На этом совещание завершилось, и Линли вышел из оперативного штаба. Остро ощущая, что все избегают встречаться с ней взглядом, Барбара поплелась следом за Линли. Чтобы поспеть за широкими шагами суперинтенданта, ей пришлось чуть ли не бежать. Ощущение было не из приятных: что она, собачка – бегать за хозяином? Она понимала, что провинилась, забыв проверить тот ларек на рынке Камден-Лок, и, наверное, заслужила выговор, но с другой стороны, она же дала следствию совершенно новое, богатейшее направление для поисков – Стронг, Гринэм, Винесс, Килфойл! – и это нельзя не учитывать, правда ведь? Однако, оказавшись в кабинете суперинтенданта, она узнала, что Линли не разделяет ее точку зрения. – Закройте дверь, Хейверс, – велел он. Она закрыла, и Линли подошел к своему столу, но не сел в кресло, а остался стоять, повернувшись к Барбаре, – просто прислонился к краю стола. Ей он жестом велел садиться, и в результате получилось, что он нависает над ней, как скала. Барбаре совершенно не нравилось такое положение дел, но она твердо настроилась не давать волю чувствам. – Вашу фотографию, – сказала она, – поместили на первой полосе «Стандарда», сэр. Во вчерашнем номере. И мою тоже. И Хеймиша Робсона. Мы все вместе там стоим у входа в туннель на Шанд-стрит. Называется ваше имя. Это скверно. – Такое случается. – Но с серийным убийцей… – Констебль, скажите мне, – перебил ее Линли, – вы намеренно пытаетесь выстрелить себе в ногу или все это получается у вас неосознанно? – Все это?.. Что? – Вам дали задание. Рынок Камден-Лок. Это по пути к вашему дому! Или же из дома на работу. Вы понимаете, как выглядите, когда приходите и заявляете, что «с этим вы оплошали»? Если вы хотите вернуть свое звание – а я полагаю, что хотите, – то как вы собираетесь этого достичь? Вы же понимаете, насколько это зависит от вашего умения действовать в составе команды, и при этом продолжаете принимать собственные решения, что важно для следствия, а что нет. – Сэр, вы несправедливы, – запротестовала Барбара. – И это не первый раз, когда вы действуете по собственному разумению, – сказал Линли, как будто не слыша ее слов. – Порой мне кажется, что вы хотите совершить профессиональное самоубийство… О чем вы вообще думаете? Разве вы не понимаете, что я не могу все время за вас заступаться? Только я начинаю думать, что все налаживается, как вы тут же начинаете все сначала. – Что все? – Вашу проклятую самодеятельность. Ваши неуемные попытки взять инициативу в свои руки, вместо того чтобы четко выполнять указания. Ваше постоянное нарушение субординации. Ваше нежелание хотя бы сделать вид, будто вы являетесь частью команды. Мы с вами уже говорили об этом. И не раз. Я делаю все, что могу, чтобы вас защитить, но, клянусь, если это не прекратится… – Он вскинул руки. – Поезжайте на Камден-Лок, Хейверс. В эту лавку «Радуга Венди» или как она там называется. – «Облако Венди», – глухо поправила его Барбара. – Но там еще, наверное, закрыто, потому что… – Тогда отыщите домашний адрес владельца! И пока это не будет сделано, я не хочу видеть вас, слышать вас и знать, что вы существуете на этой планете! Все понятно? Барбара смотрела на него, и постепенно до нее начинала доходить суть происходящего. Она работала с Линли уже достаточно долго, чтобы понимать, насколько необычным для него был этот взрыв – даже если она заслужила выволочку на двести процентов. Мысленно перебрала причины, которые могли довести Линли до крайности: размолвка с Хелен, ссора с Хильером, проколотая шина по дороге на работу, проблемы с младшим братом, слишком много кофеина, недостаток сна… Но потом ее осенило. Отлично зная Линли, она могла бы и быстрее догадаться. – Он выходил с вами на связь, да? – спросила она. – Он