— Второй мобильный тоже оставлять? — интересуюсь, когда немного прихожу в себя. Телефон спрятан в скрытом кармане. Не могу объяснить себе, зачем взяла его с собой. Не нужно долго думать, чтобы понять. Телефон, который дал Стас — его забота и защита, а мне от этого трудно отказываться. — Да, — произносит Лис. — Нет, — одновременно с ним говорит Стас. Я слушаюсь Стаса. Это тот случай, когда мужчина главный, когда ты ему полностью доверяешь и позволяешь управлять не только ситуацией. Собираю волосы, скручиваю, чтобы они хоть на какое-то время не лезли в глаза, закидываю их за спину. Если бы знала, что меня будут похищать, прихватила бы с собой резинку для волос. Страх отступил, но меня будоражит происходящее. За окном еще не так темно, мое внимание привлекает заброшенный заводик, в таких зданиях любят проводить время подростки. Откуда я это знаю, если меня никогда там не было? В школе у нас был чат класса, где ребята не только переписывались, но и скидывали видеоролики, фотки. Не только свои, иногда сверстников, которые проводили свой досуг в таких вот покореженных заброшках. Насмехаясь над убогостью, присылали ролики своего досуга: вечеринки без родителей в элитных особняках, бассейн, дорогие напитки, езда на крутых машинах без прав на высокой скорости… — Выходим, — отдает приказ Стас. Осматриваюсь, мы в заброшенном производственном цеху или гараже. Возле больших тяжелых машин с полностью тонированными стеклами и белым китайским кроссовером стоят крупные, плечистые как на подбор мужчины. Одеты в темный военный камуфляж, без балаклав, можно рассмотреть лица. Есть ощущение, что это те же самые парни, что были сегодня в больнице. Если скрыть их лица черными масками, то они легко сольются с окружающей обстановкой. Видимо, этим и продиктован выбор одежды. Надеюсь, стрельбы больше не будет. Узнаю самого крупного мужчину по голосу, это он командовал операцией и обозвал Игоря трусом. Если у меня и были сомнения, то сейчас они полностью исчезают, никто меня убивать не собирается. Дверь мне никто не открывает, значит, здесь безопасно. Выхожу сама. Ловлю на себе восхищенные мужские взгляды, по коже проходит волна озноба, и это не от холода. Нервное. Еще бы не нервничать, ситуация далеко не рядовая. Переминаясь, сжимаю пальцами клатч, куда-то ведь нужно девать напряжение. Мужчины смотрят и улыбаются. По-доброму улыбаются, а мне так неловко, что щеки гореть начинают. Ну вот что они так смотрят? В какой-то момент их внимание замечает Стас. — Ворон, вещи из багажника достань, переложи в тачку, — бросает Стас, раздраженно подходя ко мне. Ворон — на вид самый молодой и дерзкий. Красивый парнишка, но для меня Стас привлекательнее. Я на него не глазами смотрю, душой. Стас берет меня за руки и ведет к белой машине, с виду самой обычной. Наверное, в том, что мы поедем в ней, есть какой-то смысл, но я не уточняю какой. Меня продолжает потряхивать. Ощущение, словно кто-то забыл запереть клетку, и я вырвалась на волю. Я боюсь… Самое удивительное, что я боюсь отца и жениха, а не потенциальных убийц и заказчика. Вот такой вот парадокс. От вторых меня есть кому защитить. Его успокаивающее поглаживание подушечкой большого пальца по тыльной стороне ладони вызывает табун мурашек. Если бы за нами не наблюдало столько проницательных пар глаз, позволила бы себе закрыть глаза и насладиться моментом. — В багажник или на заднее сиденье? — спрашивает Ворон, держа в руках несколько сумок. Улыбается мне, но мне кажется, он специально пытается злить Стаса. — Ворон, не нарывайся. В багажник положи сумки и отвали. — Понял, не дурак, — поднимает руки вместе с сумками, словно просит пощады. — Стас, что происходит? — спрашиваю, когда Ворон отходит. Я доверяю своему телохранителю, знаю, что ничего плохого они мне не сделают, но мне тяжело слепо следовать за ним. Останавливаемся у открытой задней двери. Мы непозволительно близко стоим друг к другу, его мужской запах кружит голову, заполняет собой легкие. — Я тебя похищаю, — наверное, мне должно быть страшно, но не страшно. Совсем. — Ты против? — нагловато и расслабленно улыбается. — Нет… — мотаю головой. Пока еще не знаю, на что я соглашаюсь, хочется