– А, и еще был печальный случай с одним из наших преподавателей, который умер прямо в школе, – судя по всему, вполне естественной смертью; но в его комнате было обнаружено незаконно хранимое оружие. Ассад покачал головой. – Да нет, я имел в виду не это. Я говорил о случаях, подобных тому, что приключился с Альбертой. – Смерть в результате несчастного случая, изнасилования, жестокого обращения, – пояснил Карл и кивнул Ассаду. Превосходная тема для разговора за кофе с песочным печеньем. – Не-ет, такого не было. Стоит, правда, упомянуть, что несколько лет назад одна девушка пыталась покончить с собой, но, к счастью, ей это не удалось. – Несчастная любовь? Карл внимательно наблюдал за лицами собеседников, в то время как те растерянно переглядывались. Судя по всему, им нечего было скрывать. – Нет. Мне кажется, там дело было в семейной обстановке. Некоторые из наших юных учеников приезжают сюда, только чтобы смыться из дома. Правда, далеко не всегда им удается избавиться от домашних проблем таким путем. – А как насчет Альберты? Она тоже приехала в школу, чтобы отдалиться от семьи? – поинтересовался Карл. – О да, и она тоже. Ее семья являлась, кажется, довольно консервативной. И еще, Альберта была еврейкой. – На мгновение хозяин почти виновато глянул на Ассада, но тот лишь пожал плечами. – И что же дальше? – выпалил он, хотя было не совсем понятно, к чему именно относился его вопрос. – Так вот, она была еврейкой, и, вероятно, ее держали на слишком коротком поводке. Например, она ела исключительно кошерную пищу. Дома у них явно соблюдались ортодоксальные мораль и этика. – И все-таки в сфере чувств она отступила от принципов своей семьи? – уточнил Карл. Хозяйка улыбнулась. – Я думаю, она была такой же, как и все другие девушки в ее возрасте. Из кармана брюк Мёрка послышался сигнал мобильного – пришло ММС-сообщение от Розы. – Вот он, – Карл показал на человека на общей фотографии. «Курс Весна 1997» – гласила подпись под рядом приписанных от руки имен, от которых тянулись стрелочки к соответствующим лицам. – Вот Кристоффер Дальбю. Он сидит на полу на переднем плане. Муж с женой прищурились. – Слишком мелкое и нечеткое изображение, – заметил мужчина. – Все выпускные альбомы стоят у нас в гостиной. Карло, милый, будь добр, принеси нужный. Мёрк кивнул, а мужчина безропотно поднялся. Увеличенная копия той же самой фотографии лежала в гостиничном номере в одной из папок. Было бы разумно взять ее с собой. – Может, посмотрим вот на этот снимок? Он гораздо крупнее, – предложил Ассад и извлек из сумки ту самую папку. Почему ему было не достать ее сразу? Или в процессе набивания желудка он и уши себе законопатил хлебным мякишем? Ассад подмигнул Карлу и выложил фотографию на кухонный стол ровно в ту секунду, когда вернулся хозяин с изрядно потрепанным выпускным альбомом. – Вот он, – ткнул Ассад на молодого парня в исландском свитере и с пушистой бородой. Две пары умудренных глаз в очках приблизились к фото. – Да, я припоминаю его, но не слишком хорошо, – признался бывший директор. – Карло, ну что ты, – встряла его супруга, прищурившись; ее грудь начала сотрясаться – видимо, в приступе еле сдерживаемого смеха. – Это ведь он играл на трубе на нашей шляпной вечеринке. И так фальшивил, что все остальные музыканты смолкли. Неужели не помнишь? Муж пожал плечами. Развлечения и забавы явно входили в сферу компетенции супруги. Она обратилась к Карлу и Ассаду: – Кристоффер был милым. Очень застенчивым, но в то же время по-своему вполне симпатичным. Он живет на острове. В каждом наборе есть несколько учеников из местных, в основном же приезжают из Ютландии и с Зеландии. Ну и, конечно, мы