— Кого-то не хватает в списке, — говорю я. Пиликает таймер. И девушка прячет наладонник в задний карман. — Пошли. Через минуту модуль управления камерами накопит достаточное количество ошибок, чтобы вывалиться на перезагрузку. Всё равно здесь ничего нет, — говорит Маша, прихватывая с полки какой-то из томиков наугад и пряча его спереди за ремень брюк. Название длинное и я не успеваю прочитать полностью. Что-то «Про Иванова, Швеца и…» * * * — Нихрена! — отвечает мне Игант. — Время. Двоечка. Надо отыграть, раз уже завязались. Я смотрю на него и понимаю, что геймер никуда не уйдёт, пока не сыграет. — Да чтоб тебя … — беззлобно ругаюсь я и разворачиваю доску. * * * Полуфинал мы проходим очень по-разному. Я сливаюсь четвёртой — неплохой результат для далёкого от геймерства человека. А вот Игант бьётся как одержимый, разваливая защиту соперников нетривиальными ходами. Но в какой-то момент я перестаю следить за действом, потому что детали складываются в одно целое, и я начинаю понимать, что к чему. — Я знаю, где наш альбинос, — сообщаю Иганту, когда он снимает с руки манипулятор и его взгляд становится осмысленным. * * * Час на подготовку к финалу. Два на два. Один полевой игрок и один контролирующий действия скриптовых юнитов. Потом будет суперфинал — один на один, до тридцати фрагов. А пока что мы с Ржавой попадаем в одну команду. Во второй WhiteSnake и Филин — оба новички. По крайней мере, я не встречал раньше ни одного, ни второго. Но вместо того, чтобы подготовиться к игре, мы сворачиваем доски и едем туда, где Арл якобы вышел в окно. * * * Времени между этапами не так уж и много. Он не стал бы рисковать. Словно пазл, основа которого наконец-то собрана, мне становятся понятны действия альбиноса. С пониманием причины пока что проблемы. Но и это я надеюсь разложить по полочкам. Объясняю Иганту: — Судя по новостям, Арл выпрыгнул из окна без нескольких минут двенадцать. Если ему помог наш альбинос, то он наверняка до сих пор там. — Почему так считаешь? — Не считаю. Предполагаю. В наладоннике список из одиннадцати игроков. Кроме Арла в тот тур вышли все. Значит, он тоже играет. Значит, место для игры искать ему было некогда. Какой смысл метаться, если можно спокойно сидеть на месте и играть? — Звучит гладко, — соглашается Игант. Сравнив список участников со списком в наладоннике мы узнаём ник. * * * Воздушка доносит нас за сорок пять минут. Ещё пять мы тратим на подъём по ступенькам. Медики и полисы уже разъехались. Вторые записали данные, первые увезли труп в крематорий. Никто не будет разбираться: самоубийство в сити — обычное дело. Арлова ячейка закрыта и опечатана. — Ну и? — спрашиваю Ржавую. Та разворачивает свою доску и совершает какие-то непонятные манипуляции, бормоча себе под нос: — Постоянный… постоянный… девяносто семь… сосед… Оп! — поднимает голову и сообщает: — Единственная доска, вышедшая в сеть через точку доступа Арла и до сих пор запрашивающая данные с турнирного сервера, все это время в сети. — Так может это арлова доска продолжает работать. Ржавая закатывает глаза и объясняет, как ребенку: — Какая арлова? Он мёртв. Чип деактивирован. А вместе с ним и железо, на него завязанное. Сейчас в его ячейке ни вода не качает, ни электричество не светится, ни доска не работает. Исключение — точки доступа. Они обновляют данные раз в сутки. — Блядь! Финал! — спохватываюсь я. — Да хрен на него, придурок ты отмороженный, — матерится Ржавая. — Думай, где он может быть? Взломать чужую жилую ячейку не так-то просто, если у тебя нет глаза или ладони хозяина. Поэтому я сразу отметаю вариант с тем, что альбинос заперся в ячейке Арла. — Крыша? — предполагаю, указывая пальцем вверх. Ржавая задумчиво проводит рукой по голове, взъерошивая короткие кислотно-синие волосы и кивает. Поднимаемся. Люк открыт — это не редкость в полупустых человейниках. Выбираемся на плоскую крышу. Строение стоит на холме и до горизонта открывается сверкающий огнями сити. — Красиво. — Потом любоваться будешь, — дергает меня за рукав Маша, указывая на вентиляционный блок. Я делаю два шага вперёд и уже собираюсь заглянуть за надстройку, как из-за неё выскакивает силуэт, выпускающий в меня разряд из «кусаки». Зажимы впиваются в тело сквозь футболку и я, чувствуя мразотную дрожь от разряда, отключаюсь. * * * Геймер падает, дергаясь, а я успеваю достать подаренный Баксом вибронож. Палец ложится на кнопку, и я замираю в той позе, которую показывал Бакс: удобно отскакивать на шаг и удобно рвануться вперёд. Только, кто же ходит с ножом на перестрелку? Альбинос поднимает правую руку, и я вижу в его руке ствол. Стреляет он от бедра. Слышу грохот и чувствую, будто мне в живот, где-то в районе пупка, со всего размаха врезается кувалда. Иганту достался разряд. Мне — пуля. Это вам не сервера ломать… * * * Я слышу, как альбинос кричит: — Тупая сука. Я дал тебе стимул стать лучшей, а ты решила выяснить, почему и кто? Арлекин тоже думал, что самый умный. Но я ему доходчиво объяснил, что бывает с упертыми клоунами. Надеюсь, он понял это, пока летел, а не после того, как грохнулся об землю. На удивление, паралич проходит очень быстро и я, делая вид, что плохо соображаю, мотаю головой из стороны в сторону. — В игре, помимо денег, должен быть хороший стимул, — говорит альбинос. — А вы забыли про стимул и думаете только о деньгах. — Да иди ты, мудак модифицированный! — огрызаюсь я. Голос альбиноса меняется на возмущённый. — А я разве по своей воле модифицированный?! — орет он, наводя на меня дуло пистолета. — Ты, сука, думаешь, я сам принимал решение?! Я чуть отползаю, отталкиваясь от крыши, покрытой керамопластом, локтями, делая вид, что ещё оглушён и у меня не получается встать. До меня, наконец, доходит, почему у него такой ник. — Зачем ты всё это говно замутил, WhiteSnake? Нахрена тебе это? Каждый раз, пытаясь приподняться на локти, я пячусь, понемногу отодвигаясь от альбиноса. — Нахрена тебе это? — спрашиваю ещё раз. — Играть нужно так, будто это жизнь, и второй попытки не будет. Иначе, зачем вообще играть? — шагая в мою сторону, объясняет альбинос. — Я просто не хочу перегнуть палку, управляя гормональным балансом. — «Байотех»? — Догадливый. — И в чём связь? — отползаю еще на немного. — Я симулировал отсутствие эффекта от эксперимента. Потому что не хотел, чтобы на мне продолжали их ставить. Но способность усилием воли менять своё настроение искушает. — Я знаю, — киваю я, продолжая отодвигаться к парапету. — Большинство стало безнаркотическими наркоманами. — Потому что идиоты. Они могли управлять не только удовольствием, но выбрали самый простой путь, который привёл их туда, куда привёл. Как лабораторные крысы. А я вовремя понял. Моя голова упирается в край парапета. Я думаю о том, как заставить альбиноса, поигрывающего револьвером, подойти ещё ближе, и смогу ли я из положения лёжа перекинуть его за край.