— Музыка сквозь века? — спрашиваю я, указывая на вывеску, натянутую над лотком оцифровщика. — Музыка сквозь века, — улыбаясь в седые усы, кивает тот. Мы продолжаем свой путь сквозь лотки. — Странный дядька, — говорит Морс, когда мы отходим от лотка. — Но куртка у него крутая. — Косуха, — объясняю я. — Классическая. Из собственной кожи. — Из собственной кожи? Хотя Морс идет за мной, я без труда представляю, как округляются его глаза. — Ну, да. Из собственной кожи. — Это же стоит целое состояние! — У каждого свои приоритеты, — пожимаю я плечами. — Кто-то делает биопсию и заказывает себе кусок кожи из образца, чтобы пошить куртку, — кстати, он её и шил сам, — а кто-то выбирает себе неудачных партнёров с экзотичными именами. — Ева — не неудачный партнёр, — вновь возражает Морс. — Ага, — с сарказмом соглашаюсь я. Морс начинает возбуждённо объяснять: — Да мы одними и теми же словами одно и то же заказали, когда познакомились! — Совпадение. — Ты просто не встречала человека, с которым чувствуешь, что это вторая половина тебя. — Мне не нужно половин. Я целая. Останавливаюсь у очередного лотка и спрашиваю стоящего за ним хламыдловика: — Вибро, пять-шесть дюймов, сорок тактов. Хламыдловик кивает и выуживает нож из груды железяк, беспорядочно валяющихся на застеленном мешковиной лотке. — Пять с половиной, сорок два такта, между тактами ещё по двадцать, — говорит он, протягивая нож мне. — Кнопка утоплена в корпус, над кнопкой скользящий предохранитель, чтобы случайно не нажать, не распознаётся клубными детекторами. Сжимаю рукоятку ладонью, делаю несколько движений, примеряясь к весу и балансу. Оцениваю удобство хвата в разных положениях, жму кнопку, чувствуя, как рукоятка начинает вибрировать. Киваю сама себе и расплачиваюсь с хламыдловиком. — Больше ничего? — интересуется продавец. Неопределенно жму плечами и спрашиваю: — А есть что-то, что по твоему мнению прямо просится ко мне в руки? — Возможно, не тебе, а твоему спутнику, — говорит хламыдловик. — Мне? — удивляется Морс Загадочно улыбаясь, продавец достаёт из-под прилавка рюкзак, долго роется в его недрах, бормоча себе под нос, и, в конце концов, извлекает какой-то странный гаджет, похожий на старые наладонники. Да это и есть наладонник, только причудливо модифицированный. — Я назвал его «дозорный». — А для чего он? — интересуется Морс. — Ну, что делает? — Мониторит состояние имплантов, параметры, загруженность, потребление энергии и даже серийные номера показывает. — Беру, — даже не спросив цену, кивает Морс. Я только пожимаю плечами. Импланты контролируют состояние организма. Прибор будет контролировать состояние имплантов. Надо теперь ещё какую-то херню, которая будет контролировать прибор, думаю я. Но Морсу об этом не говорю. Опять обижаться будет. — Теперь куда? — спрашивает Морс, — пряча новую игрушку в карман. — Я тебе, наверное, нож отдам, чтоб не таскаться, а сама на воздушку и к Лису. Забрать капсулы. Потом в «Неонику». — Хорошо, — Морс берет нож и отправляет его в один из многочисленных карманов своих штанов. — Тогда там и увидимся. Мы с Евой сегодня играем в одной команде. — Только, умоляю, ни слова ей о том, чем я занимаюсь. Морс проводит перед губами большим и указательным пальцами, будто застёгивает зиппер. * * * — Почему люди, когда ведут себя как идиоты, не понимают этого? — спрашиваю я Лиса, привычно пакуя кристаллы в желатиновую оболочку. — Что натолкнуло тебя на то, чтобы задаться таким вопросом? — Да, блин, Морс. Лис не торопит, продолжая запаивать и маркировать собранные мной капсулы. Желтые — один кристалл, зеленые — два, черные — три. Я собираюсь с мыслями и продолжаю: — Понимаешь, он выбирает себе таких девочек, — на слове «девочек» я делаю кавычки пальцами, — на которых даже клейма ставить не нужно. Всё видно по манере общения, по поведению. И они постоянно его кидают, то на деньги, то просто кидают, но проходит совсем немного времени и он опять восторженно носится с очередной девочкой, рассказывая о том, что уж эта-то точно не такая как все. А при попытках поинтересоваться у него, как же там предыдущая, отмахивается и говорит, что это, мол, пройденный этап. — Морсу от того, как он живёт, классно? — Не знаю. — Ну, хорошо, перефразирую: он что-нибудь делать с этим собирается? — По-моему, нет. — Значит, его всё устраивает. Отстань от человека. — Но мозги-то потом мои страдают от того, что у него всё плохо. В этот раз он опять уверен в том, что нашел близкую по духу цацу. Радуется как ребенок, когда они чихнут вместе, или когда она продолжает фразу теми словами, которыми её продолжил бы он сам. И во всём ищет какие-то тайные смыслы. — Понимаешь, — задумчиво говорит Лис, откидываясь на спинку стула, — все мы хотим быть кем-то. Значить что-то помимо цифр на кистевом чипе. И стремление оказаться точной копией, второй половиной кого-то малознакомого, — одна из граней желания быть не только единицей, занимающей ячейку человейника и прожирающей еженедельную безусловку. Потому Морс и ищет в том, что происходит вокруг него, смыслы и знаки. И, что характерно, находит. Даже там, где их нет. Оттуда же и стремление спасать наркоманку, лазить по крышам в поисках красивых видов сити для художницы и… чего он там ещё делал-то? Говорят, целые культы рождались из таких желаний. И не всегда добрые. — Быть кем-то? Лис кивает и возвращается к капсулам. * * * — Ева, — протягивая ладонь для рукопожатия, представляется девушка. — Ли… — отвечаю я, так и не договорив прозвища. Забавное, но настораживающее совпадение. — Ли? — переспрашивает она. — Лилит, — киваю. — У меня тут кое-что твоё, — хлопает Морс по карману брюк, расположенному над коленом. — Я помню. Пусть побудет у тебя. — Я девушка Морса, — радостно сообщает она. — Я в курсе, — говорю я. — Все уши уже посверлил тобой. — Может, тогда по… — …«дракончику», за знакомство? Они говорят вторую часть фразы одновременно. И одинаковым жестом изображают бокалы. — Можете хоть по «дракончику», хоть по «фурии», хоть смешать их. Я, если и начну, то позже. Морс кивает и уходит к стойке. Вечером электронных разносчиков загоняют в подсобку, потому что в клубе толпа и толку от них ноль. — А чего нет? — хлопает глазками Ева. — Это же клуб. Он для того и нужен, чтобы отдыхать и веселиться. Или ты на чем-то другом? Она заговорщицки подмигивает, ожидая ответа. Но объяснять ей что-то я не планирую. Отделываюсь фразой, ставшей привычной за последние дни: — Привыкла начинать позже.