Карл находился где-то в другом месте. – Ассад, повтори-ка еще раз, что выдала Юна Хаберсот на дороге в Окиркебю. Сириец принялся листать блокнот. – Я записал ее слова не сразу, но, кажется, что-то типа: «Я б желала по реке вдаль унестись на коньках, – почти что пропела она, – но снега здесь нет никогда, а есть лишь листва». – Перекосив лицо, он взглянул на Харди. – Верно воспроизведено? Тот поморщился. – Я думаю, почти верно, – сказал он. – Мне знаком только автор текста – это Джони Митчелл. Карл вытаращил глаза. – Ты знаешь эти строки?! – Мика, не мог бы ты подойти и помочь мне? – попросил Харди. Мортен нехотя отпустил своего мускулистого бойфренда. Вся команда была в сборе, и бывшая «мамочка» большого семейства вновь светилась от счастья. – Харди, как это называется? – спросил Мика. – Песня называется «Река». Найди ее в списке воспроизведения на «Айподе». Поставь, чтобы все могли слышать. Карл нашел песню по «Гуглу», пока Мика прокручивал плейлисты с несколькими тысячами композиций. – Нашел, – возвестил тот. – Джони Митчелл, «Река», семидесятый год. – Точно, она, – подтвердил Харди. – Начало довольно необычное. Через несколько секунд послышались первые такты «Джингл беллз» в джазовом стиле. В сильно измененном виде, но это явно был «Джингл беллз». Карл и Ассад внимательно вслушивались в музыку. Как только зазвучали слова, Ассад поднял вверх большой палец. «Oh, I wish I had a river I could skate away on…»[18] Песня исполнялась печальным голосом под меланхоличный аккомпанемент на фортепиано. Четыре минуты тоски и уныния. Мёрк кивнул. Харди явно не случайно знал эту песню. – Карл, попробуй найти какой-нибудь форум с интерпретацией песен. Их великое множество, – посоветовал Харди. Карл напечатал название и изучил список выданных ссылок. Уже пятая попала в точку. Он прочитал вслух: – «Джони Митчелл была канадкой, она переехала в Калифорнию, чтобы стать хиппи и продолжить музыкальную карьеру. Песня “Река” рассказывает о Рождестве, встреченном вдали от дома, в незнакомом месте, без привычного снега и катания на коньках. Если кратко, данная песня о заветном желании отречься от всего достигнутого и вернуться назад, в бесшабашное и беспечное время». Они переглянулись, затем Харди нарушил молчание. – Она поет прекрасно, песня затрагивает самые глубины моей души; думаю, вы меня понимаете. Но я не знаю, какое значение имеет композиция в вашем деле, я ведь не знаком с Юной Хаберсот. О чем вы с ней разговаривали до того, как она процитировала слова из песни? Карл выпятил нижнюю губу. Как бы вспомнить… – Незадолго до этого она сказала мне, что я не знаю, о чем она мечтает и сколько сил приложила для воплощения мечты, – вспомнил Ассад. – Когда она высказала мне все это, я тут же осознал, что ее слова могут быть справедливыми. Вновь повисло молчание. Никто не знал, что конкретно стояло за строками из песни для бывшей супруги Хаберсота. Если б тогда с ними была Роза, уж она докопалась бы до сути. – Кто хочет супа? – пропел Мортен с кухни. Карл встрепенулся. – Если как следует подумать, не так уж много грез Юны Хаберсот воплотилось в этой жизни. – Конечно, не много. Ну а у кого много? – спросил Харди. – И как вы считаете, связь с молодым человеком не стала для нее реализовавшейся мечтой? – Несомненно. Я просто никак не возьму в толк, почему она ни с того ни с сего выдала эту цитату из песни. Не думаю, что Юна Хаберсот увлекалась творчеством Джони Митчелл. – У нее на полках были только датские поп-хиты, – подтвердил Ассад. – «Река» – это действительно поэтичная, воздушная, парящая песня, – прокомментировал Харди. – Если женщина не принадлежит к типу людей, которым нравятся подобные вещи, значит, кто-то втемяшил эту лирику ей в голову. Можно предположить, что она услышала песню благодаря тому самому парню? Он ведь, судя по всему, тоже стремился вернуть былые времена, или я ошибаюсь? Оккультные места бронзового века, солнечные камни, круглые церкви и тамплиеры прославились задолго до плясок длинноволосых хиппи. – Ну, предположим, что так оно и было. Как нам это поможет? – Я бы попробовал оседлать верблюда пятым способом, – нашелся Харди. Ассад задрал вверх большой палец. Если речь заходила о верблюдах, он был тут как тут. * * * Спустя пять минут трое мужчин сидели вокруг инвалидной коляски Харди, вытаращив глаза. Суп Мортена подождет. – Мика, набери номер Юны