верить, что не пожалею… Глава 25 Юна Ехали долго. Алексей за рулем, мы со Стасом на заднем сиденье. По привычке соблюдаю между нами расстояние, будто кто-то может увидеть и доложить отцу. Руку держу на сиденье. Предвкушаю, что он вновь нарушит все правила. Стас делает больше — он стирает между нами границы. Берет бережно за локоть, тянет к себе, пока я не падаю ему на грудь. — Поспи, ехать еще долго, — зарываясь носом в мои волосы, вдыхает мой запах. Запускает невидимые процессы в моем организме. Мне сложно выражать свои чувства, столько лет я держу эмоции под строгим контролем, что и сейчас сложно раскрыться, расслабиться. Хотя интимность момента кружит голову, я пьяна без вина. Много чувств. Они пугают, завораживают, делают сумасшедшей. Отец меня потом убьет. Не хочу к нему возвращаться. Пусть Стас увезет меня далеко-далеко и не возвращает… Вопрос в том, нужна ли я ему? У Стаса есть девушка, и там все серьезно. Я сама видела степень их безудержной страсти. Мне до Олеси, как до Марса пешком. Нет, это я что-то погорячилась. Как до Липецка. Хотя при желании всему можно научиться, если любишь человека и хочешь, чтобы ему с тобой было хорошо. Только в общественном месте я вряд ли решусь на секс. Это было пошло, завораживающе… Мой громкий вздох не остается незамеченным. — Леха, медленнее, — нас как раз тряхнуло на неровной дороге. — Ни одной ямы не пропускаешь, — негромко бурчит Стас. — Я виноват, что дороги в говно? — сбавляя все-таки скорость. — Спит? — понижая голос. Мне лень открывать глаза, но уверена, что они общаются взглядами в зеркале заднего вида. — Засыпает. Поэтому гони аккуратно, — просит друга Юматов, продолжая водить по волосам. Это так приятно, что мне стонать хочется от удовольствия. Алексей не отвечает, но я замечаю, что мы уже не летим по дороге, считая каждую кочку и яму. Утомленная переживаниями, убаюканная тем, как Стас аккуратно массирует голову, я медленно засыпаю. Просыпаюсь, а меня куда-то несут. Первый порыв вздрогнуть и отстраниться быстро проходит, как только я понимаю, в чьих сильных руках нахожусь. Глаза открывать лень. Кутаюсь в его тепло и запах. Позволяю себе насладиться близостью Стаса. Никогда не понимала девушек, которые уводят парней у подруг. Леська мне не подруга, я даже приятельницей не могу ее назвать. Мы просто знакомы много лет, наши отцы неплохо общаются. Некрасиво с моей стороны принимать ласку и заботу Стаса. Мечтать о нем, как о мужчине. Солгу, если буду отрицать, что хочу оказаться на ее месте. Подло? Некрасиво? Так не поступают порядочные люди? Значит, я непорядочная, потому что не хочу отдавать его никому. Олеся никогда не сможет оценить благородства Юматова. Никакие деньги не могут сделать из мужчины настоящего мужчину. Ей, как и мне, никогда не позволят выйти замуж за простого парня. А я бы сбежала с ним, попроси он об этом. Мои мысли приобретают опасный поворот. Гаранин и мой отец никогда не оставят нас в покое, а я не хочу, чтобы у Стаса из-за меня были проблемы. Приоткрываю глаза, на горизонте проклевывается солнце. Мы ехали всю ночь. Алексей, наверное, устал — столько часов за рулем. Может, мы где-то останавливались? Я все проспала. Открывается калитка. Уткнувшись лицом в грудь Стаса, я мало что могу рассмотреть. Заходим в дом. Тут еще темно. Стас уверенно двигается в темноте, не выпуская меня из рук. Поднимаемся по лестнице. Мне становится страшно — один неверный шаг в темноте… — Стас, я могу сама идти, — становится неудобно. Кажется, что он не испытывает никаких трудностей, нося меня на руках, но я ведь не пушинка. — Почти пришли, — у него даже дыхание не сбилось. — Нажми на ручку, — останавливаемся у двери. — Твоя спальня, — вносит и опускает меня на прохладную постель. Контраст слишком резкий, поэтому вздрагиваю. — Что-то болит? — не остается незамеченной реакция тела. Он не спешит отстраняться. В воздухе начинает искрить. Дыхание сбивается. Сердце сходит с ума в груди. Мои глаза привыкли к темноте, если чуть податься друг другу навстречу, наши губы… Запрещаю себе думать о поцелуях. Он чужой парень, а у меня есть жених. Мысль о Гаранине портит очарование момента, рассеивает волшебную атмосферу. — Нет, все