— Правда? — Ванесса — детский хирург и просто интересный человек. У нас достаточно дружеские отношения. Обедаем вместе, когда у обеих выдается свободное время. Бывает это нечасто, потому что Ванесса живет теперь в Чикаго. Мы не настолько близки, чтобы изливать друг другу душу, но для меня не секрет: они с Джонасом развелись потому, что он ей изменял. — Представляю, как ее это злило. — Злило, наверное, но мне она об этом не рассказывала. — Мира взяла у Евы кружку с кофе, отхлебнула и принялась мерить шагами комнату. — Шума по поводу развода Ванесса не поднимала. Построила собственную жизнь и карьеру, воспитала дочь. Двенадцать лет назад снова вышла замуж — достаточно большой промежуток между браками. На вид очень счастлива. Своих внуков Ванесса просто обожает, с детьми и внуками второго мужа тоже ладит неплохо. — Одного из ее внуков зовут Джонас Бейкер? — Да. — Это он нашел тело Вайманна. — О… — Мира опустилась на Евин стул. — Печально слышать. Славный молодой человек. Очень талантливый. Какие бы обиды Ванесса ни таила на бывшего мужа, в том, что касается внука, они всегда были едины. Любили его и вместе поддерживали. Их дочь и ее муж относились к мечтам Джонаса совсем иначе. — Да, это я поняла. — Вот мое мнение — и личное, и профессиональное: Ванесса не настолько зациклена на бывшем муже, чтобы его убивать. Она живет своей жизнью — уже более двадцати лет. — У нее алиби — по крайней мере, на часть того времени, которое Вайманна пытали. Сенатора она тоже знает? — Конечно. — Мира немного успокоилась и закинула ногу на ногу. — Три женатые пары примерно одного возраста. В молодости мы пересекались от случая к случаю. Нас с Ванессой связывала еще и острая неприязнь к Мэнди. Однако не помню, когда она в последний раз упоминала о них с Эдвардом. Они уже двадцать лет как не входят в ее круг общения. — А что вам известно о второй жене Вайманна? — Немногое. Она была намного моложе Джонаса. Судя по слухам — одна из его пассий. В отличие от Ванессы, отказалась расстаться по-хорошему. Говорят, ему пришлось от нее откупиться. Не знаю, где она теперь и вышла ли снова замуж, но легко могу выяснить. — Я тоже — не беспокойтесь. Вам не кажется, что у Вайманна с сенатором общая склонность искать случайные связи, заводить романы на стороне и использовать молодых женщин? — Кажется. Ева знала, что ступает на зыбкую почву. — У сенатора есть дочь… — Да, Гвен. Она… — Внезапно Мира поняла, куда клонит Ева, и ее передернуло. — Нет. Говорю вам и как психиатр, и как член семьи: нет. Эдвард никогда бы не тронул Гвен. И Вайманну бы не позволил, если бы тот попытался. Ева, я бы знала. Если бы сама не заметила, Гвен бы мне рассказала. — А не могло их потянуть на кого-нибудь помоложе? На детей? — Опять же — нет. И Джонасу, и Эдварду нужны были победы — доказательства собственной мужественности. Дети этого дать не могут. Они искали молодых привлекательных женщин. Учитывая жестокость обоих убийств, я понимаю, почему вы спрашиваете, однако дети тут ни при чем. — Хорошо. Мне нужно было вычеркнуть эту версию. — Неслучайно оба искали таких побед и умерли одной смертью. Убийцы Вайманна тоже оставили послание? — Да, такое же. Мира отхлебнула кофе, собралась с мыслями. — Итак, хотя сами убийцы считают, что вершат правосудие, на самом деле это возмездие. Судя по характеру пыток — месть за сексуальное насилие. Убийцы объединяются. Действуют быстро и беспощадно. Целеустремленны и связаны общей миссией. Возможно, любовники. Ведут себя жестоко, безжалостно, при этом продуманно и рассудительно. Садизм отпадает — вряд ли мы имеем дело с извращенцами. — Они мстят, а не получают удовольствие. Сосредоточены на цели. Второе убийство — практически точная копия первого. — Собранные, умные. Терпеливые — чтобы продумать план, понадобилось время. Хорошо владеют собой: аккуратно вывели Денниса из игры. Не он их цель, а убить невиновного — не правосудие. Что там насчет татуировки? — У обоих убитых в области паха вытатуирован кельтский символ, который означает «братство». Смысл понятен. — Братство… — пробормотала Мира. — Секс. Мужественность. Символ братских уз и… общих наклонностей. — В какой-то момент сенатор с Вайманном перешли черту между соблазнением и изнасилованием. — Ваши выводы основаны на характере пыток? — Характер пыток ясно говорит: ты сделал это со мной — я сделаю то же с тобой. Может, сенатор с Вайманном действовали сообща, может, у них был какой-то извращенный конкурс, однако черту они в любом случае перешли. Забудьте пока о личных чувствах к убитым и скажите — основываясь на известных вам фактах и профессиональных выводах, — способны они не только насиловать женщин, но и объединиться на почве совместного насилия? Мира откинулась на спинку стула, потерла висок. — Нелегко забыть о собственных чувствах, когда знаешь