— Ну и контролировал бы себе, зачем ты это всё затеял? Арл был прикольным малым. Ржавая вообще не геймер. Зачем ты её втянул? За что убил? — Я и тебя грохну. Арлекин отказался, вы с Ржавой попёрли против поставленных условий. А мне нужно тренировать самоконтроль. Ты же знаешь, в чём суть любых тренировок? В увеличении нагрузки. Заставить геймеров играть на пределе, а самому играть лучше них — идеальный вариант. — Да мы и так играем на пределе! — кричу я. — Ты представить себе не можешь, насколько на пределе. — Вы играете за деньги. А мне нужно было, чтобы играли за жизнь. Это разные пределы и разная степень мотивации, понимаешь? И мне были нужны гарантии! — переходит на крик альбинос. — Ты не представляешь себе, как сложно в современном мире находить испытания для такой гормональной системы, как у меня! Я должен тренироваться! Если я перестаю, у меня появляется искушение… Я прыгал с парашютом, ввязывался в драки, в одиночку вынес со склада два десятка системных узлов, не попав на глаза ни камерам, ни турельникам. И всё это я могу делать, оставаясь совершенно спокойным. Но если прекратить закалять эндокринную систему, перестать увеличивать нагрузку — всё пойдет прахом. Я мотаю головой, пытаясь вытрясти из неё поток сознания альбиноса. Пытаюсь привстать, опираясь на парапет. Краем глаза вижу, как за спиной у него, шатаясь, встаёт Ржавая. — Для этого обязательно убивать? — спрашиваю поигрывающего пистолетом психа. — А что я, по-твоему, должен был делать?! — орет не своим голосом альбинос и бьёт меня по ребрам, вышибая воздух из легких, заставляя меня упасть, так и не поднявшись, беззвучно раскрывать рот, словно рыба, которую достали из аквариума. — Что я должен был делать?! Но ты не заговоришь мне зубы. Ты ослушался, как и Арлекин. Да вы с Ржавой вообще не явились на финал! Многим не удаётся справиться с последствиями собственного выбора. Большому количеству из не справившихся тяжело признать, что их выбор был ошибкой. Но усложнять последствия, убеждая себя в том, что ты их упрощаешь, удел идиотов и шизофреников. А на идиота альбинос не похож. Хотя… Кто знает, чего там ему наковыряли в эндокринных железах? Да и только в них ли? Я думаю о том, что, возможно, у меня получится. Я дергаюсь вперед, обхватываю его ногу, пытаясь приподнять, лишить равновесия и перекинуть через парапет, но понимаю, что парапет, всё-таки, далековато, да и из положения лёжа вряд ли у меня получится. А вот вектор усилий Ржавой оказывается более продуктивным. Три быстрых шага, прыжок ногами вперёд, удар в середину туловища психа, начавшего поворачиваться на шорох её кроссовок по керамопласту крыши. Стальные набойки на его берцах царапают мне руку, которую я запоздало догадываюсь разжать, и тело шизофреника беззвучно переваливается через парапет. Спустя несколько мгновений я слышу глухое «Бум» где-то там, внизу. Толкнув альбиноса в прыжке, Машка сама упала рядом. — Надо валить, — говорит она, не пытаясь встать. — Сейчас опять набегут. — Надо, — соглашаюсь я. Но вместо того, чтобы встать и убраться с крыши, пока не появились воздушки полиции и медиков, мы продолжаем лежать на прохладном керамопласте крыши. — Ты пропустил финал, — говорит она, глядя в небо. — Да и хрен на него, — отмахиваюсь я, даже не пытаясь встать. Хотя, если подумать, и я и она сыграли в финале. Сыграли в паре. Сыграли отлично. Только вот, победа достанется новичку под ником Филин. А нам троим, включая валяющегося под человейником альбиноса, засчитают техническое поражение за неявку. Но остаётся один вопрос: — Ты в бронежилете, что ль? — Ага, бл… — кряхтит Маша, вытаскивая из-за пояса книгу и швыряя её мне. — В бронежилете, бл… — «Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию», — наконец читаю полное название книги, по иронии ставшей бумажным щитом для Ржавой. Пуля застряла в страницах, не добравшись до тела. — Ты что, для этого её и прихватила? — Нет. Читать люблю. Название прикольным показалось. — Странновато финал прошёл, не находишь? — спрашиваю я. — Не так я себе будни геймеров представляла, — тяжело вздыхает Ржавая. — Надо это отметить. — Согласна, — кивает синеволосая. — Только, чур, в этот раз ты не напиваешься вдрызг. 