— Пойдем, — говорю я, глотая последнюю капсулу и вставая из-за стола. Проходим коридор, выходим из-за двери и рвущая динамики какофония снова наваливается на нас со всех сторон. Я еще раз смотрю на быковатого вида охранника. Это не разрез глаз — он точно обдолбан. Вместе с Пингом протискиваемся к барной стойке и пока он что-то объясняет бармену, Бета вновь подсвечивает нож для колки льда. Но теперь над ним горит яркий восклицательный знак. Облокачиваюсь на стойку рядом и стаскиваю нож. — Так? — Да. — Нахрена? — Скоро. Как же она меня выбешивает своей таинственностью. На улице, следуя стрелкам, услужливо демонстрируемым моему глазному нерву, в состоянии праздношатающихся мы находимся не более пяти минут. Затем, к нам подлетает старый, ещё винтовой дрон, наводит на нас глазок своей камеры и, потрескивая, требует остановиться. Бета предупредила о нем заранее и даже вывела полупрозрачную карту этого участка с желтыми отметинами камер и красными точками патрульных дронов. А сейчас она предлагает убить Пинга. Рисунок ножа для колки льда и идущая от него светящаяся стрелочка, указывающая на стоящего чуть впереди меня парня. Она что, совсем? Зачем тогда был нужен весь этот трёп в клубе, объяснение причин, разговор о каких-то сложных планах, побегах из-под носа у службы охраны правопорядка? — Просто возьми его в заложники, — объясняет Бета, ~ встань за спиной и подставь нож к горлу. — Ты… — Ты возьмешь его в заложники, зайдешь в магазин — маркер отмечает двери метрах в пяти слева, ~ заблокируешь окна и двери. Затем, по лестнице на второй этаж из этого помещения в коридор, оттуда — на противоположную сторону здания, в окно, по внешней лестнице вниз… Бета ещё объясняет последовательность действий, одновременно демонстрируя в правой части поля зрения схемы здания и улиц, а я уже выкручиваю Пингу руку, подставляю нож для колки льда к его шее и волоку китайца ко входу в магазин. Думаю о том, что нужно бы объяснить ему, что это часть плана, но, твою мать! Если поведение Беты выглядит странно для меня, то насколько странно выглядит моё поведение для Пинга? Подтверждение моих мыслей не заставляет долго ждать — китаец принимается вопить, как будто я уже проткнул ему шею и оттуда хлещет кровь. Под этот истерический аккомпанемент мы и заходим в лавку. — Вон из помещения! — гаркаю на продавщицу, читая подсвеченную Бетой подсказку. Дрон снаружи пристально фиксирует мои действия через прозрачный пластик внешней витрины. Доволакиваю Пинга до стойки, жму на кнопку, опускающую жалюзи и только после этого читаю вслух очередную порцию текста от ИскИна, отпуская руку парня. — Всё нормально. Мы делаем из тебя заложника, чтобы у службы охраны правопорядка не возникло желания задавать тебе лишние вопросы. — Сразу нельзя было сказать? — Реакция могла быть неправдоподобной, — читаю я транскрипционные титры Беты, понимая, что сам сказал бы то же самое, но потом, если бы выпало немного времени подумать. — Ты псих. Я псих? Я-то как раз нормальный. Ну, наверное. А вот сидящий в моей голове ИскИн… тоже не псих. Мы проходим по помещению, поднимаемся по лестнице, пересекаем длинный коридор и выбираемся через окно на наружную лестницу, которая спускается на параллельную улицу. Всё это время ИскИн усердно маркирует в бледно-зеленые прямоугольники места расположения видеосенсоров. Стрелочка на зрительном нерве, указывающая на канализационный люк. Почему я не удивлён? — Оптимальный вариант, — тут же поясняет Бета. Этому я, впрочем, тоже не удивлён. Поворачиваю защёлки на крышке люка, открываю его и командую китайцу идти за мной. Слушая отзвук железных перекладин лестницы, я не испытываю даже малейшего желания вновь брести по вонючей жиже, но эта часть коллекторной системы меня удивляет — здесь сухо, даже воздух не кажется застоявшимся. Мне проще — ИскИн корректирует зрачки, и я спокойно переступаю всяческий мусор, ссохшиеся коробки, куски арматуры, камешки, сбившиеся в кучки под воздействием когда-то присутствовавшего здесь течения. — Меня же всё равно отследят по карте, — осеняет Пинга, после того, как он в очередной раз спотыкается. — Не отследят, — заверяю я его, на автомате читая объяснение Бета-версии. — Данные твоей карты сейчас оставляют следы в разных частях города, тратя переведенные