— Ты же знаешь, как только она окажется у тебя, Стивен и Обри не позволят ее отдать. В этом он прав. Дети просили собаку с того самого момента, как научились говорить связно, но Тина ненавидела собак, и я знал, заведи мы пса, о нем пришлось бы заботиться мне. Именно по этой причине я всегда отказывал детям. — Тогда, полагаю, это их счастливый день. Ветеринар вопросительно смотрит на меня. — Уверен, что хочешь взять ее на себя? Она нуждается в серьезном уходе. Я могу сделать тебе скидку, но даже при этом стоимость лечения все равно будет существенной. — Я не могу позволить, чтобы ее усыпили, — бормочу я. Счет от ветеринара может ударить по моим сбережениям, но я что-нибудь придумаю. — Как ты ее назовешь? — интересуется Ли, улыбаясь, и я смотрю на собаку, большое коричневое тело распласталось на столе, голова прижата к лапам. Ее взгляд останавливается на мне, брови приподнимаются. — Пенни, — заявляю я, и голова собаки отрывается от лап и наклоняется в сторону. — Пусть будет Пенни. — Ли ухмыляется, хлопая меня по плечу. — Я свяжусь с тобой после операции и дам знать, как у нее дела. — Спасибо. — Сжимаю его плечо, поглаживаю Пенни, а затем выхожу к своему грузовику. — Тина, позвони мне, как только получишь сообщение. Нам нужно поговорить, — говорю я, оставляя голосовое сообщение, после того как въезжаю на парковку полицейского участка. Утром я отправил Тине сообщение с просьбой связаться со мной, когда у нее будет свободная минутка, но она мне не перезвонила. Я также позвонил ей в обед, она и тогда не ответила. А после двух звонков перекинула вызов на голосовую почту. Вздохнув, бросаю телефон в подстаканник и заглушаю двигатель, планируя забежать ненадолго в участок, прежде чем отправиться в город на патрулирование. — Зак, ты там? — доносится по радио, прикрепленному к приборной панели, голос Дарлы, и я хватаю его, удерживая кнопку нажатой. — Только что заехал на стоянку. В чем дело? — Я отпускаю дверную ручку и жду ответа. — Звонила Обри. Ты нужен дома. Я хмурюсь. — Она сказала в чем дело? Дети знают, когда я на работе, если им что-то нужно, они идут либо через улицу к Мэй, либо к Аарону, если только это не срочно. — Это про твою соседку и Луи, — говорит она в замешательстве. — Черт. Отправь ко мне Пола, — рявкаю я, заводя грузовик и резко сдавая назад. Быстро разворачиваюсь и покидаю парковку. Как только оказываюсь на проезжей части, ускоряюсь, пока не добираюсь до дома, а затем жму на тормоза. Когда я выскакиваю из кабины, входная дверь моего дома открывается, и на крыльцо выходят Шелби, Хантер, Обри и Стивен. Замечаю, что Шелби одета почти так же, как и прошлым утром: в короткие пижамные шорты, майку и без обуви. Хантер одет в толстовку с капюшоном, спортивные штаны и кроссовки. Обри и Стивен все еще в пижамах, как и следовало ожидать, так как часы только что перевалили девять, а летом они в большинстве случаев встают с постели лишь после одиннадцати. — Что стряслось? — Эм, — мямлит Шелби, выглядя так, будто не знает, что сказать. — Луи в их доме, — встревает Обри, и я смотрю на нее. — Что? — Хантер не знал о Луи, — тихо говорит Шелби, обнимая себя руками. — Он был на веранде, а когда пошел завтракать, не закрыл раздвижную дверь. — Я ее закрыл, — защищается Хантер, глядя на свою маму. — Честно. — Луи в твоем доме? — недоверчиво повторяю я. — Ну, не знаю точно, он ли это, но в доме медведь. Он вошел в кухню, когда я ставила на стол оладьи. Как-то не догадалась спросить его имя. Я просто схватила Хантера и побежала к двери. — Господи. — Я смотрю на дверь соседнего дома, понимая, насколько плохо все могло обернуться, чертовски плохо. Покачав головой, перевожу взгляд на Обри. — Красавица, отведи Шел внутрь и одолжи ей что-нибудь из одежды. — Конечно, папа, — улыбается она — Все в порядке. Мне ничего не надо, — бормочет Шел. — Детка, воздух едва ли прогрелся до пятнадцати. А на тебе даже нет обуви. В ее взгляде что-то неуловимо меняется, и она опускает его на свои босые ноги. — Как мы выманим