хорошо. Когда можно будет задавать вопросы? — перевожу тему. Скажу, что холодно, начнет согревать, а мне и так перед ним неудобно. Нянчится со мной весь день. — Как только мы с Лехой немного поспим, — улыбаясь, заправляет за ушко упавший на лицо локон волос. Раньше я и представить не могла, что попаду в ситуацию, где мне придется жить с двумя красивыми мужчинами в какой-то глуши. Прислушиваясь к себе, понимаю, что даже дискомфорта не испытываю, будто для меня это привычная ситуация. Все зависит от степени доверия. Этим мужчинам я доверяю. — Еще очень рано, ты тоже ложись, поспи еще, — все мое существо тянется к нему. Ломает изнутри, хочется стереть между нами расстояние. Я пахну Стасом, это настолько сексуально и вкусно, что я надышаться не могу. Безумие какое-то. — Я уже лежу, — не узнаю голос, он просел, будто я заболела. Стас ничего не отвечает, его взгляд застыл на моих губах. Я хочу узнать, как он целуется… Его дыхание тоже меняется. Он опускает руки по обе стороны от моей головы. Подается ко мне, горячее дыхание опаляет кожу. Каждый нерв в теле вибрирует древней музыкой возбуждения. — Я пойду, — резко отстраняется. Поднявшись, запрокидывает голову, кадык дергается, когда он сглатывает. Застывая возле кровати, не спешит уходить. Между нами тишина, напряжение и желание, но мы не решаемся нарушить правила. Их так много между нами. А еще есть мой жених, Олеся… Зажмуриваю глаза, не хочу сейчас о них думать. Просто не хочу! Мне обидно, что Стас не поцеловал, но я уважаю его за то, что он хранит верность своей девушке. Значит, он ее любит… — Юна… — по тону голоса понятно: собирается сказать что-то важное, касающегося нас. Жду, затаив дыхание. Прикладываю ладонь к груди, прикрывая вырывающееся из груди сердце. — Блин, — наклоняется, будто хочет спрятаться. — Ты ведь понимаешь, что я тебе не подхожу? Наша связь станет красивой историей, которая не будет иметь продолжения, когда мы вернемся… Глава 26 Стас Забрал девочку, не спросив разрешения у отца. Похитили с ее согласия. Нагнули уродов. Сам не знаю, как перенес поездку с Гараниным в одной машине и не сорвался. Я обязательно сломаю ему руки и разобью губы в фарш за то, что он позволил трогать Юну. И мне глубоко похрену, что он ее жених. Будто этого уебка мне было мало! Второй урод решил подлить масла в кипящий котел. Переклинило, когда Серебряков ударил дочь. Руки ему сломать хотелось. И я бы сломал, он увидел это в моем взгляде, сбавил обороты. Несмотря на то, что был конкретно влитый, все прекрасно соображал. Опасный вид алкоголика. В кабинете разговор не задался. — У тебя стоит на мою дочь, — со злостью кидает обвинение, которое я и не думаю опровергать. Тут у всех стоит на его дочь. Слепых в охране нет. Только другие ее не получат! — Думаешь, не вижу, что вы спелись? Тронешь ее, оторву причиндалы и скормлю своим псам, — продолжает угрожать, пьяно покачиваясь. — А ее на твоих глазах исполосую, чтобы больше ни один мужик не позарился, — и это не пустая угроза. Мне становится за нее страшно. Реально страшно оставлять с этим отморозком дочь. В голове ублюдка что-то неправильно функционирует. Там клиника, помноженная на алкоголизм. Таких отстреливать нужно, как бешеных собак. Жалею, что вместо Юны не стрельнул в него. — Ты сейчас о своей дочери говоришь, — выдавливаю сквозь сжатые зубы, перед глазами картина, как я хватаю его за шею и сдавливаю, пока он не перестанет хрипеть. Беспредел в стране позволен не всем, поэтому приходится брать себя в руки. Я нужен Юне. Тупо садиться из-за этой мрази, лучше его определить в места не столь отдаленные. — Я все сказал! Проваливай! — падает на диван, теряя равновесие. Я ушел. Позвонил Багирову и предупредил, что похищаю девочку. Он поддержал и поспособствовал, помог быстро все организовать. В поисках Юны Серебряков и Гаранин поднимут службу безопасности, полицию, связи, но у нас есть запись, где Юна сообщает, что уезжает по собственному желанию. Левашов объяснит зажравшимся мордам, что спецоперация идет по плану. Им останется только ждать, когда мы вернемся. Представляю, как перекосило Игорька, когда Юна не приехала в ресторан. Необходимо нарыть компромат на Серебрякова. Нельзя