Часть 38 из 49 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
По наружной лестнице он спустился, цепляясь за перила и представив себе, как Лаура делает то же самое. Внизу он постоял, не выпуская перил, и попытался сообразить, куда идти. Он двинулся в одну сторону, повернулся и пошел в противоположном направлении, все еще придерживая очки, чтобы видеть, куда идет. Уже развиднелось, хотя солнце еще не встало. Ощутив холодное дыхание ветра, он понял, что намочился в штаны. То ли от холода, то ли от страха он начал стучать зубами.
Добравшись к себе, он позвонил Тони домой. Ответил отец Тони, Киммелю пришлось обменяться с ним любезностями, и только после этого Тони позвали к телефону. Голос Тони-старшего, решил Киммель, звучал как обычно.
— Здравствуйте, мистер Киммель,— раздался голос Тони.
— Здравствуй, Тони. Ты не мог бы ко мне подойти? Прямо сейчас?
Озадаченное молчание.
— Конечно, мистер Киммель. К вам домой?
— Да— Конечно, мистер Киммель. Только... только я еще не завтракал.
— Позавтракай.
Киммель положил трубку и с достоинством — насколько позволяли мокрые штаны — проследовал наверх в спальню. Там он снял брюки и повесил сушиться, чтобы потом отнести в чистку.
В ванной он тщательно протер ботинки, бросил носки отмокать в тазик и набрал в ванну горячей воды. Вымылся он, как всегда, неспешно и основательно. Однако он не мог отделаться от ощущения, что за ним наблюдают, поэтому, вылезши из ванны, бросил на свое отражение в высоком зеркале всего один взгляд, да и то украдкой и с осуждением. В спальне он взял чистую белую рубашку из груды, что хранилась в комоде, надел ее, а сверху натянул халат. Пальцы рассеянно и любовно огладили накрахмаленный белый воротничок. Белые рубашки он любил больше всех остальных осязаемых предметов на свете.
Какие доказательства смогут они получить от Тони? — задался он вдруг вопросом. Ну, выступит Тони против него — это ровным счетом ничего не докажет.
Когда он спустился поставить кофейник, в дверь позвонили. Киммель открыл. Тони вошел тихо и как-то неохотно. В его темных глазах Киммель заметил страх. Как собачонка, которая боится порки, подумал он.
— Я на них наступил,— объяснил Киммель, опережая вопрос об очках.— Пойдем на кухню?
Они прошли на кухню. Киммель указал Тони на стул с прямой спинкой, а сам занялся кофе, что было довольно сложно, потому что приходилось придерживать очки.
— Я слышал, ты опять беседовал с Корби,— произнес Киммель.— Что ты ему рассказал?
— Да все то же.
— А еще? — спросил Киммель, поглядев на него.
Тони хрустнул суставами пальцев.
— Он спросил, видел ли я вас после кино. Я сказал, нет — сначала. Но я и в самом деле не видел вас, мистер Киммель.
— Что из того, если не видел? Ты же меня не искал, правда, Тони?
Тони замялся.
Киммель ждал. Кретин, а не свидетель! Hy почему он выбрал в свидетели идиота? Если б он тогда поискал, посмотрел, кто сидит в зале, он, может быть, увидел даже Натана!
— Разве ты забыл? Ты ведь ни разу не говорил, что искал меня. Мы же разговаривали с тобой на другой день.
Блестящие черные волоски, что росли у Тони над толстым носом и соединяли брови на переносице, вызывали у Киммеля отвращение. Если судить по внешности, недалеко он ушел от обычного молодого преступника, подумалось Киммелю.
— Да, помню,— ответил Тони,— но я мог и забыть.
— И кто же тебе это подсказал? Корби?
— Нет. То есть да, он.
Тони с важным видом нахмурил брови, однако ума у него в лице от этого не прибавилось.
— Подсказал, что ты мог забыть. И заявил, что в половине десятого или в десять я мог оказаться за много миль от кинотеатра и убить Хелен, так ведь? Да кто он такой, чтоб указывать, что тебе думать? — возмущенно проревел Киммель.
Тони пугливо вздрогнул.
— Но, мистер Киммель, он только сказал, что это возможно.
— Возможно, черт побери! Все что угодно возможно! Разве нет?
— Да,— согласился Тони.
Киммель видел, что Тони не сводит глаз с красного пятна у него на подбородке, справа, куда пришелся удар Корби.
— Кто он такой, чтобы являться сюда и устраивать неприятности тебе, мне, всем соседям?
Тони съехал на самый краешек стула. У него был такой вид, словно он и впрямь пытается решить, кто же такой Корби.
