От природы поставленный фаллос. Никогда еще так не боролась. Никому еще так не давалась. * — Теперь тебе тоже надо в душ, — тяжело дыша, Руслан прижал Альку к себе. — Потом. Давай я тебя хоть покормлю, — так же тяжело дыша, подняла она голову. — Не откажусь, — поцеловал её Руслан. — Мне нравится, что ты ревнуешь, — улыбнулась она. — Я тоже не хочу тебя ни с кем делить. — Тебе и не придётся, — качнул он головой. — И тебе. Ты у меня один и, надеюсь, это никогда не изменится. — И я очень на это надеюсь. Алька вернулась с подносом и поставила его на стул поближе к душевой кабине. Руслан краем глаза увидел слайсы колбасы, оливки, овощи. Пахло божественно, а он был голоден как зверь во всех смыслах этого слова. — Ты обещал мне разговор, — упёрлась в стену плечом Алька. — Про Кристину? — уточнил Руслан, заглядывая в отверстие трубы. — Да, хоть он и не заладился, — сунула ему в рот оливку Алька. — Она же тебе не нравилась, насколько я помню. Ты не хотела развода и любой ценой хотела ей помешать, — наконец вставил Руслан вылетевшую прокладку и заново прикручивал кран. — Так ты это ради меня? Она засовывала Руслану в рот то орех, то мясо, то кусочек сладкого перца. — А ради кого? — Он жевал и мычал от удовольствия. — Ты не сказал, что с ней не спал. Но раз Марго тебе заплатила... Он не сказал, потому что считал, что не должен оправдываться. Не должен, с кем бы он за эти два года ни спал, да и за предыдущие годы тоже. Всё это не имело значения, а уж тем более абсолютно проходной, незначительный эпизод с какой-то Кристиной (полтора года в Эмиратах, гарем, жена шейха, вот это было сложно, а Кристина - это тьху!), но Алька ждала ответа. Если бы Руслан мог заглянуть в будущее, если бы был тогда мудрее, а не самоуверенным двадцатишестилетним дурнем, который вырвался из-под гнёта системы, заполучил в свои объятия самую шикарную девчонку на свете, заработал денег, открыл своё дело и хотел наглухо заколотить дверь в прошлое, он бы сказал правду, какой бы некрасивой она ни была. Сказал, как есть. И уже тогда понял, что совершил самую большую ошибку в своей жизни. Но он решил иначе. Решил, что большей ошибкой будет — рассказать. И как чёртова гайка, что он закручивал, именно в тот день что-то пошло не так, не по резьбе, не в ту сторону, не туда. Чёрт! Гайка слетела. Руслан едва успел поймать её у сливного отверстия. Из разодранного пальца потекла кровь. Алька предложила перевязать, но он отказался. Отмахнулся: — Ерунда. Наверное, Руслану надо было сказать как есть и про свою работу, и кто такой Макс Самарский. И что сделать это должен был он, такая была договорённость. Но так уж вышло… —— * стихотворение Веры Павловой 43 43 — Дым, прости, брат, я не могу, — стоял перед ним Макс, виновато почёсывая затылок. — У нас, кажется, наконец, налаживается со Светкой. Если она узнает. Если я сейчас всё испорчу… Руслан тяжело вздохнул. Протянул руку. Самарский вложил в неё ключи от квартиры, которую снял. — Всю подготовительную работу я провёл. Камеры поставил. Девчонку разогрел. Всё здесь, — подал Руслану телефон, по которому переписывался с Кристиной. — Почитаешь, разберёшься. Рожу, естественно, не светил. Так что тебе осталось выйти на видеосвязь. Но, уверен, она не разочаруется. А дальше, сам знаешь, дело техники. И это, на, — протянул ему деньги. — Оставь себе, тебе сейчас важнее, — отказался от денег Руслан. — Сочтёмся. Посмотрел на часы, словно они показывали, что ему придётся на недельку задержаться, а он собирался завтра вылететь в Эмираты. Но надо, так надо. Иногда они так делали, когда «объекта» не цеплял Руслан, или он «не шла» на Самарского — менялись. В их блядской работе в этом не было ничего из ряда вон выходящего. Иногда работали даже вдвоём — смотрели, на кого объект «реагирует» лучше. И объяснять Альке, что он с Кристиной не спал, Руслан тоже не счёл нужным. Трахать «объект» в принципе не обязательно (хотя иногда без этого никак, а иногда, почему бы и нет), но здесь Руслан и не собирался (она всё же подруга отца его девушки). Куда важнее было желание самой Кристины раздвинуть для него ноги, что она, по сути, и сделала, когда Арбатов застал её голую в съёмной квартире, а Руслан с полотенцем на бёдрах просто вышел из ванной. Куда важнее были её откровения во время их встреч в ресторане (чего она там только не наговорила). Куда важнее — бесстыжие фото, что присылала, вернее, Руслан её на них разводил. Он просто работал. Но сейчас Руслану, наконец, победившему душ, было так хорошо, и он был таким уставшим, что справедливо решил: во-первых, пускаться в объяснения — заходить на ещё один круг ссоры, как на круг марафона, во-вторых, Алька не поймёт, а в-третьих, не стоит рассказывать о себе всё, а уж тем более такое. Тем более, не всё он имел права рассказывать в принципе. Руслан предпочёл не соврать, а промолчать. — Марго заплатила за выполненную работу, — ответил он, включил душ и настроил струю воды потеплее. — Твой отец передумал разводиться. Он сам бросил свою любовницу. И неважно, спал я с ней или нет, — упрямо не хотел говорить Руслан «нет», хотя даже себе не мог объяснить почему. Наверное, ему было важно, чтобы Алька приняла его таким, как есть — неправедным. И она приняла. — Хорошо, — легко согласилась Алька, не потребовав ни объяснений, ни клятв, ни доказательств. Может, и зря. Если бы она потребовала, он бы поклялся. Но она не попросила. — Это и правда было два года назад, Огонёк. Оставим это в прошлом. — Ты, знаешь, а, мне кажется, отец её любил, — сказала она уже ночью. Руслан голый и взмокший курил на огромном балконе. Алька танцевала, размахивая простыней как плащом матадора. — Он стал совсем невыносимым, когда они расстались. — Жаль, что она его не любила, — ответил Руслан. — Но я бы очень расстроилась, если бы они с Марго развелись, хоть это и эгоистично, — устроилась Алька рядом с Русланом на лежаке, забрала у него сигарету. Затянулась. Выпустила дым, глядя в звёздное небо. — Спасибо тебе! Больше они к этому вопросу не возвращались. Они с Алькой — нет. А вот они с Кристиной — да… Буквально день спустя. — Это смешно даже обсуждать, — закатила Алька глаза. — Да ну? — мысленно улыбаясь, подначивал её Руслан. — Дымов, ну все же знают, — смерила его взглядом язвочка, сделав два шага в сторону от четырёхметрового Давида. — Члены у древних римлян, греков и прочих древних были не меньше, чем у тебя, просто стандарты мужской красоты в то время сильно отличались от современных. Маленькие пенисы в искусстве считались более мужественными и «элегантными», а чрезмерно развитую и вечно эрегированную елду, как у Приапа, высмеивали. Кстати, Давид на момент битвы с Голиафом, вот с этой его пращой, согласно Ветхому Завету, вообще был ещё подростком. Она задрала свой важный носик, повернулась к Руслану спиной и пошла дальше, к статуе Персея с головой Горгоны в руках.