кого-то столько лет. — Если вы не в состоянии… — Я сказала: «Нелегко», — повторила Мира. Она перевела дыхание и взглянула прямо Еве в глаза. — По-моему, Эдвард был антисоциальной личностью. Хорошо адаптированной к жизни, умной, успешной, но антисоциальной. Он считал, что общие правила на него не распространяются. Особенно когда дело касалось отношений. Поэтому женился на женщине, которая не требовала от него соблюдения правил. Однажды он — как бы это поделикатнее выразиться? — сделал мне непристойное предложение. — Что? Вы не говорили. — Это было много лет назад — вскоре после нашей с Деннисом помолвки. Деннису я не рассказывала — не хотела причинять ему боль. Да и зачем? К тому же я знала: Эдвард сделал это только потому, что я принадлежу его кузену. — Мира поглядела на свой кофе, отпила и вздохнула. — Воспоминания Денниса об Эдварде окрашены ностальгией. Однако по его рассказам видно, что Эдвард еще в детстве был агрессором. — «Непристойное предложение»… Звучит довольно учтиво. — Мы были в гостях у его дедушки с бабушкой. Я пошла в туалет, а когда собиралась выйти, увидела в коридоре Эдварда. Он втолкнул меня обратно и сказал, что нам нужно познакомиться поближе. Оттеснил к стене. Когда попытался приблизиться, я дала ему коленом в пах. Пообещала переломать ему руки, если еще раз до меня дотронется. — Мира поставила чашку на стол. — Я испугалась — вы же понимаете. — Понимаю. — После моих слов он отступил, рассмеялся и заявил, что просто хотел проверить, верна ли я его кузену. Больше он до меня не дотрагивался, хотя… — Выкладывайте, — потребовала Ева. Мира снова взяла со стола кружку и уставилась в нее. — Я много думала и пришла к выводу, что рассуждаю здраво. Ева, у таких женщин, как мы с вами, — у женщин, подвергавшихся сексуальному насилию, — особый нюх на хищников. Нам обеим он помогает в работе, для других это просто вопрос самосохранения. Я чувствовала, что Эдвард и Джонас хищники, но предполагала, что они отыскивают тех, кто не против, а потом их бросают. Однако, по-моему, эти двое способны создать некий союз и переступить черту между соблазнением и насилием… Вот и их жертвы тоже переступили черту и пошли на убийство. — Скажите мне вот что. — Ева указала на доску с фотографиями жертв и мест преступления. — Были ли у убитых другие «братья» — близкие друзья с такими же «наклонностями», как вы выразились? — Я… Боже мой!.. — Да. — Ева сунула большие пальцы в карманы, поглядела на доску. — Возможно, убийцы еще не закончили вершить правосудие. Пока Мира обдумывала ее слова, Ева задала следующий вопрос: — Три этих женщины. — Она ткнула пальцем в фотографии Маккензи, Даунинг и Су. — Я к ним присматриваюсь. Лидия Су обеспечила алиби Чарити Даунинг. Училась в Йельском и посещала центр психологической помощи «Душевный покой». Маккензи тоже. В разное время, но все-таки. Су и Даунинг принимали участие в исследованиях на тему бессонницы — опять же в разных. — Столько совпадений… Они не могли встретиться ни в «Душевном покое», ни во время исследований, но… — Вот именно — «но». — Я о таком центре не слышала. — Может, попробуете узнать о нем побольше? Руководство центра скорее согласится поговорить с вами, чем с копом. Исследователи бессонницы тоже. Могу дать номера телефонов и даты, когда подозреваемые там лечились. — Да, да, я постараюсь. — Мира поднялась, взяла со стула шарф и пальто. Постояла немного, глядя на доску. — Эти три… Что же такое сделали Эдвард с Джонасом, что эти три убили их с подобной жестокостью? Глава тринадцатая Ева собрала досье на вторую жену Вайманна и сразу вычеркнула ее из списка. Та опять вышла замуж — снова за старого и богатого — и теперь жила на вилле на юге Франции. Для верности Ева все-таки проверила ее алиби. Оказалось, что во время похищения сенатора Миры вторая жена Вайманна давала торжественный прием в Каннах. Международные интернет-страницы, посвященные моде и светской жизни, пестрели репортажами и фотографиями, а также подробными разборами нарядов. От всего этого у Евы разболелась голова. Похоже, бывшие жены ни при чем. Они забыли прошлое и живут настоящим. А вот кое-кто не забыл… Ева вернулась к Даунинг, затем перешла к Лидии Су. Лидии Су, которая училась в Йельском университете и, как и Маккензи, посещала центр «Душевный покой». Пора заняться подружкой Даунинг. Но сперва еще одно дело, которое можно сделать, не выходя из кабинета: позвонить дочери Эдварда Миры. Лицо у Гвен выглядело бледным и осунувшимся, однако сна не было ни в одном глазу. — Лейтенант Даллас? — Извините, что беспокою так рано. — Ничего. Мы все равно почти не спали. Вы нашли убийцу отца? — Работаем. Если попросить вас назвать ближайших друзей отца — пока что остановимся на его ровесниках, — кто первым приходит на ум? — Хм… Наверное, Джонас Вайманн. Они дружили с университета.