увидел ваше имя в газете и связался с вами. Линли задержал на ней задумчивый взгляд, принимая решение. Он обошел стол, достал из ящика бумажную папку, вынул из нее листок и протянул Барбаре. Она сразу увидела, что это ксерокопия оригинала, который, как она предположила, был уже на пути к экспертам. «ОТРИЦАНИЕ НЕВОЗМОЖНО, ТОЛЬКО ИСКУПЛЕНИЕ» – было аккуратно напечатано заглавными буквами в одну строчку. Под фразой была не подпись, а скорее символ, словно составленный из двух отдельных частей лабиринта. – Как это было доставлено? – спросила Барбара, возвращая лист Линли. – Почтой, – сказал он. – Обычный конверт. Те же печатные буквы. – Что можете сказать про символ в конце? Это подпись? – Вроде того. – Может, какой-то придурок захотел поиграть с нами? В послании ведь нет ничего, что указывало бы на знание автора о таких деталях, о которых может знать только убийца. – А слова об искуплении? – заметил Линли. – Это предполагает, что он в курсе: мальчики, по крайней мере те, которых мы опознали, имели проблемы с законом в большей или меньшей степени. Только убийца это знает. – Плюс все обитатели «Колосса», – заявила Барбара. – Сэр, тот парень, Нейл Гринэм, видел вашу фотографию в «Стандарде». Давайте я там еще покопаюсь… – Барбара! В голосе Линли больше не слышалось нетерпения. – Что? – Вы снова это делаете. – Это? – Я же вам сказал: поезжайте на Камден-Лок. С остальным я разберусь. Она собиралась возразить – да плевать на здравый смысл! – но зазвонил телефон, и Линли снял трубку. – Да, Ди? – произнес он, обращаясь, очевидно, к секретарю департамента. Он слушал несколько секунд, потом сказал: – Пожалуйста, проводите его ко мне, – и прервал звонок. – Робсон? – поинтересовалась Барбара. – Саймон Сент-Джеймс, – ответил Линли. – У него для нас какие-то новости. Он отдавал себе отчет, что теперь его жена была для него якорем. Жена и та реальность, которую она собой представляет. Для Линли это было сродни волшебству – то, что он мог прийти домой и на несколько часов (пока снова не уйдет на работу) если не уйти с головой, то хотя бы отвлечься на нечто столь идиотское, как выбор одного из различных крестильных костюмов, – дело, грозящее непримиримой ссорой между двумя семействами. – Томми! – позвала Хелен. Она лежала на кровати и наблюдала за тем, как он готовится к рабочему дню; на еще более округлившемся животе балансировала чашка чая. – Я тебе не говорила, что вчера звонила твоя мать? Она просила передать, что наконец-то нашла крестильные ботиночки, ради которых ей пришлось несколько дней перебирать коробки на чердаке, кишащем пауками и ядовитыми змеями, если я правильно поняла. Она выслала их нам – не пауков и змей, а ботиночки, – так что скоро мы должны их получить. Еще она сказала, что, возможно, они слегка пожелтели от времени, но хорошая прачечная с этим, несомненно, справится. Конечно, я не знала, что ей сказать. То есть если мы не нарядим Джаспера Феликса в ваш фамильный костюм, будет ли он настоящим Линли? – Она зевнула. – Боже, только не этот галстук, дорогой. Сколько ему лет? Ты выглядишь в нем как итонский первокурсник, которого впервые отпустили в Виндзор и он изо всех сил старается походить на взрослых парней. Откуда он вообще у тебя взялся? Линли снял галстук и убрал его в шкаф со словами: – Как ни поразительно, но, будучи холостяками, мужчины годами сами следят за своим гардеробом, не подозревая, что абсолютно некомпетентны в этом вопросе; и только женщина может им помочь. Он достал еще два галстука и расправил на локте: какой из них одобрит Хелен. – Зеленый, – сказала она. – Ты знаешь, мне нравится, когда ты носишь на работу зеленое. Этот цвет придает тебе нечто шерлокианское. – Хелен, зеленый я надевал вчера. – Хм, – улыбнулась