позволить этому уроду доломать девочку. Оставив Багирову карту со своими сбережениями, попросил нанять толкового детектива, Хакер с ребятами помогут копнуть прошлое, где наверняка остались нерасследованные дела. В девяностые мало кто честно нажил свои миллиарды. Похрену, за что его закроют, главное, чтобы он присел на несколько лет. Избавим девочку от отца, займемся женихом. Бизнес у Гараниных чистый, тут не подкопаешься. Но девочку ему отдавать нельзя. Доломает, исковеркают чистую невинную душу. Нельзя ему ее отдавать. Хорошие девочки не должны жить с мудаками и моральными уродами. Их потом не соберешь. Всю дорогу держал Юну в руках, вдыхал сладко-ягодный аромат ее тела, дурел от невинной близости. Каждым рецептором понимаю, что моя, но не могу присвоить. Она жизни не видела, в клетке золотой росла, ее на волю надо выпустить, дать подышать. Да и то, что я в нее стрелял, всегда будет стоять между нами. Кто-то может сказать: «признайся, она все поймет, простит». Только вы не на моем месте. Знаете, что я чувствовал, когда смотрел на нее через прицел? Что со мной происходило, когда спустил курок? Не позволил своей руке дрогнуть, потому что профессионал! А на деле такой же моральный урод, только подчиняющийся приказам! Приехали на конспиративную хату. Не стал будить. Я всю дорогу кайфовал от того, что она у меня в руках, и не хочу себя этого лишать. Платье задирается, когда я ее поднимаю на руки и несу в дом. Юна даже во сне доверчиво ко мне жмется, пытаясь согреться. Леха устал, ему нужно поспать, а я хочу, чтобы он прямо сейчас свалил в город. В доме у Серебряковых меня не напрягали другие мужчины возле Юны, а тут дурею. Понимаю, что друг на нее не претендует, но он мужик, и смотреть ему я запретить не могу. А Леха смотрит. С интересом. Красивая она, не оставляет равнодушным ни одного мужика. Лехе я доверяю, тут дело в другом. Побыть с ней наедине хочу. Это желание сильнее здравого смысла. Осознаю ведь, что окончательно в ней потону, не выплыву, но отказаться не могу. Борюсь с собой, проигрывая каждый раз. Проклинаю себя за тот выстрел, а все равно тянусь к Юне. Хочу надышаться ею, напитаться, сожрать нахрен, несмотря на ту пропасть, что между нами. Если бы она не была девственницей, позволил бы своим демонам пировать ею. Голову ведет от ее близости. Сердце бахает в груди от нежных прикосновений ее пальчиков к груди. Никогда меня так женщина не заводила. Юна и не женщина, маленькая чистая девочка. Уложив ее в постель, хочу скорее свалить. Не оставляет в покое навязчивая мысль, что я могу остаться с ней в одной комнате, лечь в одну постель. Спать с ней рядом, держа в своих объятиях, но ведь мне этого будет мало. Я и так с трудом держу своих демонов на поводке. Мы говорим. Дышу ее ароматом. Хочу ее до темных пятен перед глазами. Кровь давно хлынула из головы в пах. Желанная женщина лежит в постели, вся такая теплая, нежная, манящая, а я застываю над ней, прилагаю нечеловеческие усилия, чтобы оборвать канат безумного влечения, который тянет к ней. С собой можно бороться, если грубо наступать на горло своим «хочу», но как бороться с ней? Как игнорировать ее влечение, которое Юна не умеет скрывать? Тянется ко мне, зажмуривает глаза и часто дышит. Облизывает губы в предвкушении, когда я застываю над ней. Ее тело посылает недвусмысленные сигналы. Я могу получить девочку, которая занимает все мои мысли. В своих мыслях я лишаю ее девственности и развращаю для себя. Как же тяжело себя тормозить! Пытаясь быть благородным, несу бред про то, что я ей не подхожу. А кто подходит? Игорек? Или очередной мудак, который не оценит, что за сокровище ему досталось? Мне нужно покинуть ее спальню. Убеждаю себя, что секс между нами только все усложнит, но, устав бороться с собой, затыкаюсь. Я сам не верю в то, что говорю. ‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍— Я не подхожу тебе, — повторяю. — Но и отказаться не могу. — растираю лицо, прежде чем озвучить свое решение: — Я приму душ и вернусь. Если не захочешь, ничего не будет. Мы просто ляжем и будем спать, — все это время внимательно наблюдая за ее реакцией. Смущается, краснеет, закусывает губу, а мне крышу рвет.