05. БЕТА-ВЕРСИЯ, stage 1 — Я ушёл, — сообщаю Ржавой. — Давай, — кивает та, не отрываясь от книги. Дверная панель, закрываясь, скользит за моей спиной и издаёт привычный писк, сигнализируя об активации замков. Рефлекторно жму на кнопку вызова лифта, понимая, что он давно уже не работает и спускаться придется пешком. Я уже привык. Мы все привыкли. И не только к неработающим лифтам. Бакс дал координаты двух, ещё не использованных точек доступа, на которых до сих пор стоит заводская связка логин/пароль. Никакой привязки к устройствам — заходи кто хочешь. Одна точка рядом — полквартала пройти, вторая гораздо дальше, в районе, который можно смело называть неблагополучным. Хотя, живущие в той части сити наверняка считают неблагополучным район, в котором живу я. Дело привычки. В идеале, конечно, стоило бы метнуться на другой край сити и отработать всё на абсолютно левой территории. Но Бакс не оставил выбора, слишком поздно скинув задачу. Файлы нужно забрать сегодня, а делать это желательно перед самой перезагрузкой, чтобы получить лишние минуты на отход. Так что, к нужному времени я смогу быть в паутине, находясь подальше от дома, только если выберу вторую точку. Всего год назад можно было совершить такую вылазку, не выходя из дома. Но дефы, а точнее, те, кто их создаёт, учатся. В том числе и на своих ошибках. Сейчас стоило бы присмотреться пару дней, с разных узлов, в разное время. Не факт, что моих умений хватило бы для того, чтобы обнаружить что-то, что в дальнейшем пригодится, но знакомство с территорией и точкой входа всегда успокаивает. Впрочем, заказ появляется не тогда, когда ты готов, а тогда, когда нужно заказчику. Да и стимы у Ржавой закончились. Не без моей помощи, конечно, но… Безопаснее получить их с Баксовским курьером, чем блуждать по сити, искать барыгу и переплачивать за то, что вполне может оказаться пустышкой. А Машка, если утром не примет очередную дозу, кукухой начнёт съезжать. Есть такой эффект у нейровыгорания. Чёрт, надо же было всему так совпасть. До Машкиного пособия еще неделя, а у неё сумку рванули посреди бела дня. А там и стимы, и доска, и документы. Полисы говорят, гиблое дело, никто никого не найдёт. Суки. В сити камер натыкано, как гирлянд на новогодней ёлке, электронные сторожа на каждом шагу, а никто никого не найдёт. Пока живые полисы следили за кварталами, с ними можно было договориться, объяснить ситуацию. Любой патрульный имел связи, позволяющие очень быстро найти тех, кто видел, через них — тех, кто знает, через них — тех, кто участвовал. И пусть без наказания, пусть за небольшую мзду или услугу, но уже вечером и документы, и доска, и сама сумочка вернулись бы к хозяйке. А железки, они чего? За порядком следить поставлены, а одновременно везде находиться не могут. Возможно, в будущем ситуация и изменится, но пока, увы, вреда от них больше. Теперь, пока документы восстановишь, время убежит, а лекарства нужны не потом. Если б Машка была чипованная, как я, никаких вопросов бы не было. Пошла, по чипу получила что надо и проблема решена. Но у неё нервы паутиной попаленные — доигралась. Угробила сама себя на вылазках. Дважды выгорала. И второй раз — окончательно. Поэтому ей нельзя чип. А стимы — нужно. А как их получить, если нечем подтвердить свою личность? Поэтому я с немаркированным узлом, с доской, на которой из инструментария две грубых монтировки, магнит и флудилка, направляюсь в чужой район. Отследить мой набор не составит труда, тем более навороченной системе защиты. Но тут главное не тормозить. Это как новая