочное знакомство. Да и спутниками в этот раз оказались лишь по воле случая. И теперь их не интересовали его рассуждения, приятели уже успели составить о новых фрейлинах принца свое собственное мнение. — Наверное, ты прав, — разочарованно буркнул Мишеле, следя за бароном, сосредоточенно доедающим чью-то булочку, — но я просто озверею, поджидая, пока они вернутся. Да и моря давненько не видел… идем хоть искупнемся? Просто так. Обещаю, не буду нырять через всю бухту. — Это было бы не просто глупо, но и самоубийственно, — мстительно ухмыльнулся всезнающий блондин. — После гибели короля подводную часть купален обнесли гномьими стальными сетями. — А разве король погиб в Беленгоре? — засомневался Мишеле. — Нет, в Дилонге. Но королева приказала защитить сеткой все купальни, — продолжал просвещать спутников Тимул, — и все балконы верхних этажей. — И я ее вполне понимаю, — поднимаясь с места, сухо обронил Итель и кивнул рыжему другу: — Ну раз тебе так хочется, пойдем купаться. Только предупреждаю, никаких авантюр! — Обещаю, — просиял Мишеле. — Но если ненароком… всё-всё! Просто на всякий случай!