его из дома? — спрашивает меня Шел. — Мы — никак. Вы с детьми идете в дом, а я подожду Пола, — распоряжаюсь я, и в ее взгляде читается нежность, заставая меня врасплох. — Кто такой Пол? — спрашивает Хантер, и мое внимание переключается на него. — Механик и... — Я мало что знаю о медведях, но не думаю, что механик сможет как-то избавить мой дом от медведя, — говорит Шел, прерывая меня, но ее губы подергиваются, а в глазах пляшет веселье. Она чертовски хорошо знает, кто такой Пол. — Умничаешь, — ухмыляюсь я, и уголки ее губ приподнимаются еще выше. — Поверить не могу, что забыла о Поле и что он все еще здесь. — Все еще здесь, и все еще единственный в городе, кто способен вытащить Луи из твоего дома, никому не причинив вреда. А теперь иди и надень что-нибудь. Обри тебе покажет. — Я оденусь, а потом подожду здесь. — Шел, — предупреждаю я. — Ладно, — вздыхая ворчит она. — Папа, я переоденусь и помогу, — вмешивается Стивен. — Хорошо, приятель. — Я киваю, наблюдая, как он направляется в дом. — Я останусь с Заком и Стивеном, — заявляет Хантер, и голова Шел поворачивается к нему. Она хочет что-то сказать, но я прерываю ее еще до того, как она успевает открыть рот. — Со мной он будет в безопасности. — Но... — Он в безопасности, Шел. Иди. Она прищуривает глаза, и я слышу хихиканье Обри. Затем дочь берет Шел за руку и тянет ее в дом, Шел смотрит на меня, а я сдерживаю улыбку. — Даже и близко не подходи к медведю, — требует Шел, указывая на Хантера. — Я не сумасшедший, мам. — Он закатывает глаза. — Ну ладно, — фыркает она, напоследок бросает взгляд в мою сторону, разворачивается и босая следует за Обри в дом. ГЛАВА 4 Шелби Глядя в окно, задаюсь вопросом: не слишком ли рано отправляться в магазин за бутылкой водки или текилы. — Поверить не могу, что в моем доме был медведь, — шепчу я, и Обри, которая стоит рядом со мной и тоже глядит в окно, снова хихикает, заставляя меня посмотреть на нее и улыбнуться. Кажется, я повторила эту фразу раз двадцать с тех пор, как парни — включая не только Пола и юношу возраста Стивена, но и Зака, Хантера и Стивена — помогли вынести бесчувственного медведя на больших носилках из дома. Сначала я хотела выбежать к ним, крича, чтобы они отошли подальше от медведя, но, когда Хантер улыбнулся Заку, а Стивен сказал что-то, отчего они дружно рассмеялись, осталась на месте. Макс любит Хантера, я знаю. Хантер, вероятно, единственный человек на планете, которого Макс любит беззаветно, но Макс остается Максом. Напряженным и требовательным, даже со своим десятилетним сыном. И Хантер воспринимает это на свой счет, и большую часть времени, находясь рядом с отцом, ведет себя не как ребенок, а как взрослый. Отступив от окна, я оглядываю гостиную Зака — она меньше моей. В углу стоит большой диван, перед ним два кресла, между ними журнальный столик, а сбоку заваленная всякой всячиной этажерка. Прибежав сюда утром, чтобы узнать, куда мне позвонить, я изо всех сил старалась не глазеть по сторонам, теперь же вижу несколько фотографий детей на стенах, и кроме них, у комнаты отсутствует настоящая индивидуальность. Рассеянно задаюсь вопросом, жила ли Тина здесь с ними, или они все изначально жили где-то в другом месте. Заметив стопку коробок в углу, подхожу к ней и, не задумываясь, беру ту, что сверху, и поворачиваюсь к Обри. — Мой дедушка любил пазлы. — С улыбкой поднимаю коробку и встряхиваю, слушая, как кусочки стучат друг о друга. — Я собирала их вместе с ним, — застенчиво говорит Обри, и я чувствую, как от ее признания мое лицо озаряет нежность. — Правда? Обри кивает, заправляя прядь длинных темных волос за ухо. — Да, эм... до его переезда, мы со Стивеном обычно ходили к нему домой после школы, если папа работал, и собирали пазлы. Присев на диван, смотрю на коробку в своих руках, затем на Обри. Мне нравится, что ей посчастливилось узнать моего дедушку. Нравится, что она была с ним здесь после того, как я уехала. — Мне нравится, что ты проводила с ним время, — произношу свои мысли вслух.