— А если захочу? — выдыхает, смущаясь еще больше. Ставит меня на колени. — Буду только с тобой… — Как долго? — чуть смелее. Понимаю, что для нее это важно. — Я не знаю, — говорю правду. Не могу ничего обещать. Я мало что могу ей предложить. Забрав себе, скорее всего, лишу ее наследства, Гаранин отберет все, что принадлежит Серебряковым. Я не читал договор, но приблизительно могу представить условия. А когда я признаюсь, что стрелял в нее, в жизни Юны не останется ничего. Я должен сказать ей об этом сейчас, но я эгоистично молчу. Болен этой девочкой, хочу не просто попробовать ее, хочу навсегда присвоить. — Я согласна… — задерживаю дыхание. — Согласна только на сон, — не обламываюсь, хотя хочу ее всю. Но это лучше, чем ничего. — Сегодня только сон, — обнадеживает… Глава 27 Юна Расширила границы дозволенного. Мой протест отцу и жениху. До сих пор не верится, что я согласилась лечь в одну постель с мужчиной. Практически незнакомым, несвободным, но таким притягательным и очень близким. Наслаждаюсь незнакомыми ощущениями. Находясь в теплых надежных объятиях Стаса, не думаю об Олесе. Точнее, думаю, но совсем не раскаиваюсь. Скорее злюсь, что между нами она и Игорь. Мы даже не целовались, все, что могли себе позволить — прикосновения украдкой, а теперь спим вместе. Я под одеялом. Стас не накрылся. Лежит поверх одеяла, прижимая меня к себе. Блин, это самый восхитительный и яркий момент в моей жизни: до мурашек, до зашедшегося от волнения сердца. Пробую быть смелой, поддаться своим желанием, отмахнуться от страхов и навязанных запретов, но когда тебя долго ломают, бесследно это не исчезает. Нужна болезненная операция без анестезии. Доверить я могу ее только Стасу, стоит только предложить… Закрываю глаза, стараюсь дышать ровно, чтобы его не разбудить. Выспавшись в дороге, я притворилась, что сплю, когда Юматов после душа вернулся в спальню, прилег аккуратно, притянул к себе и сразу уснул. Не знаю, который сейчас час, за окном светло. Через плотно задвинутые шторы пробиваются лучи солнца. Стас в футболке и домашних штанах. За несколько часов, что я лежу возле него притихшей мышкой, успела рассмотреть его лицо в мельчайших подробностях: родинки, шрамы. Залипла на губах, красивых руках, запомнила каждую ярко выраженную вену, обвивающую мышцы. Руки чешутся, хочется прикоснуться к его губам, обвести подушечками пальцев каждую вену. Разбужу, а ему нужно выспаться. Сложно бороться с собой, когда несколько часов подвергаешься искушению. Все равно что перед сладкоежкой поставить десерт и разрешать только смотреть. Вот и я срываюсь в исследовательские просторы. Высвобождаю из-под тяжести его руки свои пальцы, стараясь не разбудить, обвожу подушечками пальцев его вены, пытаюсь не касаться. Прислушиваюсь к дыханию Юматова, он глубоко спит. Мои действия его не потревожили. Осмелившись, двигаюсь дальше, забывая об осторожности. Мало. Мне катастрофически мало. Чего? Я пока сама не разобралась, но чувствую дефицит. Чувств? Эмоций? Тактильных ощущений? Наверное, всего вместе. Подаюсь чуть вперед, хочу коснуться его губ. Просто почувствовать их тепло на своих губах. Коснулась и тут же отстранилась, будто воровка. — Продолжай, — хриплый со сна голос заставляет покраснеть. Рука, удерживающая меня за талию, напрягается, фиксируя, чтобы я не сбежала. Такой порыв был. Настолько мимолетный, что не стоит ему придавать значение. Я ведь обещала себе стать смелой. — Я жду, Юна. — Чего? — я не спала, но голос от волнения просел. — Поцелуй. Хочу твой поцелуй, — Стас открывает глаза, смотрит прямо на меня. — Ты давно не спишь? — с подозрением, потому что его дыхание все такое же ровное. — Не засекал, — улыбается своими невероятными глазами, заставляя меня в них растворяться. Смелость куда-то девается, я никак не