— Он и с доктором говорил. Он сказал...
— C каким доктором?
— C доктором миссис Киммель.
У Киммеля перехватило дыхание. Конечно, с доктором Феланом. Мог бы и сам сообразить, что Хелен отправится излить душу доктору Фелану. Он вылечил ее от артрита в спине. Хелен считала его чудотворцем. Киммелю показалось даже, что он помнит, когда именно Хелен ходила к доктору — примерно за месяц до смерти, она тогда никак не могла решиться, то ли расстаться с Эдом Киннардом, то ли наплевать на мужа и пуститься напоследок во все тяжкие. Доктор Фелан, понятно, посоветовал ей потакать своим желаниям. Но Хелен наверняка рассказала доктору Фелану, как он, Киммель, пытался ее приструнить.
— Что сказал доктор? — спросил Киммель.
— Об этом Корби не говорил,— ответил Тони.
Киммель хмуро взглянул на Тони. На лице у того он читал только страх и нерешительность. А когда такой неразвитый мозг, как у Тони, начинает сомневаться... Тони не мог сомневаться, решил Киммель. Сомнение — плод деятельности разума, способного охватить разом две возможности.
— Корби, правда, сказал... доктор сообщил ему про Эда Кин- нарда. Что-то такое. Этот парень...
Все знают, подумал Киммель. Корби разносит сведения, как газета.
Тони встал, соскользнул со стула. Он, казалось, боится Ким- меля.
— Мистер Киммель, я думаю... я думаю, нам не нужно теперь так часто встречаться. Вы сами понимаете, мистер Киммель,— затараторил он,— я больше не хочу ввязываться в неприятности из-за этого дела. Вы же все понимаете, правда? Не обижайтесь на меня, мистер Киммель.
Тони замешкался, словно собирался протянуть ему руку, но для этого он был слишком напуган. Он бочком продвинулся к двери.
— Я, мистер Киммель, согласен со всем, что вы скажете. Я хотел сказать, сделаете.
Киммель, застывший от изумления, взял себя в руки.
— Тони,— начал он и шагнул к нему, но, заметив, что тот отшатнулся, остановился.— Тони, ты имеешь к этому... лишь то отношение, что являешься свидетелем. Ты видел меня в кинотеатре. Я ведь никогда не просил тебя утверждать что-то сверх этого, верно?
-- Да,— ответил Тони.
— И это правда, верно?
— Да. Только вы не серчайте, мистер Киммель, если я... если я не стану часто пить с вами пиво. Я боюсь.— Он кивнул; вид у него и вправду был испуганный.— Я боюсь, мистер Киммель!
C этими словами он повернулся, проскочил через холл и вышел в парадную дверь.
Киммель с минуту постоял неподвижно; он почувствовал слабость, слабость в теле и пустоту в голове. Затем он принялся расхаживать по кухне. Поток ругательств набирал силу и рвался к горлу, ругательств обычных и грязных, ругательств польских и немецких, но большей частью английских, ругательств поначалу без определенного адресата, потом по адресу Корби, затем Стэкхауса, затем доктора Фелана и Тони, но на Тони он себя одернул. Тяжело ступая, он кругами ходил по кухне, уперев подбородок в валик жирной плоти, стекавшей на пухлую грудь.
- Стэкхаус! — выкрикнул Киммель. Имя отскочило от стен, эхо рассыпалось по кухне осколками стекла.
Глава 30
Я хочу пятьдесят тысяч,— произнес Киммель,— не больше и не меньше.
Уолтер потянулся к лежащей на столе пачке сигарет.
— Можете выплачивать частями, если вам так удобней, но в течение года я должен получить всю сумму.
— Уж не думаете ли вы, что я и впрямь буду платить? Вы исходите из того, что я виновен? Я невиновен.
— Можно представить все так, что вы будете выглядеть виновным, и крепко! Я могу это сделать,— спокойно ответил Киммель.— Не в доказательствах суть — суть в сомнении.
Это Уолтер понимал. Он знал, что Киммель сумеет выжать из его первого посещения лавки, которое подтверждается бланком заказа. Знал он и то, почему Киммель сейчас сидит перед ним и отчего его разбитые очки подвязаны веревочкой; он понял, что Киммель наконец доведен до отчаяния и пылает местью. Однако над всеми прочими чувствами Уолтера возобладали потрясение и изумление, что Киммель взял и явился к нему, да еще с угрозами.
— Тем не менее,— сказал Уолтер,— я, пожалуй, лучше рискну, чем стану платить шантажисту.
— Вы весьма неразумны.