мной тебе двести пятьдесят новых юаней. — А… — начинает китаец, но так и не задаёт вопроса. Какое-то время мы идём молча, я только предупреждаю его о препятствиях. Но всё равно парень ругается себе под нос, цепляясь ногами за мусор. — А маячок в карте что, не активен разве? — вдруг спрашивает он испуганно. — Мой наниматель сделал слепок сигнала, — объясняю я ему то, что объясняет мне ИскИн, — и имитирует его рядом с теми местами, где имитирует использование карты. — Серьёзно? — удивляется Пинг Хо. Куда уж серьёзней. Сам до сих пор привыкнуть не могу. — Да, — киваю я, совершенно не задумываясь о том, что Пинг сейчас идёт на ощупь и ему моих жестов не видно. — И можно, не парясь, её использовать? Бета-версия сообщает мне, что можно, а я передаю эту информацию Пингу. Тот достаёт карту и, нарисовав на ней пальцем какой-то узор, превращает её поверхность в фонарик. Да. Они пока ещё носят свои гаджеты в карманах. Но это пока. — Слушай, это же какие у вас мощности? — спрашивает он, высвечивая дорогу перед собой, и в его интонациях слышится восхищение. — А ты точно не правопорядковец? — На кой дьявол мне нужны были бы такие сложности с похищением? — Ну, узнать, где мы собирали «паука», — выдвигает предположение Пинг. — Паука? — недопонимаю я. — Робот в сумке люфанчже Тай Лин, — объясняет Бета. ~ Тот, которого мы договорились между собой называть богомолом. — Робота, который должен был украсть бриллиант, — немного с опозданием вторит ей Пинг. Так вот он о чем. — Да ну спецслужбы поступили бы гораздо проще. Пустили бы тебе по вене «болталку» какую-нибудь, и ты бы сам всё рассказал и показал. — Но это ведь запрещено… — У нас в сити тоже запрещено, — перебиваю его. — Но плевать хотели на запреты те, у кого есть возможность на них плевать. Если информация, которой ты владеешь, может принести пользу, никто и думать не будет. Накачают по самые брови чем-нибудь, и сам всё расскажешь. Пытки — вчерашний день. Зачем тратить время и ресурс, когда всё можно получить быстро и использовать ресурс в другой области? — Ресурс? — не понимает китаец — Не увлекайся, — предупреждает ИскИн, расшифровывая направление моих мыслей. Не вижу смысла что-то скрывать от Пинга. Во-первых, нам всё равно сдаваться и объяснять, кто я и что сидит в моей голове, во-вторых, он не верит. Но, даже если и поверит, то можно вернуться к пункту «во-первых». — В облаке просчитанных вероятностей вариант преждевременного раскрытия моего существования и нашего с тобой симбиоза сводит возможность достижения поставленной задачи к двенадцати процентам. А кому он расскажет? Ну вот кому? Тому, кому мы и без того собираемся в конце концов всё рассказать? Смысл просчитывать, что там за события на других ветках, если мы уже идем по этой? Да и как ты хочешь, чтобы человек тебе доверял, если не рассказываешь ему всего? Не все при отсутствии выбора с радостью соглашаются на первый подвернувшийся вариант. Непонятное пугает многих гораздо сильнее, чем заведомо опасное. Нужно просто попытаться стать понятным для Пинга. Так, в нашем трио хотя бы ему станет проще. Ну расскажу я ему, что у меня в голове сидит ИскИн, которому необходимо что-то донести до китайского правительства, ну покажем ему пару трюков, с помощью Беты, чтобы он понимал, что я серьёзен и не шучу… Это же наоборот, должно расположить его ко мне. Глядя на надпись едко-зёленого цвета, расположившуюся в две строки по центру поля зрения, я думаю о том, что нужно было учить язык, когда Шень говорил о социализации. — В переводе отказано. Соблюдение параметров безопасности. Гласит надпись. Некоторое время мы идём молча. Пинг светит перед собой диодом, мне помогает ИскИн, корректируя светочувствительность зрачков и подсказывая зависающими над полом указателями-галлюцинациями, появляющимися благодаря воздействию ИскИна на мой глазной нерв. — Куда мы идем? — спрашивает Пинг. — Пока что скрываемся от службы охраны правопорядка, — читаю я ответ, подсвечивающийся перед глазами. — И долго нам так? — Пока их поиски не зайдут в тупик. — И чего, так и будем по канализации бродить? — Мы спрячемся на виду, в одной из группировок люфанчже. Пинг хмыкает. — Не улыбается мне с ними тусоваться, особенно после Мэй, — и тут же предлагает: — Давай, может, лучше в убежище перетопчемся?