игра, в которой нужно успеть понять правила до того, как более опытные игроки или боты тебя вынесут. Сажусь в одну из воздушек, которые притормаживают у остановки и отчаливают по маршруту одна за другой — в такое время суток поток муниципального транспорта самый плотный. Маршрут проходит параллельно с кварталом, в который я хочу попасть. Там пройти всего ничего, вдоль пары корпусов человейников. Тапаю на визуализаторе пункт назначения, прикладываюсь чипом к валидатору и пристраиваюсь у окна. За окном мелькают неонки вывесок, плафоны фонарей, люди. В маршрутке тепло. Не задремать бы и не проморгать остановку. Отключаю мозг и тупо пялюсь в окно, пока воздушка несет меня и еще нескольких пассажиров по маршруту. Выхожу чуть раньше, чем заканчивается оплаченный путь. Передо мной с подножки спрыгивает девица, наряженная по последней моде: выбритый висок с флуоресцентной татуировкой, зелёные волосы, зализанные гелем на бок, косуха из синтедерма с рваным и грубо зашитым ниже локтя рукавом, ботинки в милитаристском стиле. Обгоняю это чудо юношеского бунтарства и сворачиваю в переулок. — Мужик, подожди, — зовет она и ускоряется, топая ботинками. — Да погоди ты, мужик! Я останавливаюсь и оборачиваюсь. Подходит ко мне, берет под руку и сообщает: — Тут район своеобразный, электронных сторожей ещё не запустили, а ты не местный. Со мной спокойнее будет. Незнакомый человек беспокоится о незнакомом человеке. Бывает же такое. Благодарю её и дальше мы идём вместе. Она рассказывает что-то о клубе «Неоника». Бла-бла-бла, оформление, бла-бла-бла, музыка, бла-бла-бла, напитки. Я слушаю в пол уха, время от времени поддакивая. Не то, чтобы не стремлюсь поддерживать разговор, просто я как минимум вдвое старше и мой интерес к тусовкам пропал очень давно. — А ты сам-то как здесь очутился? — Дела у меня. — За ускорителями, небось? Или за зомби-пылью? Её предположение логично. Что еще может понадобиться в таких дебрях цивилу типа меня, если не наркота? Отрицательно мотаю головой. Но девчонка продолжает развивать тему: — Ты если за ускорителями или за зомби-пылью, то могу тебе кое-что от Лиса предложить. Качественно, без привыкания, без отходняков. Можно сказать, модельные. Можно, кстати, и модельные заказать. Будет дороже, зато индивидуаль! — Я не за этим, — отвечаю ей, хотя беру на заметку этот вариант. — У него даже арахниды берут, — не сдаётся моя новая знакомая. Арахниды. Вот еще отбитая прослойка общества. Дурость похлеще скинхедов. Только эти топят не за чистоту расы, а — смешно думать даже — за бионейромеханику. Бьют тех, кто не хочет сливаться с железом. Типа, они тормозят прогресс. Отвечаю девице: — Я сюда по делам и ненадолго. — Смотри, если вдруг передумаешь, скажи любому, что Лилит ищешь, — настаивает девушка. — Лилит — это я. Поколения меняются, а клички не перестают быть пафосными. Настоящие клички не выбирают, они прикипают к людям сами. Да так, что если и захочешь, не сотрёшь. — А почему Лилит-то? — спрашиваю я, ожидая какой-нибудь ахинеи про первую женщину, которая в отличие от Евы была создана, чтобы любить или про коварство и строптивость. Но всё гораздо проще. — Лилька я. Потому и Лилит. — Игант, — представляюсь в ответ. Еще несколько минут мы идём молча, затем она останавливается и кивает на серый, уходящий в высь человейник, освещенный лишь проекцией, создающей эффект висящих в воздухе гигантских цифр — порядкового номера здания. На моём такой же. Только цифры другие. — Мне сюда, — говорит Лилит. После чего берет мою руку своей, поворачивает кистью вверх и касается тыльной стороной кисти моего чипа. — Моя визитка. Если вдруг надумаешь, — предлагает она. Благодарю и шагаю дальше. Инфа с визиток хранится строго в регламентированном формате и занимает так мало места, что прикрутить к ней вирус просто невозможно. Да и зачем ей это? Удалю, когда к своей доске подключусь.