— Пришлем. Еще у него три автомобиля и масса штрафов за превышение скорости. — Тоже пришлите. Посмотрим, куда это он так торопится. Для начала неплохо. — Спасибо Джу-Джу, — улыбнулась Каллендер. — Я занимаюсь экономистом. Судя по всему, этот на тотализаторе не играет — в смысле, не играл. По крайней мере, в компе я ничего такого не обнаружила. В отличие от Бетца — Джу-Джу сказал, что он выкачивал из семейного бизнеса деньги, а сам почти не работал, — экономист вкалывал по-черному, но и отдыхать умел. Отпуска, поездки. В компе полно фоток — семейных, я так понимаю. Есть внук — в «Избранном» ссылки на статьи и рецензии о нем. На почте — переписка с внуком, друзьями, родственниками. Кое-какие деловые письма. Списка любовниц нет, зато куча имен и телефонов по этой части. Много недвижимости — в основном просто вложение средств, но есть также квартира в Лондоне и дом в Ист-Хэмптоне. — Если похитители добрались до ключей, возможно, используют дом в Хэмптоне или еще какую-нибудь недвижимость убитых, но… Слишком просто, подумала Ева. Слишком прямолинейно. — Скорее, у них есть собственный дом. Не могли они обустроить пыточную на бегу. Однако нужно проверить дополнительные резиденции жертв, даже те, в которых они не жили. Просто чтобы их исключить. Ева взглянула на часы. Время бежало быстро, и Бетцу оставалось жить все меньше и меньше. — Перешлите мне данные и все, что еще накопаете. Я сейчас к Янси, потом буду у себя в кабинете. Мне нужно подумать. На пороге они встретили Джу-Джу с подносом в руках, на котором стояли огромные стаканы с газировкой. Джу-Джу одарил Пибоди своей фирменной счастливой улыбкой. — Получи! — сказал он, вручая ей стакан. — Спасибо. Когда она начала вытаскивать жетоны, Джу-Джу только махнул рукой: — Угощаю. Они соприкоснулись кулаками, и он протанцевал дальше. — Классный парень, — сказала Пибоди, прежде чем отхлебнуть газировки. — Общалась с ним пару раз. — Мне достаточно знать, что Фини ему доверяет. Спустись вниз и займись Даунинг. — Передавай Янси привет. Ева направилась в отдел к детективу Янси. Когда она вошла, полицейский художник сидел за столом и, наморщив лоб, глядел на экран компьютера. Он поднял голову и рассеянно посмотрел на нее. — Доброе утро. — Доброе утро. Тебе привет от Пибоди. Ты уже встречался с Лорел Эсти? — Она только что ушла, и ее приятель Реб тоже. Встречался… ну да, можно и так сказать. У меня свидание после смены. — С Эсти? — Как-то само собой получилось. — Янси смущенно рассмеялся. — Она спросила, не свожу ли я ее выпить. Кажется, я ответил: «Конечно». Тогда она сказала: «Прекрасно. Тогда давайте в семь». Так что… Ева приподняла брови. Характеристика Пибоди — прижатая к сердцу рука — вполне соответствовала истине. У полицейского художника была симпатичная, если не сказать сексуальная, внешность. Лицо обрамляли спутанные темные кудри. — Так, — сказала Ева, — судя по всему, Эсти не нервничала. — Похоже на то. Она даже не подозревала, что видела и запомнила то, что видела и запомнила. Так часто бывает. Главное, помочь человеку расслабиться. Лорел ведь просто свидетель, да? Даже не свидетель преступления — видела относящуюся к делу картину. — Все верно. — Ева машинально прислонилась бедром к углу стола. — Нет ничего предосудительного в том, чтобы сводить ее выпить, если ты об этом. Что тебе удалось у нее выяснить? — Кроме номера телефона и того обстоятельства, что она ни с кем не встречается? — ухмыльнулся Янси. — Думаю, я воспроизвел обе картины настолько точно, насколько возможно, не видев их своими глазами. Пользовался обычным альбомом для рисования. Как раз хотел скинуть набросок в компьютер и переслать вам. — Так и сделай, но сперва давай посмотрим. Янси раскрыл альбом, перевернул страницу. — Для начала я воспроизвел обе картины целиком, как видела их Лорел. Вот пять женщин. — Символизируют единство, верно? — Ева изучила групповой портрет пяти женщин, стоящих плечом к плечу. — С Даунинг свидетельница знакома. Су и Маккензи вышли довольно похоже, а ведь она никогда с ними не встречалась. Пожалуй, можно попытаться опознать двух остальных с помощью компьютера. — Учтите, что это приблизительное воспроизведение творческой интерпретации художника. Что касается последних двух женщин, первая совсем молодая. Максимум лет двадцать с хвостиком. Вторая старше. Лет сорок пять или больше. — Самая младшая — в центре… Остальные как бы ее поддерживают. — Возможно. — Янси наморщил лоб, разглядывая собственный набросок. — Вполне возможно. Я нарисовал каждое лицо отдельно, но подробно Лори смогла описать только Даунинг. Как вы сами сказали, она знала ее лично, часто видела, беседовала