она, – никто и не заметит. Поверь мне. Никто не обращает внимания на мужские галстуки. Он не стал указывать, что Хелен противоречит самой себе. Он просто улыбнулся. Подошел к кровати и присел на краешек матраса. – Что сегодня собираешься делать? – спросил он жену. – Я обещала Саймону поработать несколько часов. Он взвалил на себя… – Разве бывает иначе? – Сейчас он буквально умоляет помочь ему: написать доклад о чем-то химическом, что при соединении с чем-то производит еще что-то. Все это выше моего понимания. Я просто иду туда, куда он говорит, и стараюсь выглядеть неотразимой красавицей. Хотя… – и она ласково взглянула на холм своего живота, – скоро это будет невозможно. Он поцеловал ее в лоб и потом в губы. – Для меня ты всегда будешь неотразимой красавицей, – сказал он. – Даже в восемьдесят пять лет, без единого зуба. – Я планирую унести в могилу все свои тридцать два зуба, – заявила Хелен. – И они будут идеально белыми, идеально ровными, а десны будут идеально здоровыми. – Я потрясен, – проговорил он. – Женщина всегда должна стремиться к чему-то высокому, – лукаво улыбнулась Хелен. И он засмеялся. Она всегда умеет рассмешить его. Вот почему она стала для него насущной необходимостью. Только благодаря ей сумел он этим утром отвлечься от самоубийственных устремлений Барбары Хейверс. Если Хелен была чудом, то Барбара всегда являлась для него загадкой. Каждый раз, когда Линли думал, что наконец наставил ее на путь продвижения по карьерной лестнице, как она тут же совершала нечто, чтобы его разубедить. Командным игроком она не была. Дай ей любое задание, подобно остальным участникам следствия, и она неизменно сделает одно из двух: или расширит задание до такой степени, что оно станет неузнаваемым, или проигнорирует его вовсе и займется чем-то другим, на ее взгляд более важным. Но сейчас, с пятью убийствами на руках и задачей предотвратить шестое, слишком многое стоит на кону, чтобы позволять Барбаре делать не то, что ей сказано. И все же, при всех ее недостатках, Барбара часто бывает права, и Линли доставало мудрости прислушиваться к ее мнению. В уме ей не откажешь, поэтому Линли разрешил ей остаться в кабинете, когда Ди Харриман привела из приемной Саймона Сент-Джеймса. Саймон отказался от предложенного секретарем кофе, и Ди ушла к себе. Оставшись втроем, они по предложению Линли расселись вокруг стола для совещаний, как сидели в прошлом уже не раз, пусть и за другими столами. И первые слова Линли были такими же, как всегда: – Что мы имеем? Сент-Джеймс достал из принесенного конверта стопку листов и разделил ее на две части. В одной содержались отчеты о вскрытии тел. Во вторую попали увеличенные снимки символа, нарисованного кровью на лбу Киммо Торна, ксерокопия из какого-то справочника с похожим знаком, и аккуратно напечатанный, хотя и краткий, отчет самого Саймона. – Пришлось повозиться, – признался Сент-Джеймс. – Существует бесконечное число символов, от дорожных знаков до иероглифов. Но в целом, я бы сказал, сомнений у меня почти нет. Он передал Линли ксерокопию и увеличенный снимок символа со лба Киммо Торна. Линли положил их перед собой и потянулся к пиджаку, в кармане которого лежали очки для чтения. Основные части символа имелись на обоих документах: это круг, две линии, которые пересекались внутри круга и затем продолжались вне его, кресты на конце каждой линии. – Они одинаковые, – сказала Барбара Хейверс, вытягивая шею, чтобы внимательно рассмотреть символы. – Что это? – Алхимический символ, – ответил Сент-Джеймс. – Что он означает? – спросил Линли. – Очищение, – сказал Саймон. – В частности, процесс очищения, достигаемого через сжигание нечистого вещества или вещи. По-моему, это объясняет обожженные ладони.