могу ее призвать. Стас словно догадался о моих метаниях. В следующую секунду я оказываюсь под тяжестью его тела, не успев понять, как он одним движением подмял меня под себя. Удерживая свой вес на локтях, зависает в нескольких сантиметрах от моего лица. Дыхание перехватывает, словно меня на каруселях крутануло. Поднимаю руки, обвиваю его шею. Дороги назад нет, я хочу попробовать все, что может дать этот мужчина. Не страшно прыгнуть с ним с обрыва. Готова разбиться, если он будет рядом. Я не хотела, чтобы моим первым мужчиной был Гаранин, мое тело противилось его поцелуям, ласкам. Каждое прикосновение вызывало отторжение. Принимая его внимание, я предавала свое тело и душу. Это хуже, чем физическое насилие. Возможно, мне придется подвергаться ему до конца своих дней. Так пусть моим первым мужчиной станет Стас. Его выбрало мое тело, к нему тянется моя душа. Не знаю, сколько времени у нас есть, не хочу терять ни дня. Если придется вернуться к Игорю, у меня будут мои воспоминания, которые не дадут сойти с ума. Но сейчас хочется думать, что в моей жизни больше никогда не будет Гаранина. Отмахиваясь от мысли, что Игорь может убить Стаса, сама тянусь к его губам. Скульптурным, по-мужски красивым. Мои представления о том, что Стас классно целуется, подтверждаются практически сразу. Властно, страстно. То жестко, то нежно. Кусая, засасывая нижнюю губу к себе в рот, царапая зубами, а потом порочно зализывая языком. Мягко играя с моими губами и языком во рту, словно пытается прощупать мои границы, понять, чего я хочу. — Юна, ты еще нецелованная девочка, — выдыхает он, улыбаясь. — Вкусная, сладкая, невинная. Хочу тебя всю съесть, — играет с моими губами, нежно прикусывая. Я сама не знаю, как мне больше нравится. Его горячие ласки подбрасывают на гребень волны, тело охватывает незнакомое томление, в крови разрастается пожар. Легкие поцелуи медленно опускают в тихие воды, где продолжает гореть пожар… С губ срывается стон, трусь бедрами о твердую выпуклость в штанах Стаса. Я — будто не я. Когда все резко заканчивается, с губ срывается стон протеста. Верните мне его губы! — Мы не будем спешить, моя девочка, — произносит Стас, прикрывая глаза. Дышит тяжело, но постепенно берет под контроль свое дыхание. Мне обидно, ком подступает к горлу. — Юна, посмотри на меня, — не просьба, скорее приказ, отданный строгим холодным тоном. Подчиняюсь, хотя внутри продолжаю бунтовать. Я не согласна с его решением. Тут же тону в его глазах, а я не хочу тонуть. — Ты сейчас очень уязвима. Дай себе время расслабиться, подумать и понять, чего ты действительно хочешь. Я рядом, никуда не денусь, — берет мою руку и тянет ее вниз, накрывая свой пах. Хочу отдернуть руку, не получается. — Это мое перманентное состояние рядом с тобой, я так импотентом стану, — невесело усмехается, сжимая зубы. — Мучительно. Ты очень сладкая, и я безумно тебя хочу, но пользоваться ситуацией не стану. Наш секс не будет побегом от реальности. Я возьму все, как только пойму, что ты готова, — сквозь зубы, потому что все это время он моей рукой сжимает каменный член. — Возможно, в будущем мне придется обнажить перед тобой душу, — последнее предложение выжимает из себя. Перекатывается на спину, зажимает переносицу пальцами. «В твоей душе есть то, что мне не понравится?» — мысленно задаю вопрос. Меня его слова немного отрезвляют, охлаждают разгоряченное тело. А может, его охлаждает то, что Стас отстранился и закрылся? Я хочу Юматова, но не говорю ему об этом. Прислушиваюсь к себе после его слов и понимаю, что он прав. Я бегу от реальности. Спешу выстроить новый мир без отца и Игоря, но они есть, и когда-нибудь мне придется с ними встретиться. Сложно быть сильной и вернуть себя, когда в спину тебе дышат шакалы. Пока я нахожусь здесь, могу