с ней. Могу прогнать остальных через программу опознавания по лицу. Ева хотела ответить, что сама прогонит, но оборвала себя на полуслове. Чем больше рук, тем лучше. — Спасибо за помощь. — О чем речь?! Показать вам вторую картину? Янси быстро пролистал наброски отдельных лиц и остановился на изображении шестерых мужчин с похожими на маски лицами, на которых застыла злоба и невыносимая мука. Все шестеро падали в огненную бездну. На заднем плане тоже бушевало пламя. — Мрачное произведение, — заметил Янси. Ева забрала у него альбом и внимательно изучила рисунок. Художнику удалось выяснить у Лорел дополнительные подробности. Дом оказался трехэтажный и вытянутый. Вырывающиеся из окон языки пламени озаряли стены — скорее всего, кирпичные. На современное здание не похоже. Скорее богатое и старинное. Пожалуй, Ева узнает его, если увидит, как узнала шестерых мужчин с демоническими лицами-масками. — Эдвард Мира, Джонас Вайманн, Уильям Стивенсон. Все трое мертвы. Стивенсон, правда, умер довольно давно. По официальной версии — самоубийство, но лучше проверить. Фредерик Бетц, числится пропавшим без вести. Маршалл Истердей, трясется от страха у себя дома. Итан Макнейми, жив-здоров, сейчас в Глазго под присмотром местной полиции. Отлично постарался, Янси. — Работа у нас такая. Лори говорит, получилось похоже. Не думаю, что она сказала это только потому, что положила на меня глаз. Ева перевернула несколько страниц и взглянула на отдельные наброски пяти женщин. Пожалуй, есть шанс их опознать. Больше, чем пятьдесят на пятьдесят. — Пришли мне наброски. Если получишь какие-нибудь результаты по двум оставшимся женщинам, сообщи. — Обязательно. Когда Ева вошла в свой отдел, Бакстер как раз распекал Дженкинсона за новый галстук. — Как можно носить пурпурно-золотое с костюмом такого оттенка коричневого? — Этим галстуком все сказано. — Этим галстуком сказано: «Чувство вкуса я забыл дома». Надо же думать о цветовых семействах и правильных контрастах! — В моде нельзя без риска, — ответил Дженкинсон, просто чтобы последнее слово осталось за ним. — Эй, Трухарт, могу рассказать, где такие продают. Сможешь недорого обновить профессиональный гардероб. — Спасибо, Дженкинсон, но прошлой ночью твоя жена уже подарила мне такой — в благодарность. — Воображает, что теперь имеет право умничать. Здоро́во, босс. Что думаете о моем новом галстуке? — Стараюсь вообще не думать о твоем новом фетише. — Просто пытаюсь добавить немного красок в этот мрачный мир. Рейнеке, покажи лейтенанту свои носки. — Не желаю я смотреть на… Ева замолчала, потому что Рейнеке уже высунул из-под стола ногу и продемонстрировал ей красный носок в синих зигзагах. Еве вспомнились башмаки Джу-Джу. — Сумасшедший дом! — пробормотала она. — Нельзя же мне отставать от напарника, — заявил Рейнеке. — Решил сделать ставку на ноги, а обувь слишком дорого стоит, чтобы менять ее каждый день. Лучшие в мире копы, подумала Ева, исчезая за дверью кабинета. У нее в отделе работают лучшие в мире копы, но временами их просто невозможно терпеть. Ева опять позвонила Рио и попросила достать еще один ордер — на сей раз на обыск банковской ячейки Бетца. Она сварила кофе, обновила отчет, затем сделала то, чего ей уже давно хотелось, — закинула ноги на стол и принялась думать. Пять женщин, связанные общей тайной, общей целью. Нет, неслучайно в квартире Даунинг оказались те две картины. Она рисовала то, что ее мучило. Рисовала собственные чувства. Любовь и ненависть? Да, возможно. Сколько же нужно преданности и решимости, чтобы сохранить подобную тайну?.. Пять женщин, думала Ева. Если верить портрету, примерно от двадцати пяти до сорока пяти. То есть с разницей минимум в двадцать лет. Старшая не входит в возрастную группу, которую обычно предпочитали те двое, что лежат сейчас в морге. Шестеро мужчин. Трое мертвы, и ни один не умер в результате болезни или несчастного случая. Шестеро мужчин, которых связывает общее университетское прошлое и — Ева не сомневалась — многое другое. Могущественные, богатые люди… Двое убитых — бабники, падкие на молоденьких. Что-то сблизило их в колледже. Шестеро молодых людей из привилегированных семей. Шестеро студентов престижного университета. Что обычно объединяет молодых людей? Девушки — влечение к ним, стремление завоевать. В таком университете, как Йельский, приходится пахать, учиться, показывать результат, иначе вылетишь, несмотря на все свое богатство. Много стресса, особенно учитывая недовольство в обществе и угрозу войны. А недовольство это подогревается злобой на привилегированный класс. Отсюда — дополнительные ограничения. В целях безопасности.