обязательно принимаем несколько иностранцев. Больше всего из Прибалтики, насколько я могу судить. Восемь-десять человек из Эстонии, Литвы и Латвии; в том году было еще двое русских. – Она указала на двух девушек, после чего в задумчивости ткнула пальцем в щеку. – Дальбю – это действительно фамилия Кристоффера? Что-то никак не могу сопоставить ее с ним… Карло, проверь-ка фамилии по альбому. Пальцы старика побежали вниз по списку учеников. – Ты права, он не Дальбю, а Студсгорд. Причем тут еще несколько человек с такой же фамилией. Так что понятия не имею, почему на полицейской копии написано «Дальбю». – Кристоффер Студсгорд, точно, да! – воскликнула его супруга с радостью. – Именно так. – Прекрасно. По нашим сведениям, будучи учеником школы, он имел непродолжительную связь с Альбертой, если так можно выразиться. Вы можете сказать что-нибудь по этому поводу? – продолжал Карл. Пожилая пара выразила сожаление. Прошло немало лет, да и тогда вряд ли они смогли бы сказать что-то конкретное. Они вообще были не очень в курсе жизни учеников во внеучебное время. * * * На обратном пути в Рённе Мёрк позвонил Розе и сообщил, что ей придется самостоятельно заниматься упаковкой материалов. Нельзя сказать, что она обрадовалась этой новости. Если посредством телефонной связи можно было бы передать все нюансы сотрясавшего ее негодования, Карл с Ассадом, вероятно, сгорели бы заживо. – А мы сейчас проверим, дома ли Кристоффер Дальбю, – добавил Карл, чтобы направить разговор в иное русло. – На всем острове нашелся лишь один человек с таким именем, и он проживает совсем рядом с Рённе в двух шагах отсюда. Затем мы отправимся к сестре Юны Хаберсот в Рённе. Роза, ты вполне справишься без нас, – сказал Карл. И все-таки она была недовольна. Глава 15 Октябрь 2013 года «Ха, эпилепсия!» – подумала про себя Ванда. Она повидала немало эпилептических припадков на своем веку. Из семи братьев и сестер младшая ее сестренка, самая любимая и больная, чуть ли не еженедельно подвергалась мучительным припадкам – от непродолжительных очаговых приступов до жутких судорог, вызывающих беспамятство, а потому Ванда прекрасно знала все приметы и проявления эпилепсии. Заболевание имело ужасающие, парализующие и гротескные личины, однако то, что только что сымитировала Пирьо, не напоминало ни одну из них. Когда Ванда сняла ногу с педали и переключила передачу, женщина тут же ухватилась за нее обеими руками. Но почему Ванде она не позволила поступить так же, когда сама сидела за рулем? Странно! Ванда взглянула на руки, сцепившиеся у нее на талии. Маленькие бледные ладони выдавали возраст и в то же время свидетельствовали о простодушии и уязвимости хозяйки. Кажется, руки дрожали. Почему они дрожат? Она опасается, что не удержится и упадет со скутера? Или замерзла? Или так своеобразно проявляется реакция на недавний эпилептический припадок? В таком случае Ванда была несправедлива и недавний инцидент на самом деле явился следствием припадка. Несмотря на это, она не нашла подтверждений этому в собственном опыте. Но все-таки она не врач. И ведь далеко не каждый раз присутствовала при приступах сестренки. А значит, стоило признать, что далеко не все проявления эпилепсии ей знакомы. – Вот здесь сворачивай направо! – крикнула Пирьо. Ванда прибавила газу, как только они свернули на дорогу, пересекавшую равнину с низкорослой растительностью. Пусть отныне женщина, сидевшая за ее спиной, знает, кто задает темп, пускай привыкает к новым правилам. Ибо не оставалось ни единого сомнения в том, что ее приезд был крайне нежелателен для Пирьо, как и предсказывала Ширли. Ванда почувствовала инстинктивный порыв нанести ответный удар, но