разобраться в себе и понять, чего действительно хочу… «Стаса!» — подсказывает внутренний голос. Глава 28 Юна Просыпаюсь, а за окном уже ярко светит солнце. Прошло две недели. Я растворилась в атмосфере спокойствия. Леха называет деревню «Глухомань», а мне нравится. Не смущает высокий забор, из-за которого не видно соседей, но они есть. Невозможно их не слышать, порой удается наблюдать с балкона второго этажа, как дородная тетенька на соседнем участке лупит тряпкой щуплого мужа за то, что тот выпил с утра. А тот заискивает, уворачивается от мокрой тряпки и успокаивает женушку ласковыми словами: — Любавушка, ну что ты нервничаешь, давление себе поднимаешь? Я сейчас все сделаю… Любовь — она разная. Вот эта грозная тетенька вечером кормит своего мужа на веранде, а потом, прижавшись друг к другу, они сидят и о чем-то тихо беседуют. «Наш» дом самый большой в округе. И это не все плюсы. Неухоженный участок на десять соток, в зарослях травы можно найти малину, ежевику, смородину. От нечего делать я подрядила парней сделать прополку. Где не было ягодных кустов, Леха прошелся косой. В саду растут фрукты, кислые, еще не дозревшие яблоки, сливы… — Прекрати это есть, — морщится Стас, наблюдая, как я уплетаю кислую зеленую алычу. — Скажи, что ты хочешь, я все привезу, — Стасу не понять, что мне это приносит удовольствие. Он пугает меня расстройством желудка, а мне смешно. Никогда не думала, что буду комфортно чувствовать себя в незнакомом месте вдали от «цивилизации». Каждый день — как глоток свежего воздуха. Напитываюсь энергией и силой. Чаще улыбаюсь и смеюсь в голос, чего со мной давно не было. Здесь очень спокойно. Я не скучаю по интернету, телефону, телевизору, хотя последний здесь есть. Мы вместе говорим обо всем, шутим, сидим вечерами на веранде, пока кого-то не потянет спать. Чаще всего меня. Единственный человек, о котором переживаю — Миша. Но Стас уверяет, что его выписали, и он находится в особняке. Я бы ему позвонила, но пока нельзя. Миша — единственный, по кому я скучаю, к кому тянутся мои мысли и переживания. Он поймет, почему я не звонила и не беспокоилась о его здоровье. Миша не обидится. Своим отсутствием я защищаю не только себя… Место на кровати рядом со мной примято, но Стас уже давно встал и сбежал. Мы спим вместе. Стас приходит, когда я засыпаю, и уходит, когда я еще сплю, но соседняя подушка всегда примята, он охраняет мой сон и уходит с первыми лучами солнца. Вот такой у меня телохранитель. Мы стали очень близки, но это ментальная связь, физически Стас держит дистанцию, а мне кажется, я готова ее нарушить. Быстро встаю, иду в душ. Умываюсь, чищу зубы. Надеваю легкий сарафан из тонкого хлопка. Я удивилась, когда Стас утром первого дня протянул мне сумку с одеждой, в которой, помимо вещей, оказались тапочки, шлепки, балетки, средства личной гигиены и нижние белье. — Откуда? — сгорая со стыда, пыталась выяснить, кто покупал одежду. — У нас в команде есть девушка, эту задачу поручили ей. Если ничего не подойдет, попробую что-нибудь достать. — Да нет, все должно подойти. И ведь подошло. Сначала я обрадовалась, что одежду, а тем более белье выбирала мне девушка, а потом стала ревновать. Не знаю, в какой момент это произошло. Наверное, когда об этой девушке не захотели рассказывать Стас и Лешка. Кто она, чем занимается в отряде… — Секретная информация, — был ответ на каждый вопрос… Выхожу из комнаты, тихо прикрыв дверь. Из гостиной доносятся голоса мужчин, они что-то обсуждают. Спускаясь по лестнице, вдыхаю аромат кофе, ощущая его вкус на языке. — Стас, поезжай в город. Подключи своих прикормышей, пусть отрабатывают, — застываю на краю, прислушиваясь к разговору. — Бесполезно. Гаранин продавливает мой бизнес через верхушки, мои прикормыши, как ты их называешь, ничего не