Хаберсот, – скомандовал Харди. Сказано – сделано. – Приготовили «Айпод»? Мика кивнул и нажал на кнопку вызова, держа телефон на расстоянии пяти сантиметров от уха Харди. – Юна Кофоэд, – сказала женщина на другом конце трубки. Мика включил «Айпод», и комнату наполнил голос Джони Митчелл. Мика медленно переместил телефон к губам Харди. Их парализованный друг даже перестал моргать, его расфокусированный взгляд блуждал по комнате. Он превратился в полицейского при исполнении, целиком и полностью сосредоточившись на рабочем задании. В человека, который безошибочно определял момент и верный тон голоса для успешного исполнения роли анонима. – Юна, – произнес он, пока музыка продолжала играть на заднем плане. За этим словом последовала пауза, которая заставила бы другого сдаться, но Харди по-прежнему смотрел, не моргая. В трубке что-то сказали, и его взгляд взметнулся к потолку. – Да, – спокойно сказал он. Из телефона вновь последовала какая-то реакция. – Ох, мне жаль это слышать, я ничего не знал… Как твои дела? – спросил Харди. После обмена еще несколькими репликами он пожал плечами. – Она положила трубку. Либо разоблачила меня, либо просто не захотела дальше разговаривать с парнем. – Давай же, – нетерпеливо попросил Карл. – Перескажи нам весь разговор, и как можно точнее. Ассад, а ты записывай. – Я всего лишь произнес ее имя: «Юна». Она ответила: «Франк, это ты?» И я сказал: «Да». Ее дыхание стало тяжелым. Это было очень странно, потому что мне показалось, что беседа с ним глубоко взволновала ее, однако следующая ее фраза оказалась чересчур жесткой: «Странный ты выбрал способ связаться со мной спустя семнадцать лет. Не думала, что услышу тебя еще когда-нибудь в своей жизни. Разве ты не слышал, что Бьярке погиб? Он покончил жизнь самоубийством – ты поэтому звонишь?» Я сказал, что мне жаль это слышать, но я ничего не знал о ее сыне. Она в свою очередь спросила у меня, где я был все это время. Я спросил: «А как ты думаешь?» И она сказала: «Ты ведь корчишь из себя чудотворца, правда?» После этого я, кажется, допустил ошибку, да вы и сами слышали: я спросил ее, как она думает, под каким именем я живу сейчас. Это было совершенно невпопад. – Она просто бросила трубку? – Да. Но теперь мы знаем, что человека звали Франк, что он датчанин и не общался с ней много лет. – Мы так и не выяснили, является ли этот человек тем, кого мы разыскиваем, – задумчиво заметил Карл. – Возможно, она случайно перепутала их, когда я позвонил с расспросами о парне из «Фольксвагена»… – Это он, Карл, я уверен. Он сбежал с острова после трагедии с Альбертой. Это тот самый человек, которого искал Хаберсот и который спал и с его женой, и с Альбертой, и, несомненно, много с кем еще. Кристоффер попал в точку, обозвав его донжуаном. – А Юна назвала его «чудотворцем», что также вполне соответствует личности нашего подозреваемого. Прекрасно, давайте разовьем эту гипотезу. Карл снова открыл «Гугл». – Его звали Франк. Как вы думаете, сколько мужчин в Датском королевстве носят это имя и находятся в возрасте примерно сорока пяти лет? – Я знаю не так уж много таковых, – признался Ассад. Не слишком достоверный в статистическом отношении ответ. – Да, я тоже. Тем не менее в настоящий момент в Дании под этим именем зарегистрировано одиннадцать тысяч триста девятнадцать человек. В соответствии с динамической статистикой частоты употребления имен, примерно пятьсот из них родились после восемьдесят седьмого года, то есть сейчас имя Франк не пользуется особой популярностью. Пока нам неизвестен точный возраст мужчины, которого мы ищем, но давайте предположим, что тогда ему было где-то между двадцатью пятью и тридцатью с небольшим, чтобы уж точно не промахнуться. Отсюда следующий вопрос: насколько популярным было это имя в период между шестьдесят восьмым и семьдесят третьим годом? Мы не будем спекулировать на этот счет, а лучше поинтересуемся напрямую в Агентстве статистики Дании, Ассад. Но я рискну предположить, наберется не менее пары тысяч человек. И что же нам делать, если гипотеза верна? Мы ведь не станем докапываться до каждого из них и вызывать на перекрестный допрос, правда? Вопрос был чисто риторический, но Харди, судя по всему, понял его буквально. – Мы могли бы как следует засучить рукава. Да, то есть вы могли бы. Я рассчитываю, что от перекрестных допросов вы меня точно избавите, – рассмеялся он.