взяла себя в руки. Так вернее можно выиграть борьбу за власть. Когда-то Ванда была женщиной, видевшей перед глазами лишь стену, и она не хотела становиться этой женщиной вновь. Теперь никто не сможет ей помешать. «Когда Ату увидит меня, я примусь за дело потихоньку. Поблагодарю его за то, что он позаботился обо мне в Лондоне, и он наверняка вспомнит взгляды, которыми мы с ним обменялись. Потом расскажу, что приехала служить ему, что готова делать это бесплатно. Он должен знать, что я в прекрасной спортивной форме и могу помочь слушателям его курса справиться с лишним весом. Возможно, таким образом мне сразу удастся убедить его оставить меня в Академии бессрочно». – Ванда, чуть дальше начинается заповедник. Территория по правую руку называется Мюсинге Альвар, по левую – Гюнге Альвар. Вот здесь-то наверняка и бродит Ату. Голос ее звучал более искренне, нежели раньше. Ванда обернулась на Пирьо и увидела, что та широко улыбается. Даже слишком широко. «Твоя улыбка кристально чиста, и все же я не понимаю, какой причиной она вызвана», – так всегда говорил отец, когда кто-то из детей подходил к нему с задними мыслями. Жизненный опыт давно научил его, что улыбка улыбке рознь. Некоторые из них обходились ему в несколько центов, другие стоили существенных уступок и большей сговорчивости. Вот такую, особую кристально чистую улыбку Ванда и увидела на лице Пирьо. Вопрос заключался в причине. И ей эта улыбка совсем не понравилась. Ванда ускорилась и запрокинула голову, ветер щекотал кожу головы. Как у любой уважающей себя и свою религию ямайской женщины, спиральки ее волос были искусно переплетены, они блестели и создавали особый рельеф, плотно прилегающий к голове. Позволив дотронуться до своих волос, Ванда тем самым позволяла дотронуться и до тела. Она до сих пор помнила прикосновения Ату в Лондоне, когда его руки нежно и чувственно скользили по ее волосам. И она хотела испытать божественное прикосновение снова; в настоящий момент это желание было ее движущей силой. – Паркуйся вон там, под знаком у стены, – Пирьо протянула руку через плечо Ванды в направлении стены из песчаника высотой примерно в человеческий рост, отделявшей дорогу от пустоши. Женщины слезли со скутера, и Пирьо одним движением вытащила ключ из замка зажигания, прежде чем Ванда успела отреагировать. Это выглядело как рефлекторный порыв, потому что в следующую секунду Пирьо уже озабоченно разглядывала свою ногу. – Кажется, я подвернула ногу, когда мы упали. Так что, пожалуй, я с тобой не пойду, – решила она и махнула в сторону выложенной камнями дорожки, прорезавшей равнинный пейзаж. – На Альварет запрещено передвигаться на моторных транспортных средствах, но ты можешь углубиться по этой дорожке на километр или два, там наверняка и обнаружишь Ату. С этой местностью связано множество легенд, и Ату приходит сюда напитаться энергией путем слияния с многоликой природой. Обычно здесь красиво и красочно; правда, в это время года едва ли ты обнаружишь изобилие орхидей, хотя они весьма характерны для этой равнины. Завораживающий пейзаж, правда? Пирьо уже направилась обратно к скутеру, но, видимо, вспомнила о чем-то и снова обернулась к Ванде. – Тебе нужно успеть на поезд в Копенгаген, так что через полтора часа приходи сюда. Прогулка до убежища Ату займет не больше четверти часа, ты в любом случае успеешь. Теперь речь Пирьо вполне вызывала доверие – возможно, она смирилась с новым положением вещей. В таком случае и Ванда продемонстрирует великодушие – она ведь прекрасно понимает эту женщину и ситуацию, в которую та попала. Как только она станет возлюбленной Ату, все встанет на свои места. Утрясется и передряга с Пирьо.