смогут сделать. Пусть аптеки постоят пока, — голос Стаса спокойный, но я понимаю, что он не может не переживать. Для кого-то миллион в день — не прибыль, а кто-то живет на зарплату, но ни тем, ни другим не хочется терять свой доход. А Стас теряет его из-за меня. Мало того, что спасал ценой своей жизни, так его еще и «отблагодарили». Если раньше Игорь был мне противен, то теперь я его презираю. — Юна, хорошие девочки не подслушивают, — Стас выглядывает из гостиной, улыбаясь, облокачивается на косяк двери. Чем я себя выдала? — Значит, я плохая, — флиртую со Стасом. Щеки горят, сложно так быстро избавиться от некоторых привычек, которые у меня от неуверенности. Смотрит так, что у меня колени слабеют. Берет за руку, тянет на себя. — Моя плохая девочка, — понижает голос, заставляет по телу бежать мурашки. Целует в губы, но не углубляет поцелуй. — Кофе будешь? — ведет за собой на кухню. — Буду, — Лешка встречает улыбкой. Расслабленный, довольный жизнью, будто парой минут ранее не обсуждал с другом серьезную тему. Вот так притворяться нужно уметь. Стас отодвигает стул, приглашает сесть за накрытый к завтраку стол: сыр, ветчина, омлет, конфеты и печенье в вазочках. — Я сегодня в город уеду дня на три, — сообщает мне Лешка, пока Стас варит для меня кофе. — Вы тут не хулиганьте, — подмигивает мне. К щекам тут же притекает жар. Он постоянно меня дразнит, а я ведусь. Лешка знает, что мы спим вместе, не упускает возможности каждое утро спросить у меня: «Ну, как ночь? Выспалась?». Когда я отвечаю, что спала отлично, он сообщает: «А вот Юматов, видимо, плохо спал, напряженный какой-то». На что Стас требует у него заткнуться и прекратить шутить. — Жаров, прекращай! — ставит передо мной чашку капучино. — Что тебе привезти их города? — спрашивает Лешка, продолжая придерживаться шутливого тона. — Аленький цветочек, — отпивая из чашки, смотрю на него и тоже посмеиваюсь. — Зачем тебе цветочек аленький? Чудовище у тебя уже есть, — указывает на Юматова. С губ медленно сползает улыбка. В моей жизни есть чудовища, и это не Стас. Вспоминаю про аптеки, на глаза наворачиваются слезы, зажмуриваюсь, потом быстро-быстро моргаю, но так, чтобы мужчины не заметили. Мне так больно за него… ‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍— Проваливай, Жаров. Я тебе сообщением скину, что привезти, — Стас садится рядом со мной. Лешка уедет, а это значит, что мы останемся вдвоем. В полной мере только сейчас понимаю, насколько интимной станет обстановка в доме… Глава 29 Стас Юна — мой рай и ад. Искушение. Наказание за мои кровавые грехи. Никто кроме бога не имеет права отнимать жизнь у человека. А я отнимал, чистил мир от падали, делал его лучше и безопаснее, но я не бог. Рядом с ней я дышу полной грудью. Мое наваждение. Жаров взглядом провожает ее с улыбкой. Ревную. За последние две недели я испытал столько эмоций, сколько не испытал за всю предыдущую жизнь. Жгучую ревность, безумное желание, которое не пропадает даже спустя полчаса холодного душа, нереальную нежность к женщине-девочке. В груди разливается тепло от ее открытой улыбки, как у дурака, расползаются губы, когда она искренне смеется. Юна стала еще прекраснее. Настоящая, живая. Такая чистая и невинная. Такую девочку хочется присвоить, забрать себе, но что я могу ей дать? Мои возможности несоизмеримы с возможностями того же Гаранина. Меня в любой момент может не стать, а я не хочу оставлять неподготовленную девочку одну в этом жестоком мире. Если присвою сейчас, она не отрастит зубы, но думать о том, что отпущу, невыносимо. Эти дни я привык засыпать и просыпаться рядом с ней. Мучительно сладко находиться в одной постели и не иметь ее под собой, не врываться в нежное нетронутое тело, но это в сто раз слаще, чем делить постель не с теми женщинами.